Мой мальчик - Ник Хорнби Страница 4

Не то чтобы во всем была виновата мама. Странным его делали подчас не конкретные поступки, а сама натура. Взять, к примеру, пение… Когда же он в конце концов перестанет напевать вслух? У него постоянно крутилась в голове какая-нибудь мелодия, но порой, когда он волновался, эта мелодия изливалась наружу. Он просто не чувствовал грани между внутренним и внешним миром, потому что для него ее не существовало. Например, когда теплым днем плаваешь в бассейне с подогревом, а потом выходишь из воды, то не чувствуешь, что вышел: температура внутри и снаружи одинаковая; то же самое происходило и с пением. Вчера на английском мелодия просто выскочила наружу, когда учительница читала вслух; если хочешь, чтобы над тобой смеялись, чтобы просто умирали от хохота, то лучший способ — даже лучше, чем дурацкая стрижка, — это запеть во весь голос посреди урока, когда все тихо сидят и скучают.

Сегодня все шло нормально, пока не начался первый урок после большой перемены. На перекличке он сидел тихо, старался никому не попадаться на глаза в коридоре, потом было два урока математики, которую он любил и знал, и они ему понравились, даже несмотря на то, что эту тему он уже проходил. Во время перерыва он пошел к мистеру Бруксу, одному из учителей математики, сказать, что хочет записаться в его компьютерный клуб. Он был рад, что все-таки сделал это, потому что его естественным стремлением было остаться в классе и читать, но он сумел себя перебороть, и для этого ему даже пришлось пройти через школьный двор.

Но на английском дела пошли хуже некуда. Они занимались по книге, в которой были отрывки из всякой всячины. Отрывок, который они сейчас обсуждали, был из "Полета над гнездом кукушки" [3]. Он знал сюжет, потому что смотрел этот фильм с мамой, и со всей ясностью, с такой ясностью, что просто хотелось выбежать из класса, понимал, чем все закончится.

Когда же это произошло, то все приняло еще худший оборот, чем он ожидал. Мисс Магуайр попросила одну из девочек прочитать отрывок — у нее это получалось очень хорошо, а потом попыталась начать обсуждение.

— Одна из проблем, поставленных в книге, это… Как нам, к примеру, отличить человека ненормального от нормального? Ведь мы все в известной степени немного с приветом, и если кто-то вдруг решит, что мы с приветом, то как нам… как нам доказать свою нормальность?

Молчание. Некоторые зевнули и закатили глаза. Маркус уже заметил, что, когда приходишь в новый класс, всегда можно точно сказать, насколько хорошо у учителя складываются отношения с детьми. Он видел, что молодая нервная мисс Магуайр отчаянно пытается наладить контакт. Такой класс, как этот, можно было как расположить к себе, так и настроить против.

— Давайте посмотрим на это с другой стороны. По каким признакам можно отличить человека с приветом?

"Ну вот, — подумал он. — Вот оно. Началось".

— Если он ни с того ни с сего поет на уроке, мисс.

Смех. Все было еще хуже, чем он опасался. Все обернулись и уставились на него. Он посмотрел на мисс Магуайр: она натужно улыбалась, стараясь не встречаться с ним глазами.

— Ну, пожалуй, это один из признаков. Конечно, можно подумать, что тот, кто это делает, слегка того. Ну, а если, положим, оставить Маркуса в покое…

Опять смех. Он понимал, чего она добивается и зачем ей это нужно, и ненавидел ее за это.

В первый раз Уилл увидел Энджи — правда, как потом оказалось, тогда он увидел не ее — в "Дисках чемпионов", маленьком музыкальном магазине в окрестностях Холлоуэй-роуд. Он перебирал диски, убивая время и пытаясь одновременно отыскать старую антологию ритм-энд-блюза, которая была у него в молодости, очень ему нравилась, но потом бесследно исчезла. Тут он услышал ее голос — она сказала угрюмому, депрессивного вида продавцу, что ищет пластинку с песенками из мультфильма про поросят Пинки и Перки для своей племянницы. Пока ее обслуживали, Уилл копался в пластинках и потому так и не увидел ее лица, только обратил внимание на копну золотистых волос и голос с легкой хрипотцой, которую все, в том числе он, считают такой сексуальной. Он услышал, как она говорит, что ее племянница даже не знает, кто такие поросята Пинки и Перки.

— Вам не кажется, что это просто ужасно? Представьте, в пять лет не знать, кто такие Пинки и Перки! Чему только их сейчас учат?

Она пыталась шутить, но Уилл на собственном опыте убедился, что в "Дисках чемпионов" веселье не поощряется. Продавец смерил ее устало-презрительным взглядом — Уилл знал, что так оно и будет, и пробурчал в ответ нечто, имевшее целью показать, что она понапрасну тратит его драгоценное время.

Через два дня он оказался в кафе на Аппер-стрит за соседним столиком с этой женщиной. Он узнал ее голос (оба они заказали по капуччино и круассану), светлые волосы и джинсовую куртку. Они одновременно встали, чтобы взять что-нибудь из газет, лежавших на стойке, она выбрала "Гардиан", и ему пришлось довольствоваться "Мэйл". Он улыбнулся ей, но она его явно не узнала, и, не будь она такой симпатичной, он бы не стал ничего предпринимать.

— Мне нравятся поросятки Пинки и Перки, — сказал он, как ему показалось, вкрадчивым, дружелюбным голосом, с нотками юмора, но сразу понял, что совершил ужасную ошибку: это была совсем не та женщина, и она абсолютно не представляла, о чем это он. Ему захотелось вырвать себе язык и растоптать его по деревянному полу кафе.

Она посмотрела на него, нервно улыбнулась и бросила взгляд на официанта в другом конце зала, видимо, прикидывая, насколько быстро, в случае чего, тот сможет метнуться в их угол и завалить Уилла на пол. Уилл все понял и посочувствовал ей. Представьте: сидящий с вами рядом в кафе незнакомец попытается вдруг вкрадчивым голосом завести разговор о своем увлечении поросятами Пинки и Перки! Тут любой решит, что это маньяк, который скоро порубит тебя на куски и закопает под полом.

— Простите, я принял вас за другую, — объяснил он.

Он покраснел, и, видимо, это ее успокоило. Его смущение было своего рода гарантией вменяемости. Они снова уставились каждый в свою газету, но лицо женщины то и дело озарялось улыбкой, и она бросала на него взгляд из-за страницы.

— Простите за любопытство, — произнесла она в конце концов, — но я не могу не спросить. За кого вы меня приняли? Я все строю догадки, но так ничего и не приходит в голову.

Тут он все ей объяснил, она опять засмеялась, и у него появилась возможность начать разговор с чистого листа. Они поговорили о том, что оба не работают с утра (он не стал признаваться, что по вечерам тоже не работает); о музыкальном магазине, конечно же — о поросятах Пинки и Перки и других персонажах детских телепередач. Он никогда не завязывал романов вот так, с пол-оборота, но, когда они допили по второму капуччино, у него уже был номер ее телефона, и они договорились встретиться за ужином.