Четыре унции кофе - Иван Райли Страница 39

Все это выглядело слишком просто, чтобы быть правдой. Я без труда разобрался с двумя разделами анкеты и вполне емко изложил основную цель проекта. Но когда поднялся вопрос о бюджете, мне стало тревожно. Синдром архитектора. Можно как угодно расписывать здание в своих бумажных эскизах. Декорировать, украшать, возносить до небес. Но как только начинается сугубо техническая часть, и слово берет физика – от дворца может остаться скромное бунгало. Ибо все, рано или поздно, упрется в состав строительного раствора и кирпичи. А эти древние вещи живут по своим законам. Плюс комплекс гигантизма. Чем масштабнее проект – тем больше вероятность допустить ошибку в деталях. И, как правило, беда приходит совсем не оттуда, откуда ее следовало бы ждать. Пресловутый «Титаник» был спроектирован по последнему слову инженерной мысли того времени людьми, которые готовы были поставить жизнь за свое доброе имя. Шестнадцать изолированных отсеков, исключающих затопление. И что в итоге? Но убил его не айсберг. Его убил маленький ключ от коробки с биноклями, который по оплошности забыл вернуть на место второй помощник капитана перед тем, как пойти в увольнительную на берег. Этот ключ был недавно продан с аукциона. Если бы у команды был доступ к биноклям – столкновения могли избежать. А теперь оцените красоту игры: огромный тихоокеанский многопалубный лайнер и маленький медный ключ от ящика с биноклями. В эпоху Средневековья, когда многомесячная осада города не давала плодов, уже сняв лагерь, но перед тем, как убраться восвояси, в город отправляли письмо смерти. К лапе почтового голубя прикрепляли кусок холста, на котором чернилом была написана всего пара слов, вроде «ночью, южные ворота» или «и бочка серебра за аршин». Чем непонятнее – тем лучше. Поскольку грамотной была только знать, письмо кочевало через сотни рук. Секрет этого послания состоял в том, что ткань была обильно пропитана мокротой больного. И первый же человек, развернувший письмо, заболевал язвой или бубонной чумой. А следом за ним вымирал весь город. Мера страшная и жестокая еще и потому, что осаждавшие не собирались возвращаться за скарбом умерших горожан. Они просто мстили. За жизни погибших товарищей. За свое время, усилия и надежды, потраченные впустую. И снова – высокие каменные бастионы, рвы, заполненные водой, частокол, котлы с кипящей смолой и жиром, готовые пролиться на головы горемык, карабкающихся по лестнице. И вдруг – единственный голубь, библейский символ мира. Кто из тех, что внутри, мог предположить, чего на самом деле им следовало опасаться? И как остановить одинокую птицу, даже зная о ее смертельной ноше? Принимаясь за подсчеты, я решил отталкиваться от простого, понятного и самого необходимого. Заранее понимая, что в этой формуле есть, по крайней мере, две неизвестные, значение которых мне пока недоступно. Во-первых, и это одна из главных величин, я не знал, во сколько мне обойдется покупка лицензий на проведение банкетов. Разумеется, если таковая сделка вообще состоится. Во-вторых, стоимость производства посуды, декораций и всех сопутствующих деталей антуража тоже оставалась тайной. Я мог предположить лишь приблизительно, очень грубо и с запасом. В ближайшие несколько дней вместо вожделенного безделья, о котором мечталось еще в Сиэтле, мне пришлось развернуть кипучую деятельность по сбору информации, используя сайты, рассылая запросы и вызванивая нужных мне лиц как в стране, так и за океаном. Я набросал примерную структуру персонала, распределил функции. Нужно было продумать весь механизм в деталях, представить, как