Информационный террор. Воспринимать или жить? - Светлана Троицкая Страница 39

Сто лет назад пресса и литература могли «аморализовать» только читающую публику. Сегодня донести продукт индустрии аморальности до каждого взялось телевидение. Особенно эффективно снижает устойчивость сознания резкое изменение структуры и интенсивности аморальности. Обычно оно и производится в тот момент, когда необходимо провести крупные манипулятивные воздействия (например, отвлечь общественное внимание от непопулярных социальных программ типа приватизации или конверсии промышленности). К привычным видам аморальности (порнографии, проституции, эротической рекламе и т. п.) общество довольно быстро адаптируется и «не замечает их», так что действенность снижается. Однако изобретательность творцов аморальности не иссякает.

Школа — производство человека массы

Формирование общества, в котором главным средством господства является манипуляция сознанием, во многом зависит от типа школы.

Поэтому создание человека с новыми характеристиками, облегчающими манипуляцию его сознанием, обязательно предполагало перестройку принципиальных основ школьного образования.

Добуржуазная школа, основанная на христианской традиции, вышедшая из монастыря и университета, ставила задачей воспитание личности, обращенной к Богу (шире — к идеалам). Для нового общества требовался манипулируемый человек массы, сформированный в мозаичной культуре.

Нам много приходилось слышать упреков в адрес советской школы, которая была построена по типу гимназии, за то, что она дает «бесполезные в реальной жизни знания». Эти попреки — часть общемировой кампании, направленной на сокращение числа детей, воспитываемых в лоне целостной «университетской культуры».

В действительности эти попреки — чистая демагогия. Задача школы, конечно, не в том, чтобы дать человеку навыки и информацию для решения частных практических задач, а в том, чтобы «наставить на путь».

Образование — это яркое сияние…

«Школа не имеет более важной задачи, как обучать строгому мышлению, осторожности в суждениях и последовательности в умозаключениях», — писал Ницше. Человек массы этого, как правило, не понимал.

Через полвека эту мысль продолжает В. Гейзенберг: «Образование — это то, что остается, когда забыли все, чему учились. Образование, если угодно, — это яркое сияние, окутывающее в нашей памяти школьные годы и озаряющее всю нашу последующую жизнь».

Новое, буржуазное общество нуждалось в школе лишь для фабрикации субъектов, которые должны в качестве обезличенной рабочей силы заполнить фабрики и конторы. В этой школе Бог был заменен наукой, а в умы учеников внедрялось нужное представление о времени и пространстве.

Школа, «фабрикующая субъектов», не дает человеку целостной системы знаний, которая учит свободно и независимо мыслить. Из школы должен выйти «добропорядочный гражданин, работник и потребитель». Для выполнения этих функций и подбирался запас знаний, который заранее раскладывал людей «по полочкам». Таким образом, школа оторвалась от университета, суть которого — именно в целостности системы знания. Возникла «мозаичная культура», возник и ее носитель — «человек массы», наполненный сведениями, нужными для выполнения простых операций.

Но было бы ошибкой считать, что все буржуазное общество формируется в мозаичной культуре. Господство через манипуляцию сознанием предполагает, что есть часть общества, не подверженная манипуляции или подверженная ей в малой степени. Поэтому буржуазная школа — система сложная. Здесь для подготовки элиты, которая должна управлять массой разделенных индивидов, была создана небольшая по масштабу школа, основанная на совершенно иных принципах. В ней дается фундаментальное и целостное, «университетское» образование, воспитываются сильные, уважающие себя личности, спаянные корпоративным духом. Так возникла раздвоенная, социально расслоенная школьная система, разделяющая детей на два потока.

Для этого школьники младших классов тщательно разделяются на две неравные массы, которые направляются в два разных типа образования: длительное, предназначенное для меньшинства, и короткое — для большинства.

С точки зрения методики преподавания, в школе «второго коридора» господствует «педагогика лени и вседозволенности». Опросы учителей и администраторов этой системы показали, что главная задача «полусредней практической» школы — «занять» подростков наиболее экономным и «приятным для учеников» образом. Используемый здесь «активный метод» обучения поощряет беспорядок, крик, бесконтрольное выражение учениками эмоций и прививает подросткам такой стереотип поведения, который делает совершенно невозможной их адаптацию к системе полной средней школы, уже приучившей их сверстников к дисциплине и концентрации внимания.

В «неполной» школе ученики пишут, конечно, диктанты и изложения, но оцениваются они лишь по точности передачи текста и числу ошибок — сам язык становится здесь ловушкой и гарантирует массовую неуспеваемость.

В итоге сеть полной средней школы производит из каждого индивидуума активного выразителя буржуазной идеологии. Напротив, сеть «неполной практической» школы сдвинута к формированию пролетариев, пассивно подчиняющихся господствующей идеологии… Она готовит безответственных, неэффективных, аполитичных людей.

В то время как будущие пролетарии подвержены жесткому и массовому идеологическому воздействию, будущие буржуа из сети полной средней школы овладевают умением использовать инструменты господства идеологии.

Советский строй сделал огромный шаг — порвал с капиталистической школой как «фабрикой субъектов» и вернулся к доиндустриальной школе как к «воспитанию личности». Он провозгласил принцип единой общеобразовательной школы. В СССР и бедная деревенская школа претендовала быть университетом и воспитателем души.

Увы, одной из задач нынешней образовательной реформы в России стала трансформация советской единой школы в школу «двух коридоров». Для этого прилагаются большие усилия по переделке советской школы в учебное заведение по западному типу.

Наука как инструмент манипуляции сознанием

Наука тоже стала инструментом господства, так как вместе с ней возникла идеология. Она быстро стала паразитировать на науке. Ведь любая идеология стремится объяснить и обосновать тот социальный и политический порядок, который она защищает, через апелляцию к естественным законам. Так устроен мир и такова природа человека — вот конечные аргументы, которые безотказно действуют на обычную публику. Поэтому идеологи тщательно создают модель человека, используя для этого научные сведения, легенды, верования и даже дичайшие предрассудки.

Сегодня статус науки оказался выше статуса религии. Наука заняла место церкви в общественной, культурной жизни и, конечно, в системе образования.

В современной политике на Западе одной из важных фигур стал эксперту который убеждает общество в благотворности или опасности того или иного решения. Часто при этом возникает конфликт интересов могущественных сил, за которыми стоят финансовые и промышленные воротилы. Если они не приходят к тайному сговору, обывателя и депутатов развлекают спектаклем «научных» дебатов между противоборствующими группами экспертов.