Исповедь гейши - Радика Джа Страница 38

— При чем здесь покупки? Рисовое поле под действующим вулканом разве не безумие?

— Вулкан — это часть жизненного цикла поля. Погибнув, оно возрождается вновь, — спокойно объяснил Рю. — Ты же японка и должна понимать такие вещи.

— А как насчет тебя? Работаешь в американской компании, заставляешь меня учить английский и печь пироги для своих американских коллег! Ничего себе японец!

И тут меня понесло. Я наговорила Рю гадостей. Слова, словно камни, летели в его самые уязвимые места. Я напомнила ему о кимоно. Как его мать подсунула мне грязное кимоно, свернув его так, что пятен не было видно. Я рассказала ему о подарке, который получила от своей матери и о котором умолчала. О распродажах и кредитной карте. Стала упрекать его, что он вечно на работе и никогда не поговорит со мной по-человечески. Оставляет меня одну среди враждебных глаз и ушей и без единого близкого человека. Но про господина Пака и своих клиентов я умолчала. Об этом и заикнуться было страшно.

Все время, пока я говорила, Рю безразлично смотрел на рисовые поля, избегая встречаться со мной взглядом. Когда я замолкла, он лишь спокойно спросил:

— Ну что, поедем?

— Куда поедем? — оторопела я.

У меня было одно желание — забраться в кровать и проспать там целую неделю. И еще я хотела услышать что-нибудь от Рю. Но мой муж никогда не торопился с ответом, изматывая меня ожиданием. В точности как его мать.

— На Асо, — ответил он, дернув подбородком в сторону вулкана.

По извилистой дороге мы спустились к рисовым полям, а потом стали подниматься наверх, к кратеру вулкана. Земля вокруг него была цвета высохшей крови, в воздухе стоял противный запах. Здесь ничего не росло, потому что из жерла все время сочился ядовитый газ. Я всей грудью втянула отравленный воздух. Потом заглянула в кратер. Там я увидела изумрудно-зеленое озеро, и мне вдруг захотелось в него упасть. Вода так и манила своим изумительным цветом. Из центра озера поднимались столбы пара, похожие на смерчи, и, клубясь, уходили в небо. Вода поглотит мое несчастное тело и слова, камнем лежащие на сердце, превратятся в бесценные бриллианты. Душа моя унесется в небо на облачке ядовитого газа, чтобы предстать перед высшим судом и отправиться в ад до скончания времен. Но однажды кто-нибудь найдет мои бриллианты и станет баснословно богат.

Глаза мои невольно обратились на мужа. Я вдруг поняла, что никто, кроме него, не станет сожалеть обо мне. Дети вряд ли: они уже выросли, и у них собственная жизнь. Но жизнь Рю неразрывно связана со мной и нашим домом. Я уже собралась поделиться этим открытием с мужем, но он опередил меня, начав говорить сам.

— Отец привез меня сюда, когда мне было восемь лет. Он умирал от рака простаты, который уже дал метастазы по всему телу. Знал ли он об этом или только догадывался — сказать не могу. Но помню, отец говорил мне, что люди похожи на вулканы. Время от времени они извергают из себя грязь, которая отравляет все вокруг. Но любовь сильнее любого вулкана. Она как дождь, который смывает золу, превращая ее в плодородную почву, на которой рождается новая жизнь. «Любовь сильнее смерти, — сказал он тогда. — Не забывай об этом».

— А к нам-то какое это имеет отношение? — резко спросила я, делая вид, что не понимаю, к чему он клонит.

— Это значит, что я тебя никогда не брошу, — просто ответил муж. — Что бы с тобой ни случилось.

Мы вернулись в машину и стали спускаться вниз. Ночь мы провели в Курокава, на самом краю национального парка «Асо». Это был чудный курортный городок со множеством купален и маленьких гостиниц. Наша называлась «Икои», по названию известной рыбы. В первый раз за весь месяц я смогла нормально поесть. Рю довольно улыбался, глядя, как я сметаю все со своей тарелки. Ночью мы любили друг друга, как будто в первый и последний раз в жизни — неистово и ненасытно, словно люди без прошлого и будущего. А потом я провалилась в блаженный сон без сновидений, о котором уже давно забыла, и проспала до девяти утра. Когда я открыла глаза, Рю был уже одет.

— Сегодня я хочу тебя кое с кем познакомить. Этот человек заменил мне отца. Характер у него непростой, но ты не бойся, я же буду с тобой.

Я быстро села в кровати, натянув на себя простыню.

— Он уже здесь? Я же не одета.

— Успокойся, его здесь нет, — засмеялся Рю. — Он теперь редко покидает дом, ведь ему уже без малого сто лет. Мы поедем к нему сами.

Мы отправились в самое безнадежное захолустье, туда, где не было ни магазинов, ни семейных распродаж, ни высотных зданий — только рисовые поля со стерней и полуразвалившиеся хижины, лепившиеся друг к другу, — все не выше деревьев. Видимо, я опять заснула, а когда открыла глаза, машина стояла, а Рю куда-то исчез. Сначала я подумала, что он меня бросил. В панике распахнула дверь и стала громко звать мужа.

Машина остановилась у старого деревянного храма, вход в который охраняла гигантская сосна. Справа виднелся сад камней.

— Рю-сан! — опять завопила я. — Ты где?

Никто мне не ответил. Храм казался необитаемым, сад камней был неподвижен, словно его нарисовал художник.

Вы видели когда-нибудь японский сад камней? Выглядят они пугающе, особенно когда никого нет рядом. В них нет ничего живого. Глядя на три черно-белых камня, голое вишневое деревце и прямые линии, прочерченные на песке, я чувствовала себя как в чистилище, где души ожидают Страшного суда. Наверное, незнакомец, к которому мы приехали, уже вершит надо мной суд, вынося заслуженный приговор.

Возможно, надо было уносить ноги. Скажу честно, я подумывала об этом.

Но куда кинуться в этих Богом забытых местах?

Когда Рю вышел из храма вместе с согбенной старухой, я впервые посмотрела на них глазами деревенской жительницы и с облегчением воскликнула:

— Вот ты где! А я тебя потеряла.

— Ты так крепко спала, что я не решился будить, — ответил Рю, чуть смущенный моим эмоциональным приветствием.

— Познакомься. Это матушка.

Женщина вполне годилась Рю в бабушки. Худая, со сгорбленной спиной и белыми как снег волосами, упрятанными под платок. Как и все сельские жительницы, она носила передник поверх старой заплатанной одежды. Но, взглянув на ее лицо, я поразилась: морщинистая кожа казалась белой и чистой, как у девушки.

— У вас был такой усталый вид. Надеюсь, сейчас вам лучше? — с улыбкой спросила старушка.

Мне она сразу понравилась.

— Мой муж уехал в главный храм на Сикоку. Он вернется послезавтра. Вы ведь дождетесь его?

Я повернулась к Рю. Он посмотрел на часы, и я сразу же поняла, что он ответит. Старушка, похоже, тоже догадалась и сочувственно взглянула на меня.

— Простите, Ока-сан, но я должен успеть на вечерний самолет. Как-нибудь в другой раз, — сказал Рю, даже не посмотрев в мою сторону.