Паранджа страха - Самия Шарифф Страница 39

— Двери по-прежнему открыты? — спросил меня незнакомый молодой человек, явно решивший покрасоваться перед своим приятелем.

— Не понимаю. В каком смысле? — спросила я с любопытством. — В то смысле, что проход открыт. Я могу зайти к тебе в гости, и никто не набросится на меня, защищая свою честь.

— Предупреждаю: по соседству живут четверо моих братьев, и не советую тебе приближаться ни ко мне, ни к моим детям.

Я знала, что он не единственный, кто рассуждает подобным образом. В Алжире женщину, живущую без мужчины, не воспринимают. Быть одинокой значит быть доступной. На такую всегда будут показывать пальцем. Значит, теперь, выходя из дому, мы должны быть очень осмотрительны. К тому же город кишел террористами, которые охотились за красивыми целомудренными девочками. Я запретила Норе и Мелиссе выходить из дому одним, потому что каждый день на улицах Алжира похищали девушек. Одной, без защиты, девушке на улице находиться было опасно.

Встреча Как-то после обеда, когда я вместе с дочерьми пошла за покупками, к нам подошел молодой военный.

— Вы местные? — спросил он.

— Нет, мы из Франции, — ответила я.

— Здесь неспокойно. Вам лучше обойти это место по другой улице, — предупредил он. — Так будет безопаснее для вас и ваших сестер.

Мы рассмеялись, чем сильно озадачили его.

— Ничего смешного. Это ради безопасности, — настаивал он.

— Вы не поняли. Вы развеселили нас тем, что приняли моих дочек за сестер.

Он очаровательно улыбнулся.

— Тогда прошу прощения. Но вы так молодо выглядите. Слишком молодо, чтобы быть матерью таких взрослых девушек.

Мы хотели идти дальше, но он снова задержал нас. — Можно мне угостить вас кофе?

Теперь он озадачил меня.

— Я не могу. Если меня увидят в вашем обществе, пойдут слухи. Мои родные живут в этом квартале.

— Понимаю. Тогда давайте я оставлю вам номер своего телефона, а вы мне позвоните, если захотите. И никто не узнает о наших отношениях. Что скажете?

Краем глаза я взглянула на девочек. Нора улыбалась, показывая жестом, чтобы я соглашалась.

— Хорошо, только быстрее.

Офицер протянул мне визитку и, улыбнувшись, пожелал счастливого пути. Удаляясь, он несколько раз оглянулся. У него была приятная улыбка. Звали его Хусейн. Вечером я позвонила ему, и мы проболтали до рассвета. Спать совсем не хотелось, а разговаривать с ним было одно удовольствие. Перед тем как проститься, мы договорились созвониться следующим вечером.

Перебирая в памяти сказанное, я вспоминала его улыбку и думала, какой будет наша следующая встреча.

Хусейн был стройным, хорошо сложенным молодым мужчиной. Он сразу заинтересовал меня. Мне понравилось его лицо, его многозначительный приятный взгляд с озорными искорками, появлявшимися всякий раз, когда он улыбался, его густые с рыжинкой усы. Подобное я чувствовала впервые и, может быть, поэтому не понимала толком природу этого влечения. Может, это было следствием юношеских воспоминаний о том военном в окне напротив, а может, просто потому, что Хусейн не был похож на Абделя. Так или иначе, но я летала в облаках.

Приготовив завтрак, Нора пришла ко мне. Я лежала с закрытыми глазами, когда почувствовала, как она коснулась меня рукой.

— Вижу, ты долго вчера говорила по телефону, — предположила она насмешливо.

— Не стоит разговаривать с матерью подобным тоном, — улыбаясь, ответила я.

— Он тебе нравится?

— А как ты думаешь?

— Думаю, он симпатичный. Ну ладно, хватит говорить о нем. Давай, поднимайся с постели.

Я размышляла, стоит ли продолжать отношения. Что со мной будет, если об этом узнает моя семья? Ведь официально я оставалась замужней женщиной. Но даже страх перед отцом не мог вынудить меня отказаться от приятного общения с молодым человеком. Для меня он стал идеальным мужчиной. Вечером во время очередного телефонного разговора он назначил мне свидание, предупредительно выбрав место за несколько километров от моего квартала. Нора и Мелисса радовались за меня и охотно согласились сопровождать. Хусейн ждал нас в назначенное время в своем автомобиле. Мы поехали на прогулку на уютный пляж, который находился на территории военной части и поэтому хорошо охранялся.

Наши отношения развивались сами собой. Рядом с ним я испытывала влечение, и это было так приятно.

Впервые в жизни я смотрела мужчине прямо в глаза, и нежность, которую я в них видела, кружила мне голову. Он был таким обходительным, таким деликатным.

Раньше я думала, что все мужчины грубы и властны, а любовь существует только в кинофильмах или во сне.

Ах, если бы я познала это счастье до того, как вышла замуж, и жила бы этой любовью. Сколько времени потеряно! Тогда я видела в Хусейне человека, с которым хотела жить вместе. На прощанье он признался, что я первая женщина, к которой он испытывает подобное чувство, и высказал страстное желание увидеть меня снова.

Мы стали встречаться тайком. Выходя из дома и отправляясь на свидание, я каждый раз умирала от страха.

Во-первых, я боялась своей родни, во-вторых, боялась нарваться на засаду террористов, тем более что Хусейн был военным, а всех военных террористы считали безбожниками и предателями. Себя же террористы называли спасителями веры. Схватив военного, они убивали его на месте и нападали на его семью. Я знала, чем рискую, но зов любви был сильнее страха умереть.

Теперь я понимаю, насколько эта любовь ослепила меня. Я наивно полагала, что все будет просто, верила, что когда мои родные, узнав о претенденте на мою руку и сердце, который хочет взять на себя ответственность и за моих дочерей, успокоятся. Как плохо я знала своего отца!

Однажды один из соседей увидел, как Хусейн сажает нас в машину возле нашего дома. Он остановился и внимательно посмотрел на нас, отчего девочки испугались, а я запаниковала. По дороге мы с Хусейном обсудили сложившуюся ситуацию. Он сказал, что нужно все рассказать моему отцу, когда тот вернется из отпуска, и что он сам придет к нему просить моей руки.

— Позвони мне вечером и ничего не бойся. Я с тобой.

Мы будем жить долго и счастливо. Я никому не позволю обижать тебя и твоих дочерей. Поняла?

— Да, Хусейн. Я позвоню тебе вечером. Пожелай мне удачи!

От страха сердце выпрыгивало из груди — я была уверена, что соседи обязательно расскажут об этом моим родителям. Никто не умел хранить секреты. Новости распространялись быстро, люди почему-то радовались несчастью других, словно видели в этом свое собственное превосходство.

Когда мы вернулись с прогулки, мне показалось, что в курсе была вся округа. Наши загорелые лица вызывали подозрение и выдавали нас с головой, поскольку женщине не разрешалось выходить одной из дома; легко было предположить, что на пляже с нами был мужчина. Этого было достаточно, чтобы мне перерезали горло. Я сама уже поверила, что перешла границы дозволенного. Родные никогда не простят мне подобного. Я вообразила самый худший сценарий развития событий, и только дома я почувствовала себя в относительной безопасности. Нора предложила мне самой все рассказать отцу, опередив соседей.