Отрицание ночи - Дельфина де Виган Страница 4

И Жорж, как завороженный, глаз не мог оторвать от дочери.

Спустя годы мать Люсиль расскажет, какое впечатление девочка производила на людей своей красотой и равнодушием, сосредоточенностью на собственных мыслях, пронзительным взглядом.

Спустя годы, когда Люсиль умрет, так и не состарившись, среди ее бумаг обнаружатся рекламные фотографии улыбающейся и очень естественной девочки.Спустя годы, когда придет время освободить квартиру Люсиль, найдется отснятая ею пленка с фотографиями трупа Жоржа – во всех ракурсах, в костюме, то ли бежевом, то ли желтом, цвета блевотины.

Вероятность смерти (или скорее – осознание того, что смерть может наступить в любой момент) поразила Люсиль в 1954 году, накануне восьмого дня рождения. С тех пор мысль о смерти сделалась частью Люсиль, ее трещинкой, ее печатью.

В конце июля Лиана и дети уехали в Л., маленькую деревню в департаменте Ардеш, где жили родители Жоржа. Там собрались разные дальние родственники семьи. Варфоломея Лиана с собой не взяла – в последние недели он так недисциплинированно и вызывающе себя вел, что родители решили отправить сына в детский лагерь. Лиана была на седьмом месяце беременности. Люсиль скучала по своему неугомонному брату, который вечно всех развлекал шутками-прибаутками, выдумками и неожиданными дерзкими выходками.

«Варфоломей, – думала Люсиль, – хоть и безудержный, зато не скучный».

Жаркие августовские дни, напоенные летними ароматами, протекали неспешно. Дети играли в саду, купались в Озоне и лепили из глины разные диковинные вещицы. В большом деревенском доме, окруженная заботой свекра и свекрови, школьных учителей, Лиана чувствовала, что отдыхает душой и телом.

Жорж остался работать в Париже.

Однажды днем, когда Люсиль играла на пианино, в саду раздались крики. Не крики ссоры и не крики победы в какой-нибудь игре – на них девочка давно не обращала внимания, – на этот раз кто-то кричал от страха. Люсиль подняла руки над клавиатурой и застыла на месте, пытаясь разобрать слова; наконец из общего гама она выхватила пронзительный возглас Мило (а может, другого ребенка): «Они упали! Они упали!» Люсиль почувствовала, как сердце забилось у нее в животе и в ладонях, она выждала несколько секунд, затем поднялась со стула.

Случилась беда, случилось непоправимое – Люсиль знала.

Вопль Лианы заставил девочку стремглав сорваться с места. Мать и дети столпились вокруг колодца, Жюстин держала маму за юбку, а Лиана, склонившись над черной бездонной дырой, рвала горло, клича Антонена.

Антонен с кузеном Томми играли на заколоченном колодце, и внезапно доски не выдержали. Мальчики провалились на глазах у других детей. Вскоре Томми вынырнул, его голова маячила во мраке над ледяной водой, он отзывался на крики и пока держался на плаву. Антонен так и не появился. До приезда спасателей бабушка с дедушкой вдвоем оттаскивали Лиану от колодца, куда она в отчаянии собиралась прыгнуть. Спустя несколько минут Томми заплакал, его голос странно резонировал в стенах колодца, казался одновременно близким и далеким, и Люсиль подумала, что, наверное, чудовище из темных глубин грызет мальчика за пятки, пытаясь утащить в беспросветное небытие.Люсиль стояла чуть поодаль, примерно в метре от матери, которая столь яростно отбивалась от бабушки с дедушкой, что дочь ее не узнавала. Впервые в жизни Люсиль прочла про себя все известные ей молитвы – «Отче наш», «Богородице Дево, радуйся» – подряд, не упустив ни слова. Когда приехали спасатели со своим специальным оборудованием, детей отправили к соседям. Тело мальчика искали долго. Вода в колодец попадала из водоема. Антонен умер, потеряв сознание от холода.

