Охотник на лис - Марк Шульц Страница 39

«Вам надо изменить значение слова «любительский» так, чтобы мы могли делать деньги и поддерживать наш статус любителей, как это делают в других видах спорта», – сказал я ему. Мы видели, что в других видах спорта спортсмены удостаивались внимания СМИ и получали подтверждение своего статуса потому, что виды спорта, которыми они занимались, продвигали их и помогали им продавать себя. Их виды спорта не только позволяли им делать деньги на своих успехах и сохранять любительский статус для того, чтобы состязаться на Олимпийских играх, но и ставили их в положение, в котором это можно было делать. В других видах спорта, кажется, по-настоящему заботились о спортсменах, которые занимались этими видами спорта.

– Никто не может остановить вас, – сказал я Кёрделмейеру. – В США вы – монополисты.

Кёрделмейер не согласился со мной, и я был близок к тому, чтобы сделать нечто такое, из-за чего у меня возникли бы неприятности, но мой бывший коллега по команде Университета Оклахомы Дэн Чейд схватил меня и оттащил от Кёрделмейера.

Все это было мне противно до тошноты. Некоторые спортсмены, выиграв олимпийские медали, решали обналичить свои успехи. Я их не осуждаю. Они могли выбирать свой путь, и у них было больше возможностей делать такой выбор. Со своей стороны, я хотел продолжать соревноваться.

Некоторые борцы получали небольшие пособия, которые и близко не покрывали финансовые потребности. Эти пособия были, скорее, мелкими суммами, которые давали борцам администраторы для того, чтобы иметь право говорить, что они нам оказывают помощь. Но при тех ничтожных средствах, которые они нам отправляли, они не могли утверждать, что делают все возможное для того, чтобы помочь нам.

Не могу сказать, какие деньги привлекала Федерация спортивной борьбы США, но знаю, что федерация каждый год проводила сотни турниров и очень неплохо зарабатывала на плате за доступ к этим соревнованиям. Прежде чем выступить на каком-нибудь турнире, надо было купить за 25 долларов карту участника. Но из того, что зарабатывала Федерация спортивной борьбы США, до борцов доходило не много. Помню, что в 1983 году, когда я занял седьмое место на чемпионате мира, американские борцы, занявшие семь высших мест, получали по 1500 долларов. В тот год Дэйв победил на чемпионате мира. Думаю, он получил 5 тысяч долларов. Не знаю, были ли эти деньги из Фонда развития Олимпийского движения, или из Федерации спортивной борьбы США, или деньгами Олимпийского комитета США. Мои полторы тысячи долларов практически не отражались на моих повседневных расходах. Сколько бы денег ни привлекала Федерация спортивной борьбы США, казалось, что эти деньги едва ли доходили до борцов. И уж конечно, они не облегчали мое финансовое положение.

Чтобы соревноваться на международной арене, нам, борцам, надо тренироваться круглый год. Команды вроде советской находились на полном государственном обеспечении. По сути дела, мы боролись с «профессиональными любителями». А рабочих мест, на которых можно было получать пристойную зарплату при необходимом нам гибком графике, было очень немного. Приходилось делать выбор: или зарабатывать на жизнь, или продолжать соревноваться. Совмещать одно с другим было нереально.

Вот почему столь многие из нас, борцов, занимали низкооплачиваемые места помощников тренеров в высших учебных заведениях. Другие становились тренерами-добровольцами для того, чтобы иметь, по крайней мере, возможность тренироваться, а потом найти какой-то другой способ добывать средства к существованию. Создавалось впечатление, что всякий раз, когда нам, несмотря на отсутствие поддержки со стороны Федерации спортивной борьбы США, удавалось одерживать победы, появлялись администраторы, которые ставили наши успехи себе в заслугу. А потом администраторы удалялись в свою комфортную жизнь, а борцы возвращались на свои плохо оплачиваемые рабочие места и в тесные квартирки.

После национального чемпионата я вернулся в Пало-Альто, чтобы начать подготовку к чемпионату мира 1986 года. Тогда-то я и встретился с парнем, который хотел стать моим менеджером. Он пригласил меня к себе, а у него был самый большой офис в самом большом здании Пало-Альто. Я рассказал ему о том, как я пытаюсь продвигать себя и зарабатывать больше денег для того, чтобы продолжать соревноваться.

– Этим-то я и занимаюсь, – ответил мне этот человек. – Ты должен разрешить мне сделать это для тебя.

Он сказал, что стоит миллионы, и будет продвигать меня за половину всего, что я заработаю с его помощью.

Я прикинул и решил, что это будет удачной сделкой. Я нуждался в деньгах, и хотя половина была слишком большим вычетом, я согласился отказаться от половины заработка, который кто-то другой принесет мне, поскольку не думал, что сам смогу что-то заработать. У меня не было времени на попытки продавать и рекламировать себя – и одновременно тренироваться. Чтобы пользоваться спросом, я должен был продолжать одерживать победы, но обеспечить спрос на себя и продолжать выигрывать я не мог. Мне нужен был человек, который был бы моим менеджером, но никого такого у меня не было. К тому же, прикидывал я, если этот малый не сделает мне заработков, половина от нуля равна нулю.

Малый оказался аферистом. Мне его услуги не принесли и гроша, но он все равно хотел от меня денег. Когда я сказал ему, что разрываю отношения, он заявил, что я должен ему 50 % денег, полученных мной от моей сети клиник, хотя он не вел абсолютно никакой работы в связи с ними. Когда я сказал, что думаю об его требовании, он пригрозил подать на меня в суд. Мне пришлось бы платить юристу, так что я твердо решил не давать этому мерзавцу денег. Наем юриста нисколько не улучшил бы мое финансовое положение.

Я отлично выступал, находясь на пике моей борцовской карьеры и выиграв Олимпийские игры и чемпионат мира в течение двух лет. Но увольнение не только уязвило мои чувства, но и ввергло меня в отчаянное финансовое положение. Потеряв работу, я лишился и страховки. Я привык бороться без страхования жизни, хотя это мне никогда не нравилось. Не имея страховки, я имел одну необычную травму: у меня совершенно не было денег.

Федерация спортивной борьбы США не оказывала мне никакой поддержки. Тогда не было никаких программ обеспечения спортсменов жильем, какие существуют теперь, а такая программа позволила бы мне жить и тренироваться в Олимпийском тренировочном центре в Колорадо-Спрингс. У меня был единственный вариант: тренироваться в Стэнфорде и жить на деньги, которые я зарабатывал на клиниках. Но юридические разборки с моим «менеджером» резко уменьшили мои сбережения, и я не знал, как долго смогу продержаться, если не найду каких-то источников дохода.

Я искал любые возможности для того, чтобы устранить хотя бы часть финансовых трудностей и иметь возможность тренироваться, не отвлекаясь на заработки. Мое отчаяние сделало меня очень уязвимым.

Жилище, которое я снимал в доме своего отца, не очень-то обеспечивало мне право на личную жизнь. Оно находилось на втором этаже и походило скорее на проходной двор. Сзади дома была лестница, однако для Дэйва, Нэнси и того, кто в это время снимал наверху третью комнату, проще было проходить с улицы к себе и обратно через мою комнату, чем воспользовавшись этой лестницей, обогнуть дом снаружи и добраться, таким образом, до выхода.