он работает, вернее, может работать, чтобы потом в смете посчитать каждую шестеренку, винтик, червячный механизм и все прочее, вплоть до машинной смазки. Адская работенка, которую я терпеть не мог. Как бы мне ни хотелось, но уйти от слова «приблизительно» не удавалось никак. Оно просто преследовало меня повсюду. Чего ожидал от меня Хирш и его влиятельные партнеры? Думаю, именно этого. Хирш – малый рассудительный, поэтому и сам должен понимать рамки погрешностей. В этом мире все реально, сказал он. Я добавлю: в этом мире нет ничего постоянного. Все меняется. Поэтому все попытки придать моим цифровым нарративам видимость системности и в чем-то академичности были обречены. От меня ожидали баланса. Скупой бухгалтерской выкладки. На самом деле, мне никак не удавалось выйти за жанровые пределы эссе. Именно потому, что большинство величин были плавающими и переменными. С горем пополам я начертил самое основное из того, что было мне известно – примерная стоимость аренды ресторанов, затраты на рекламную кампанию, организационные расходы, оплата труда персонала и налоги, применимые к этой статье, примерная стоимость логистики грузов. Любое из вышеперечисленного допускало колебания в сотни тысяч долларов. Но, по крайней мере, это был хоть какой-то задел. Далее я с головой погрузился в мир фарфора, ножей, вилок и ложек, салфеток, ваз и скатертей, тканей, используемых для панно, техники нанесения изображений, техники литья и производства крупных элементов декора из резины, пластика, папье-маше, пенопласта и поролона, офсетной печати, конъюнктуры рынка ковровых покрытий, стоимости охранных услуг и всего прочего, что, так или иначе, относилось к тематике проекта. Мне пришлось определять круг возможных поставщиков, затем связываться с ними, выведывать нюансы, получать ценовые предложения на продукцию, аналогичную той, которая, я надеялся, в скором времени может понадобиться. Не обошлось без актерства и откровенного вранья. Что поделать. Не станешь же посвящать всех подряд в подробности своего плана. Мало-помалу из всех этих разрозненных, на первый взгляд, кусков собиралось некое подобие единого полотна. И оно поражало. Не столько красотой замысла (это давно перекипело в моем черепе), сколько масштабом бюджета. Таких денег я никогда в жизни не видел. О них я только слышал в финансовых новостях или читал в популярных обзорах о состоянии ресторанного бизнеса. Стена, вокруг которой все еще ходил енот, с каждым днем становилась все толще и толще. Теперь первоначальные двенадцать миллионов казались старыми добрыми временами. И это было тем, чего я подспудно опасался с самого начала, подозревая, что раскопка подробностей, неумолимая детализация неотвратимо приведет к увеличению всего бюджета. Видимо, об этом говорил Хирш, когда посоветовал выделить из всей этой неподъемной кучи смыслообразующий пласт. Как он выразился, поставить машину на колеса. Мне нужно было определить самое главное, минимальный набор составляющих, для того чтобы собрать генератор. А уже потом, на ходу, комплектовать его всем необходимым второго и третьего порядка. С горем пополам, отрезая там и пришивая здесь, меняя местами, ужимаясь и выворачиваясь, я, в конце концов, пришел к той оптимальной цифре, которая, с учетом моей финансовой подушки из собственных средств, могла послужить отправной точкой проекта. После недели напряженного труда, все еще с привкусом приблизительности во рту и легким тремором пальцев, не привыкших к таким цифрам, я вывел в нужной графе последнее недостававшее значение: $14 000 000. Плюс пять миллионов при необходимости второго транша.

