Исповедь. Пленница своего отца - Жан-Мишель Карадек Страница 39

Мы с Марианной спокойнехонько наблюдали за тем, как быстро прогрессировала его болезнь и как он чах прямо у нас на глазах.

Я сидела за рулем грузовичка. Слезы, наворачивавшиеся мне на глаза, мешали наблюдать за дорогой. Но мне на это было наплевать: я и так знала, куда и как мне ехать. Я направлялась к мосту через реку Марна, путь к которому был известен мне очень хорошо.

У меня в голове крутилась только одна мысль: я должна была выполнить обещание, которое дала Старику. Я пообещала ему после его смерти отправиться вслед за ним.

Дни, последовавшие после его похорон, стали настоящим кошмаром. Я замкнулась в себе, ни с кем не разговаривая и даже отказываясь принимать пищу. Наш дом погрузился в какую-то жуткую тишину, и мы — дети, Старушка и я — жили, отрешившись от внешнего мира, постепенно поедая скудные запасы еды, имевшиеся в холодильнике, и даже не задумываясь о том, что их надо восполнять. Мы утратили свое Солнце и теперь блуждали в бездонной черной пустоте, одинокие и растерянные.

За покупками всегда ходил Старик, и именно он решал, что и когда мы будем есть. Когда он умер, мы не знали, как нам себя прокормить.

Самой здравомыслящей и практичной среди нас оказалась Марианна. Увидев, что мы все словно застыли, она решила действовать. Взяв немного денег из тайника Старика, о котором мне было известно, она буквально силой притащила меня в супермаркет, куда я ни разу в жизни еще не ходила.

Этот «поход» произвел на меня ошеломляющее впечатление. Я таращилась на людей, на прилавки, на всевозможные продукты питания и напитки, большинство из которых видела в первый раз. Мне казалось, что мне снится какой-то умопомрачительный сон.

Проходя вдоль полок с молочными продуктами, я увидела йогурты знакомой мне марки. Я пальцем показала на них Марианне, катившей перед собой тележку.

— Я хочу вот это.

— Ну так возьми!

Поскольку я не осмеливалась этого сделать, она схватила большую упаковку этих йогуртов и положила их в тележку поверх других покупок. Я не отводила глаз от этого сокровища, опасаясь, что, когда мы подойдем к кассе, у меня его отнимут.

Вернувшись домой, я уселась в укромном уголке с этими йогуртами и начала пожирать их, срывая крышки зубами и загребая пальцами подслащенную молочную массу.

Сладкие йогурты были единственным лакомством, которое я когда-либо пробовала…

Я обгоняла один за другим ехавшие впереди меня автомобили и смело выезжала при этом на соседнюю полосу, почти не глядя, едет ли кто-нибудь мне навстречу. Я пребывала в состоянии полного отупения, целиком поддавшись своей навязчивой идее. Встав рано утром после бессонной ночи, я, твердо решив покончить с собой, побежала к грузовичку как к своему избавлению.

Я не могла жить без Старика.

Он меня ждал, и мне надлежало отправиться вслед за ним.

Я стремительно приближалась к мосту (мне, однако, казалось, что это он приближается ко мне). Я уже могла различить черную воду, сквозь слезы казавшуюся мне поблескивающим жидким зеркалом.

Заехав на мост, я крутанула руль, и грузовичок резко свернул влево. Я увидела приближающиеся перила, увидела похожую на черную дыру воду и… надавила на педаль тормоза. От резкой остановки меня бросило вперед, на руль, и хорошенько тряхнуло, и я, больно ударившись головой о дверцу, потеряла сознание.

Когда я пришла в себя, то прежде всего увидела черную воду — воду, которая меня так и не поглотила. Затем я обратила внимание на то, что стало очень тихо: двигатель заглох. В кабине чувствовался запах горячего металла. Я ощупала свой висок и посмотрела на пальцы: на них была кровь. Затем, с трудом открыв дверцу, я вылезла из кабины. Неподалеку остановилось несколько автомобилей. Ко мне подбежали какие-то люди.

— С вами все в порядке? Вы не сильно ушиблись?

— Мы уже позвонили в полицию. Старайтесь меньше шевелиться. У вас на голове кровь.

— Сейчас приедет скорая помощь!

Кто-то взял меня за плечо и вытер мне лицо бумажной салфеткой. Какая-то женщина посоветовала мне присесть, пока не приехали полицейские. Еще кто-то громко разговаривал по мобильному телефону.

Я села прямо на асфальт и заплакала.

Это был первый в моей жизни случай, когда незнакомые люди проявили ко мне интерес.

Моя попытка покончить жизнь самоубийством была принята за простое дорожное происшествие.

— Вы еще легко отделались, — вот и все, что сказал мне по этому поводу полицейский, оформляя протокол.

Когда я вернулась домой, Марианна сжала мою руку и посмотрела мне прямо в глаза.

— А теперь давай-ка прекращай свои глупости! — сказала она. — Ты должна сама за себя бороться, черт тебя побери!

— Ну что ж, именно это я и собираюсь делать. Причем начну прямо сейчас…

Период депрессии, начавшийся у меня после смерти Старика, сменился периодом лихорадочной деятельности. Меня охватило непреодолимое желание покончить со всем, что было в прошлом.

Я решила распродать за бесценок все вещи Старика — как будто, избавившись от принадлежавших ему предметов, можно было вычеркнуть его из своей жизни.

Я начала с печатного оборудования — всех тех агрегатов, которыми он так гордился и которые — точнее, некоторые из них — использовались для истязаний. Я поспешно избавлялась от мерзкого наследия Раймона Гуардо. Мне предлагали за эти агрегаты смехотворно маленькую цену, и я тут же соглашалась, требуя, однако, чтобы их забрали немедленно.

Дети, которые раньше не осмелились бы даже прикоснуться к предмету, принадлежащему их отцу, тоже приняли участие в распродаже его имущества. Раймон-младший быстро заметил, что коллекции марок Старика вызывали интерес у различных торговцев, главным образом его бывших клиентов. Они друг за другом являлись к нам, чтобы унести под мышкой один из альбомов с марками, купленный у нас по сходной цене.

Мы стали шарить по всем углам, разыскивая припрятанные Стариком «сокровища», и затем с ликованием выносили или выметали метлой эти предметы из дому. Нас всех охватила эйфория, и эта радость по поводу растранжиривания «наследия» Старика была своего рода местью ему.

Старушка пыталась вмешиваться, но ее уже никто не слушал.

Мы устроили самый настоящий грабеж.

То, что не смогла продать, я попросту выкинула на помойку. То, что не смогла до нее дотащить, я сожгла. То, что нельзя было сжечь, я разломала на куски.

Я не знала цену деньгам, и они потекли у меня между пальцев. Открыв для себя сокровища супермаркета, я восторженно набросилась на них, покупая все, что попадалось мне на глаза. Марианна показала мне отдел нижнего белья, и я совершила на него опустошительный набег, покупая женскую радость всех видов и не обращая при этом внимания на ее размеры. Я набросала в свою тележку банки с консервами, лифчики и плитки шоколада. Еще я сгребла с полок множество быстрозамороженных продуктов и баночек с десертами (их я потом опустошала одну за другой, будучи не в силах остановиться)…