Лучшая страна в мире - Эрленд Лу Страница 4

Домой пришел без сил. За эти полдня я совершенно вымотался. Лег в кровать и проспал почти сутки. Проснулся только на следующее утро.

Когда проснулся, случилось то, что всегда случается со мной по утрам в холодную погоду. Я выхожу из холодной спальни в теплую кухню. В квартире у меня центральное отопление, плата за него входит в стоимость аренды. Поэтому во всех комнатах, кроме спальни, тепла до чертиков. У меня привычка спать в холодном помещении. По мне, чем холоднее, тем лучше. На холоде мозги проясняются чуть ли не до кристальной прозрачности, и с утра мысли бывают особенно ясные. Лучше всего мне работается по утрам, но я всегда забываю закрыть дверь между спальней и кухней. В прихожей я достаю из-под двери газету и, возвращаясь на кухню, на ходу пробегаю глазами первую страницу. Газету я оставляю лежать на столе и голый, выпиваю стакан воды — натощак вливаю стакан воды в голое пузо. У меня такое ощущение, что это полезно для здоровья. Я не могу это объяснить, просто чувствую. Конечно, это также иррационально, как почти все, что мы делаем и в чем убеждены. Затем я принимаю душ. Душ теплый, и я полощусь долго. У меня установлен водогрей с большущим баком. Однажды как-то мне повезло сделать особо удачную брошюру; кажется, для фирмы «Шелл», — сам знаю, согласен, что это сплошная проституция, — но они заплатили уйму денег, и тогда я установил у себя водогрей на пятьсот литров. Это очень много. Можно полоскаться под душем до бесконечности. Я и полощусь. Но когда я наполощусь, газета на столе оказывается мокрой, мокрой насквозь, хоть отжимай. Объясняется это тем, что массы холодного воздуха, хлынувшие из спальни, сталкиваются с теплым воздухом большой комнаты и кухни, от этого возникает узколокализованная область резко пониженного давления как раз над кухонным столом, в течение нескольких минут здесь сверкают молнии и гремит гром, затем проливается дождь, он моросит мелкими, почти невидимыми каплями, но все же это настоящий дождь — H2O, то есть вода, а вода течет и несет перемены. Я почти всегда забываю закрыть эту дверь. И почти каждый день названиваю в «Афтенпостен» с жалобой на мокрую газету. Они меня уже и не слушают. Говорят, что это моя проблема, а я говорю, что неоднократно наблюдал своими глазами, как рассыльный мочится во дворе на газеты, а потом подсовывает их подписчикам. Из всего моего вранья эта ложь — самая нелепая, да они в нее и не верят. Однажды сидевший на телефоне служащий газеты «Афтенпостен» так меня разозлил, что я сам помочился на газету и отправился с ней в издательство. «Вот, понюхайте! — заявил я там. — разве это не моча?» Мне выдали новую газету. Он побоялся со мной связываться. Но ведь не будешь каждый день такое проделывать. Надо приучить себя закрывать дверь в спальню. Надо бы приделать к ней такую штуковину, которая сама закрывает двери. Однако статьи в газете и объявления даже в мокром виде выполняют свою функцию. Я уже приспособился листать газету со всей возможной осторожностью, чтобы не порвать страницы. Это требует определенного навыка, но я справляюсь с такой задачей. А вот что мне нравится во всей этой истории, так это запах, который стоит в воздухе; похоже, без него я уже просто не могу. Пахнет как после грозового ливня. Этот запах напоминает мне о лете и о влюбленности, такой уж я неоригинальный человек. Я вспоминаю время, когда лето было как лето и когда я то и дело влюблялся. Сам не заметил, когда это прошло, знаю только, что очень давно. Неправда, что я не помню, когда это случилось в последний раз, но только в тот раз в этом уже не было ничего светлого и легкого, как обычно бывает, когда ты влюблен, а был тоскливый и ненужный эпизод, связанный с тяжелыми переживаниями. Все легкое и светлое продлилось меньше одного дня, а тяжелое и тоскливое тянулось бесконечно долго. Хватит об этом. Теперь я стараюсь быть сам по себе. Получается неплохо. Мне хорошо наедине с собой, я доволен и чувствую себя молодцом. Если бы только не этот навязчивый сон про воду, мне было бы совсем хорошо, а то все время какое-то физическое беспокойство; текучее мне как-то неприятно, мне больше нравится то, что не течет, что стоит на месте, люблю конкретность твердого тела — то, что можно рассмотреть, потрогать рукой, в чем можно разобраться и понять, что же это такое. Абстракция не по мне: неясно, что с ней делать. Мне подавай конкретность, она для меня живительна, тогда я распускаюсь, расцветаю пышным цветом. Конкретность твердого тела есть, например, в спортивной площадке. Люблю все прочное — взять хотя бы бетон. И очень тяжелое. То, что почти невозможно сдвинуть. Я видел по телевизору как человек сидел в бункере у подножия горы; какие-то люди спустили с вершины лавину, лавина была громадная, но бункер как стоял, так и остался стоять, его завалило снегом, но он остался цел как ни в чем не бывало. Хорошая вещь такой бункер! А во сне я вижу почему-то не бетон и прочные бункеры, а воду, и если честно признаться, то мне неспокойно.

Нас учат любить перемены, приветствовать их появление. Это ненормально, и я этого не понимаю.