Осталось всего ничего: найти хотя бы приблизительное значение той самой переменной, которое продолжало отравлять мне жизнь. Выяснить стоимость лицензий. Чем окончилась моя первая попытка – известно. Я уперся в пустоту. Многочисленные звонки и письма ни к чему не привели, кроме потраченного времени и усилий. Это напоминало некий вселенский заговор. Ей-богу, временами мне казалось, что члены Лиги, вопреки своей врожденной чопорности и снобизму, все-таки договорились вести единую политику по отношению к выскочкам извне. Тайный манифест, политика трех «И»: Издеваться, Игнорировать, Избавляться. Под любым предлогом. Формально, то есть юридически, придраться к ним было невозможно. Обладая статусом частных корпораций, они имели полное право внести меня в пожизненный игнор. Или извлекать оттуда время от времени, чтобы, вселив надежду, через минуту отправить на то же место, в тот же ящик на той же полке. Я чувствовал себя героем кафкианского романа. Однажды это достало меня до такой степени, что, позвонив в сотый раз, я стал вести беседу за двоих. Сам задавал вопрос и сам на него отвечал. После всего, что мне довелось выслушать в предущие девяносто девять, это было неслышно. Похоже, девушка не оценила моей изобретательности и просто повесила трубку. Как и раньше, терять мне было нечего. Все равно в любой корпорации, куда бы я ни звонил или писал по поводу лицензий, мой кейс находился в директории «Безнадега». Чего они не учли, так это того, что даже самые отстойные персонажи от природы наделены свойством умнеть со временем. И я решил обратиться к юристам. Коль скоро мои прямые контакты не принесли пользы, я посчитал, что самое время послушать профессионалов. Благо, в области лицензирования и продажи лицензий специалистов было, хоть отбавляй. Нужно было лишь правильно, без ущерба для проека и в рамках конфиденциальности сформулировать задачу. Я начал с Нью-Йорка и Вашингтона. Мне казалось, именно там были сконцентрированы офисы настоящих зубров в области лицензионного права. Я звонил, меня соединяли с нужным специалистом, я рассказывал ему, что мне необходимо, оставлял все свои координаты, и ждал, когда он перезвонит. От правильной постановки задачи зависело все, поэтому юлить здесь могло оказаться себе в ущерб. Я практически говорил правду: лицензии на прямую видеотрансляцию и использование товарных знаков для проведения частных вечеринок в клубах по стране и за рубежом. К этому я добавлял свой настоящий статус владельца перспективной сети ресторанов, поэтому лишних вопросов или идей от служителей буквы закона, как правило, не поступало. Нужно было лишь чуть-чуть подождать. Пару раз меня пытались выдернуть для разговора «не по телефону», однако моя географическая удаленность сыграла мне на руку. Они понимали: чтобы заставить человека летать, нужен серьезный повод. А такого в самом начале разговора и быть не может. Уже через неделю мне стали поступать первые звонки. Я узнал, что дело, о котором я просил, на самом деле не совсем такое простое и, скорее даже, совсем не такое простое. Да, безусловно, любой из интересующих меня операторов имеет правила выдачи дицензий. Но окончательное решение всегда принимается либо коллегиально, либо иным способом, который не детализирован. И, самое главное, – это решение всегда и везде определяется статусом «на собственное усмотрение». Иными словами, члены совета директоров или любые другие уполномоченные лица или лицо вправе отказать в продаже лицензии под любым предлогом или без такового. Когда я это услышал, у меня разыгрался принцип паранойи. В самом деле? Оказывается, Земля круглая? Для этого мне стоило тратить время на переговоры и ожидания, чтобы услышать то, что я и так знал изначально? Но я все же решил дать им высказаться, все еще лелея надежду, что фраза о серьезности дела – лишь обычный повод для юристов увеличить свой гонорар. Увы. Ничего подобного. У них не было волшебного туза в рукаве. Они просто констатировали факты, и три четверти прославленных адвокатов тут же сами отказались рыть дальше в связи с бесперспективностью вопроса. Меня тупо оставляли один на один с делом, которое, как я уже знал, было для меня неподъемным. А где же хваленая адвокатская хватка? Где нестандартные подходы? Разве хоть кто-то сказал «дело можно решить, но это будет дорого», а я отказался платить? Но ведь мы даже не дошли до этого. Мою мечту продолжали убивать, как птицу на взлете, ударом лопаты по голове. Меня это просто бесило. Ублюдки в белых воротничках, никчемные крючкотворцы, злился я. Как нацарапать плевую бумажку или пустить по миру вдову, так вас пруд пруди. А когда случай требует от вас настоящих знаний и умения выворачиваться наизнанку – так тотчас выясняется, что вам это не интересно. Справедливости ради нужно сказать, нашлось пару ребят, приложивших усилия. Совсем немного, но были и такие. Вникнув в суть проблемы, они, прежде всего, предложили разделить вопрос на две составляющих – права на трансляцию и права на использование товарных знаков. С первым основная сложность состояла в том, что практически каждый из операторов Лиги имел подписанные контракты на продажу прямой трансляции церемоний телекомпаниям во многих странах мира. Контракты стоили больших денег и наверняка были эксклюзивными. Для того, чтобы организовать показ церемоний в ресторанах, по логике, мне нужно было бы договариваться с правообладателями в каждой конкретной стране и покупать у них право публичного показа. По мнению юристов, особых сложностей с этим возникнуть не должно. Как показывала практика, телекомпании охотно идут на сотрудничество в таких случаях. Вполне возможно также, что одна и та же компания является ретранслятором всех или большинства интересующих нас событий. А это упрощает проблему, поскольку легче договариваться с одним, чем с десятью. У предложенного ими подхода были свои плюсы и свои минусы. Вместо того, чтобы получить добро на трансляцию от одного оператора, мне придется контактировать с десятками компаний, и цены могут быть совершенно неожиданными. В Америке, к примеру, если вы являетесь хозяином спортивного бара, а на носу супер мега файт, недостаточно купить бой у НВО за 90 баксов (как обычный домашний зритель кабельных каналов), чтобы потом показывать его клиентам в баре. Для показа в публичных заведениях существуют другие тарифы и отдельные структуры, отвечающие за это направление. Есть даже специальная видеополиция, которая выявляет бары и кафе, транслирующие бои нелегально. Тех, кого застигнут на горячем, ждет немалый штраф. Из двух десятков телекомпаний в Европе и США вполне могут найтись оригиналы, которые либо заломят цену, либо уйдут в глухой отказ. Такое тоже вполне реально. Единственный плюс для меня состоял в том, что, работая на местах, трансляторы снимали или почти снимали технические вопросы, гарантируя хороший звук и картинку. Еще можно было сэкономить на переводчиках. Но и только. Вдумчивый подход юристов на этом заканчивался. Дальше все выглядело стандартно. Они обнаружили проблему, очертили ее границы и предложили заняться последовательным ее решением за мои деньги. То есть они готовы были выяснить все уполномоченные телекомпании, связаться с ними и решить все вопросы по покупке прав централизованно, что называется, «под ключ». Все это было продуманно и чудесно, если бы не сумма, которую они хотели получить за свои услуги. Для того, чтобы собрать прикраватную тумбочку, не стоит выписывать мастера-краснодеревщика из Вероны. С этим, имея чертеж, две руки, отвертку и элементарное понятие, вполне можно справиться самому. В крайнем случае, «мастер на час» соберет вам ее за пять минут и возьмет пятьдесят долларов или около того. Помимо природного стяжательства, свойственного большинству юристов априори, мне не понравилось то, что при подходе, который они предлагали, нерешенным оставалась самая главная часть проблемы. А именно – получение лицензии от операторов на использование торговых знаков. О ней словно забыли. Ее вынесли за скобки и там похоронили. Но на самом деле она никуда не девалась. Когда я упорно стал переводить внимание моих потенциальных юридических партнеров именно на этот аспект, они так же целенаправленно пытались увести тему в другое русло, мотивируя это тем, что вопрос сложный, комплексный, дойдем и до этого, но сейчас, дескать, гораздо важнее решать его именно в той последовательности, которую им удалось разработать. Когда вам говорит адвокат, что какое-то решение ему «удалось разработать», это значит, он не просто пришел к нему путем логического размышления, а провел внушительную работу по сбору и анализу вводных данных, изучил всю предшествующую юридическую практику, включая прецеденты, посоветовался с экспертным мнением коллег, словом, вы уже должны ему тысяч сто. Хотя вопрос от этого так и не сдвинулся с мертвой точки. Перефразировав Луи Армстронга, это был огромный шаг для адвоката (особенно для его кошелька) и абсолютно ничего для остального человечества. Такое сотрудничество не сулило мне ничего доброго. Как человек с остатками мозга, я прочитал их хитрость на этапе зарождения. Разделив проблему надвое, они пытались заняться элементарной рутиной, чтобы заработать хорошие бабки на второстепенных нюансах, справиться с которыми под силу даже второкурснику юридического факультета, и при этом ограничиться простым получением отписок на запросы по первому и самому главному аспекту – лицензиям на торговые марки. Но в совокупности это могло выглядеть, как и вправду большая работа по решению проблем, обозначенных клиентом. Увы, такой поворот меня не устраивал. Мне не нужна была имитация деятельности. Я хотел получить реальную помощь в решении конкретных проблем. Что я получил в итоге? Именно – еще одиннадцать статуэток «Золотой палец». Теперь спальня моя была забита ими до отказа, и я понимал, что следующие придется ставить вдоль стены в коридоре. Или относить в ванную.