Жорж со скоростью света примчался из Парижа.

Антонена одели во все белое, положили в комнате на последнем этаже, и Лиана сказала детям, что их брат стал ангелом. Отныне он поселился на небесах, высоко-высоко, и наблюдает за родными из-за облаков. Только старшим детям разрешили попрощаться с Антоненом. Во время молитвы Люсиль гладила мертвого брата по мягким холодным рукам, но через несколько часов пальцы мальчика словно одеревенели, и Люсиль засомневалась в том, что Антонен воскреснет на небесах. Она смотрела на его спокойное лицо, на руки, вытянутые вдоль туловища, на приоткрытый рот – словно Антонен уснул и все еще дышит.

Похороны состоялись спустя несколько дней. Лизбет и Люсиль, одетые в одинаковые платья (их сшили из первых попавшихся на глаза тканей), жались друг к дружке, но смотрели строго и величественно, как того требовал статус старших дочерей. Когда гроб опустили в землю, девочки, прямые, как буква «i», встали по обе стороны от родителей, чтобы вместе с ними принять соболезнования. Лизбет и Люсиль впервые наблюдали за ритуалом похорон: родственники и друзья пожимали друг другу руки, похлопывали друг друга по плечу, обнимались, с трудом сдерживали рыдания, шептались, сочувствовали, успокаивали – по десять раз, по двадцать раз повторяя одно и то же, сдерживая дыхание, подсвистывая в шепоте. Девочки переглядывались, пытаясь вслушаться в шипение мрачной похоронной толпы, и вдруг расхохотались как безумные. Жорж отослал их домой.

Антонен превратился в ангела и теперь смотрел на детей сверху. Люсиль представляла его маленькое тело, висящее в воздухе: руки сложены крест-накрест и прижаты к груди…

На протяжении нескольких дней Люсиль верила в то, что брат вернется, и вместе они пойдут пасти коз в верхней части деревни, пойдут играть с крольчатами госпожи Летак, пойдут вдоль высохшего русла реки искать залежи глины.

В конце месяца подруга родителей отправилась за Варфоломеем на юг. Вернувшись из лагеря, Варфоломей обнаружил, что его брат умер и похоронен. Три дня он плакал, и никто не мог его унять. Он рыдал, ревел, кричал – до изнеможения.С тех пор смерть Антонена стала подземной волной, сейсмической волной, которая бесшумно продолжала колебаться.

Люсиль и Лизбет ни на минуту не отходили от окна своей розовой комнаты. Наклонившись вперед, стоя на цыпочках, они ждали, пока раздастся звон колокольчика входной двери. Несмотря на холод, Люсиль буквально задыхалась от жары. Лиана, встретив дочь из школы, даже спросила, нет ли у нее температуры, но малышка заплакала как раз в тот момент, когда мама собралась искать градусник. Несколькими неделями ранее из живота Лианы вынырнула маленькая розовенькая пухленькая девочка по имени Виолетта. Она смеялась, когда ее щекотали. Люсиль сперва была расстроена: ребенок выглядел совершенно обыкновенным. Однако улыбки Виолетты, ее интерес к старшим (малышка размахивала руками, стоило только кому-нибудь из сестер появиться на пороге), ее тоненькие волосики, на которые Люсиль дула, чтобы они разлетались, в конце концов очаровали девочку. Конечно, Виолетта оказалась белокожей, и ее не отдали на полное попечение Люсиль, но зато Лиана, занятая новым ребенком, больше не сидела на кухне, глядя в пустоту. Виолетта постоянно требовала внимания, просилась на ручки и хотела есть. Вместе с ней в доме снова появился сладковатый запах талька и чуть более резкий запах детского крема от раздражений на попке. Однако напряжение и горечь утраты никуда не исчезли, и воздух, напоенный болью, словно давил на грудь. Жорж по вечерам после работы частенько выглядел подавленным. Он молча опускался на стул и сидел неподвижно.