Клон в пальто - Ирина Меркина Страница 39

Об этом Але сообщил Лешка — без злорадства, но все-таки с удовлетворением.

— Было, ты знаешь, даже заседание Московской думы. О моральном разложении подрастающего поколения и все такое. Кто-то предлагал привлечь владельцев к уголовной ответственности. Но тут Гнус отмазался. А «Лорда» пришлось закрыть.

Неприятности Шереметьева косвенно отразились на Леше — почему-то Гнус решил, что партнер причастен к наезду на детский комплекс. С чего он это взял, было совершенно непостижимо. Разве что предположил тут какой-то Алин интерес, а муж и жена, как известно, одна сатана.

К тому же у них произошел конфликт, о котором Антонов рассказывал с победным смехом.

Гнус давно уже выражал недовольство Лешиной джентльменской манерой вести дела. Аля была с ним в этом вполне солидарна. Авторынок — это не ресторан для богатых детишек, здесь деликатности неуместны. А Лешка мало того, что разговаривал со всеми до тошноты вежливо, особенно по телефону — только и знал, что извинялся, благодарил и поддакивал, так еще и сторонился всякой черной работы, неизбежной в их деле.

Однажды Антонов с Гнусом вошли в прямой клинч. Речь шла об открытии в Подмосковье супермаркета автозапчастей, на который местные власти никак не давали разрешения.

— Надо ж-дать, — прокомментировал Шереметьев. — Угадай, как пишется «ж» — вместе или раздельно?

И добавил, решив убить партнера не только остроумием, но и начитанностью:

— Барашка в бумажке. Так это называлось во времена Гоголя и Пушкина. Придется тебе, Леха, ж-дать. Сунуть им барашка в бумажке. Да-да, тебе. Мне в этом уездном городе Эн вообще рисоваться нельзя.

Действительно, в уездном городе Эн, как обозвал Гнус тихий областной городок, господина Шереметьева знали как облупленного. Какими подвигами он прославился — об этом история умалчивает. Но улаживать там дела приходилось Антонову.

Леша приехал в городок, побеседовал с нужным человеком, получил вежливый отказ, завуалированный ссылками на бюрократическую волокиту, пребывание в отпуске компетентных сотрудников и прочие печальные обстоятельства. Но давать «барашка в бумажке» не стал, уехал ни с чем.

Гнус устроил своему партнеру самый гнусный скандал, на который только был способен. Обозвал чистоплюем и бабой. Пригрозил разрывом деловых отношений, что было полной глупостью, поскольку навредило бы им обоим. Короче, отвязался по полной. А через неделю стало известно, что в тихом городке прошел масштабный рейд по борьбе с коррупцией, и вежливый господин из мэрии, с которым Леше так и не удалось договориться, в числе других чиновников находится под следствием.

— Колдун, да? — недоверчиво спросил Гнус у Антонова. — Признайся, ты знал? Кто у тебя в органах? Ладно, не хочешь колоться, не надо.

Но Лешина щепетильность, избавившая их обоих от неприятностей, не помогла исправить отношения. Гнус по-прежнему таил на Лешку обиду и считал, что тот своими идиотскими принципами вредит общему делу. Ведь Антонов, как оказалось, вообще не давал взяток, даже гаишникам. И другими полезными методами брезговал. «Знал бы, не связывался», — говорил Шереметьев в кругу приятелей, и эти слова тут же передавались Леше. Он только смеялся, рассказывая об этом Але, а она думала: «А я — если б знала?..»

Положение было безвыходным. Переделать Рыжего невозможно, жить с ним нынешним — убийственно скучно. Клон, шпион и дворянин — а все равно скучно.

В разгар этой скуки Аля узнала, что обе Терехины с Иннокентием и Иркой-училкой недавно ездили в Питер на дачу к какой-то Иркиной новорусской подруге. Алю не позвали.

Она в гробу видали все новорусские дачи, вместе взятые. Но оказалось, что у нее больше нет друзей.

Это была последняя капля.

По всему, Гнус был самым подходящим адресом для щекотливой просьбы, но Аля его боялась — он казался слишком уж мафиозным. Тем более ее он тоже недолюбливает после закрытия «Маленького лорда», хотя она, видит бог, тут ни при чем — разве у нее есть связи в Думе?.. А потому, с удовольствием разделавшись с Антоновым, он тут же подставит ее. Иными словами: «Ты не бойся, это Гнус, я сама его боюсь», как говорила непочтительная Юлька.

А вот Колька Нарышкин оказался нормальным парнем и совершенно не злопамятным.

— Как у Лехи дела, продвигаются? Ну и классно. Правильно он тогда не поехал к америкосам, гнилое дело. Я просто думал, у Лешки проблемы, хотел ему помочь. Но он оказался круче.

Аля в последнее время часто слышала, что Леша такой крутой, круче вареного яйца. Эти комплименты приводили ее в недоумение: крутой джентльмен — все равно что стыдливый гаишник, издевательство над природой. А Лешка был таким безукоризненным джентльменом, что с души воротило. Артистка Раневская как-то сказала режиссеру Завадскому: «У вас, Юрочка, наверное, даже яйца диетические». Вот у Антонова яйца были уже почти диетические, а вовсе не крутые. Хотя, может быть, это совмещается?..

— Ну, в чем беда? — перебил ее мысли о яйцах Нарышкин. Они встретились у него в офисе, и он был в хорошем настроении. Наверное, потому, что мог продемонстрировать ей свой кабинет, весь в красном дереве и старинных портретах.

— Твои предки? — спросила Аля, озираясь при входе.

— Да нет, — польщенно улыбнулся Коля. — Хотя, кто знает… Вот граф Потемкин, например, — изрядный был ходок.

— Беда у моей подруги, — начала Аля заранее приготовленную историю. — Бывший приятель ее шантажирует со страшной силой. А она замуж собирается. За очень серьезного человека. Понимаешь?

Нарышкин нахмурился. Много лет назад, хвастаясь своими опасными связями, он говорил: «Если что — обращайтесь, не стесняйтесь. Мне все равно, мое дело — свести людей. Все остальное равнобедренно».

То ли теперь ему было не совсем равнобедренно, то ли связи растерялись.

— Ну-у… Надо припугнуть, что ли? — наконец спросил он.

— Пугать бесполезно. Выход только один, — сказала Аля.

— Понятно. Хорошо. Но учти — ты ко мне не ходила, я с тобой не говорил. Телефон давай.

— Чей? — растерялась Аля.

— Подругин — чей. С кем договариваться.

— А разве не мы? Разве нам? — растерялась Аля.

— «К нам, к вам» — это проститутки на выезд. Человек сам позвонит. Давай номер.

— Номер мой. Я с ним буду договариваться.

— Дурочка ты, Александра. Понимаешь хоть, во что ввязываешься?

Если честно, Аля это не совсем понимала, но была преисполнена решимости. Она была человеком действия, а все другие возможные действия уже исчерпались. Нарышкин, конечно, рано или поздно догадается, что никакой подруги не существует. Но он будет думать, что это ее, Алю, кто-то шантажирует. И никак не свяжет эту встречу с… Ну, с тем, что потом произойдет. А если свяжет, то будет молчать. Он хоть и не родственник английской королевы, но по крайней мере русский дворянин, гордость и предубеждения для него тоже не пустые звуки.