Весы - Дон Делилло Страница 39

Он потянулся за сигаретой через ее плечо.

— Прежде чем уйдешь, заведи папку, — сказал он. — «Справедливость для Кубы». Пусть она будет в славной розовой обложке.

— И что туда класть?

— Дельфина, главное — завести папку, а наполнить ее содержимым — дело времени. Материал будет: заметки, списки, фотографии, слухи. Мелочи и сплетни, которые молчат, пока кто-то не начинает их собирать. Все они ждут, когда ты заведешь папку.

Этим холодным утром Уэйн Элко, безработный чистильщик бассейнов, сидел на длинной скамье в зале ожидания вокзала Юнион в Денвере.

Ему пришло в голову, что уже бог знает сколько времени он постоянно то уезжает, то приезжает. Никогда не сидит на месте — да и нет для него места. Он ни здесь, ни там. Прямо философский вопрос.

Рядом на скамейке лежал рюкзак цвета хаки и допотопная хозяйственная сумка из какого-то супермаркета «Эй-энд-Пи» на Побережье. Вся материальная составляющая его жизни умещалась в этих двух старых торбах.

Он был человеком «рисковым». Это словцо с настоящего фронтира, ему уже сто лет. За двадцать долларов он мог подкрутить вам одометр на двадцать тысяч миль. Дело пятнадцати минут. А за сотню долларов — установить пластиковую бомбу и отправить машину в автомобильный рай, если того требовала ваша страховка. Правда, это он мог сделать и бесплатно. Из чистого научного интереса.

Свет раннего утра проникал сквозь высокие арочные окна. Скамейки были длиной тридцать футов, с высокими, хорошо отполированными закругленными спинками. На потолке висели гигантские люстры. В зале никого, за исключением двух-трех вокзальных завсегдатаев, двух-трех призрачных людей, которых он встречал на каждой остановке, людей, живущих в стенах, будто ящерицы. Тишина, арочные окна, деревянные скамейки и люстры — похоже на церковь, думал он: туда приезжаешь на поездах, из грохота и пара ныряешь в высокое пустое пространство, где можно размышлять о самом сокровенном.

Он проспал на скамейке десять минут, когда полицейский треснул его дубинкой по задранному колену. Звук был такой, будто стукнули полую деревяшку. Добро пожаловать в Скалистые горы.

Уэйн поднялся, собрал вещи, перешел через дорогу и тут же заснул на бетонной погрузочной платформе товарного склада. Теперь его разбудили грузовики. Он миновал район со складскими холодильниками, где на мощеных булыжником улицах пересекались старые двухколейные рельсы. На углу Двадцатой и Блейка человек мыл шваброй мусоровоз. За колючей проволокой стояла сотня разбитых автомобилей, и на каждый квадратный фут приходилась тысяча осколков стекла. Денверский район битого стекла. На углу Двадцатой и Лаример ему попалось несколько мужчин с нетвердой походкой. Ранние пташки-алкоголики на прогулке. «Баптистская Миссия». «Денежные ссуды». Парень в остроконечной шляпе — индеец или мексиканец, а может, полукровка, кто его разберет, — спускался вниз по улице и бормотал проклятия на каком-то придуманном языке. Напомнил Уэйну людей из Эвеглейдз и с Безымянного острова, когда он тренировался с бригадой «Интерпена». [8]Всех этих парней, сражавшихся за Кастро и перешедших на другую сторону. Мрачная ярость на лицах. Фидель предал революцию.