А теперь мое дело Финляндия! На всю катушку, отрабатывая деньги. ничего, кроме Финляндии; по крайней мере, пока не получу посольский аванс; тогда заберу машину и поеду куда хочу; просто куда глаза глядят, почему бы себя не побаловать. Покатаюсь немного, а потом, конечно, опять за дело. Сначала нужно разработать стратегический план, ясную и четкую диспозицию, а там уж следовать этому плану, не отклоняясь ни на йоту, ну разве что за исключением того дня, когда я заберу свою машину. Тогда я сделаю себе выходной и покатаюсь. А сейчас я совсем на мели. Буду обходиться тем, то осталось в кухонном шкафу; и не беда, ничего страшного; в шкафу, может быть, полно всякой всячины. Сейчас поглядим! У меня есть чай, есть хрустящие хлебцы, они называются «Васа спорт». Ну и что! Должны же они как-нибудь называться! Честно говоря, я купил их ради того, чтобы произвести впечатление на кассиршу. По части спорта я так себе, а сейчас я просто голоден. Я как бы дал ей сигнал. Есть еще масло и немного сыру и макароны. Хватит, чтобы продержаться. Но по-настоящему мне надо бы сидеть в библиотеке. Книжки о Финляндии и о музыке. Затруднение в том, что у меня взята целая стопка книг, которые давно пора было сдать. Я не могу показываться в библиотеке, пока не расплатился за использование, а расплатиться не могу, так как нет денег. Пока придется изыскивать другие источники информации. Надо посмотреть в «Афтенпостен», вдруг там как раз напечатано что-нибудь подходящее. Газета, как всегда, мокрая, и в ней ни строчки о Финляндии. Возмутительно! Страна, которая является одним из наших ближайших соседей; можно сказать, братский народ, и даже не упоминается в «Афтенпостен»! Что-то же наверняка происходило в Финляндии в последние дни. А нас интересует Борис Беккер, как он носится по всему свету со своим хозяйством — где побывал, там кого-нибудь обрюхатил. Еще пишут о предполагаемом заговоре, нити которого ведут к русской мафии, а может быть, и в Финляндию, — прибавляю я мысленно, хотя в газете об этом прямо не сказано. А надо читать между строк. К этому у меня всегда был талант; в школе никто не мог со мной тягаться. Я так анализировал романы, что учитель слушал меня со слезами на глазах, а выйдя на пенсию, купил себе блок-флейту. В общем, о Борисе Беккере — воз и маленькая тележка, а о Финляндии ни гу-гу. Бред какой-то! Зато узнал, что в Шёлюсте проводится ярмарка «Мир туризма». «Подходит для начала, чтобы войти в тему, — подумал я. — С чего-то ведь надо начинать». Я решил, не откладывая, пойти туда прямо сейчас — время не ждет. Прогуляюсь пешком. Полезно для здоровья, и платить не надо. С мешочком, в котором лежит сэндвич из двух кусков «Васа спорт» с прокладкой из сыра, я отправился в путь, и тут в конце улицы Карла-Юхана меня останавливает какая-то девушка и спрашивает, не могу ли я уделить ей пять минут и не соглашусь ли я принять участие в опросе, проводимом с целью изучения потребительского спроса. Я отнесся к этому предложению скептически, но тут она поманила меня обещанием, что в награду за беспокойство я получу билетик экспресс-лотереи, и я согласился. Заходим в какой-то дом, поднимаемся наверх, садимся. Заправлялся ли я бензином в течение прошедшей недели? Вот, оказывается, что ее интересует. Странный вопрос, подумал я. Кому какая радость в том, чтобы это знать? ответ — отрицательный. Впрочем, сегодня я, может быть, как раз бы и поехал на заправку, если бы мою машину не утащили на штрафную площадку. В третий раз подряд каждый год увозят в одно и то же время, можете себе представить? Девушка говорит, что очень хорошо понимает, как это обидно. А где я заправляюсь? Там, где подешевле, говорю. Она улыбается. Именно это она и хотела услышать, я выбрал самый правильный ответ, потому что сейчас как раз организуется новая сеть дешевых заправок, и она показывает мне картинки с изображением различных архитектурных и цветовых решений будущих заправочных станций. Предлагается два варианта — один в зеленом цвете. другой в каком-то из оттенков красного. Вот два альтернативных решения, а от меня требуется сказать, какие ассоциации вызывают эти образы. Дайте подумать! Зеленый цвет. Ну это, конечно, цвет природы, это же весна, и влюбленность, и молодость. Возможности. Зеленый — это цвет возможностей. И это — Финляндия. Финляндия — зеленая, мгновенно делаю я мысленную заметку на память, затем продолжаю развивать цепочку ассоциаций. Зеленый цвет — это ты просыпаешься летом на рассвете и выходишь из дома, чтобы искупаться, полотенце через плечо, вокруг пташки, и все поют, поют, и вся семья тут в сборе — и мертвые, и живые, если только такое возможно; впрочем, отчего же невозможно, ведь это же мои ассоциации, — и все ждут меня у озера, я завтракаю, на завтрак — хлеб с молоком, яйцо, и купаюсь, впрочем нет — не купаюсь. только не вода! Вода — течет. Нет, этого лучше не надо, это вы выбросьте, говорю я. А так зеленый — замечательный цвет, лучше трудно найти, так что зеленый — это хороший выбор. Девушка записывает. Теперь это, красный. Он хуже. Здесь даже не просто красный цвет, а с каким-то оранжевым оттенком, он раздражает, это цвет пламени, я вижу пожар. дешевая заправка горит, люди мечутся в панике, что-то взрывается, я читаю об этом в газете, газета — мокрая, а вода — это перемены, так что отбросьте это, отбросьте красное. Пускай заправочная станция будет зеленой! Вы уж постарайтесь, ради бога, чтобы ее покрасили в зеленый цвет! Я горячо пожимаю девушке руку, а она дает мне билетик экспресс-лотереи и говорит, что закончила опрос, я могу идти.