Ему доводилось жить среди постоянно обновляющейся популяции лихих коммандо в пансионате на Юго-западной 4-й улице в Майами. Они неделями тренировались в мангровых болотах и на тридцатипятифутовом баркасе совершали вылазки на кубинское побережье, в основном чтобы высадить агентов и пострелять по силуэтам. Или же, не отходя далеко от дома, обшитого вагонкой, чистили автоматы на заднем дворе. Инструкторы по дзюдо, капитаны буксиров, бездомные кубинцы, бывшие парашютисты вроде Уэйна, наемники с тех войн, о которых никто не слыхал, в Западной Африке или Малайе. Вылитые персонажи любимого фильма Уэйна «Семь самураев», воины без господина, которые держатся вместе, чтобы спасти деревню от мародеров, отвоевать родину, а кончилось все тем, что их предали. Сначала реактивные самолеты ВМФ начали совершать рекогносцировочные полеты над Безымянным островом и щелкать на пленку грязных ребят. Затем пятерых коммандо «Интерпена» забрали за бродяжничество — любезность шерифа округа Дэйд. Потом к ним ворвались таможенники США и арестовали дюжину парней, в том числе Уэйна Элко, в боевом обмундировании и с маскировочной раскраской на лице, они как раз отплывали на Кубу на своем двухмоторном баркасе.

Дж. Ф.К. заключил сделку с Советами, чтобы Кастро оставили в покое. Невероятно. Тот самый человек, за которого Уэйн голосовал бы, если бы вовремя почесался зарегистрироваться. Он верил в свою страну, в преданность, в горы и реки. Все это было связано между собой.

Он отыскал телефон и позвонил в Новый Орлеан по номеру, который Т. Дж. Мэкки дал ему около года назад, за счет абонента. Он сообщил женщине, взявшей трубку, что хочет поговорить с мистером Гаем Банистером.

— Алло, это Уэйн Элко. Меня тут прибило к берегу в Денвере, Колорадо, передайте Ти-Джею. Мне бы работу.

Уин Эверетт сидел в подвале у себя дома, сгорбившись над столом. На столе было разложено все для работы, в основном — обычные бытовые предметы, небольшие и недорогие: ножницы, лезвия, ацетатная калька, несколько видов клея, мягкий ластик, дорожный утюг.

Он чувствовал себя на редкость бодрым и уверенным, создавая человека с помощью ножниц и клейкой ленты.

Его снайпер возникнет и вновь растворится в лабиринте выдуманных имен. Следователи найдут заявку на почтовый ящик, военный билет морского пехотинца США, карточку социального страхования, заявление о выдаче паспорта, водительские права, украденную кредитную карту и еще полдюжины документов на два или три разных имени, каждое из которых выводит на Управление разведки Кубы.

Он работал над карточкой «Обеденного клуба», удаляя чернила с рельефных букв с помощью ватной палочки, смоченной в полиэфирной смоле. Из радиоприемника на полке доносилась спокойная музыка. Он прижал карточку к теплому утюгу и стал медленно нагревать его, чтобы расплющить буквы. Затем бритвенным лезвием срезал оставшиеся выпуклости. Нужно будет еще раз нагреть карточку и напечатать на ее лицевой стороне новое имя и номер с помощью адресографа.

Он научился этому тонкому ремеслу в самом начале своей карьеры офицера-оперативника. До этого преподавал в нескольких гуманитарных колледжах на Среднем Западе, в городках вроде Франклина, Индиана, где проницательный коллега, каким-то образом связанный с ЦРУ, завербовал его для секретной работы. Сразу же стало ясно — вот именно то, что нужно, возможный выход для того нетерпения, что он ощущал, работая в своей системе, необходимость рисковать чем-то важным, бросать вызов своему нравственному довольству, чтобы почувствовать себя состоявшимся. Вскоре он уже обучался полезным способам распечатывания и запечатывания конвертов (как читать чужую почту, чтобы адресат об этом не догадывался) и то и дело вспоминал сонные дни в маленьком Франклинском колледже. Проведя несколько лет в Гаване и Центральной Америке — в частности, на должности начальника базы в Гватемале, — он оказался в числе людей, которым поручили координировать обучение бригады кубинских эмигрантов. С тех пор он постоянно спешил. Подводные диверсии в Пуэрто-Рико и Северной Каролине, парашютные маневры в окрестностях Феникса, организация групп в Никарагуа, Майами, Ки-Уэст.