Брик-лейн - Моника Али Страница 4

— Девушка неиспорченная. Из деревни.

Однажды ночью Назнин встала выпить воды. После свадьбы прошла уже неделя. Шану не спал, разговаривал по телефону.

— Нет, не сказал бы. Некрасивая, но и не уродина. Лицо широкое, большой лоб. Глаза близковато посажены.

Назнин дотронулась рукой до головы. Он прав. Лоб слишком большой. Никогда не задумывалась, как близко посажены глаза.

— Невысокая. Но и не коротышка. Примерно пять футов два дюйма. Бедра узковаты, но для вынашивания, думаю, нормально. Да, я все учел, я всем доволен. Может, в старости начнет расти борода на подбородке, сейчас ей только восемнадцать. Да и вообще, лучше со слепым дядюшкой, чем вовсе без него. Хватит мне в холостяках ходить.

«Узкие бедра! На себя посмотри», — подумала Назнин и вспомнила складки жира у него под животом. В них поместятся все его бесчисленные ручки и карандаши. И пара книжек еще влезет. Только тощие ножки не выдержат такого веса.

— К тому же она хорошая работница. Убирает, готовит, ну и все остальное. Единственное, что мне в ней не нравится — она не может разобраться в моих папках, не знает английского. Впрочем, я не жалуюсь. Повторяю: девушка из деревни, совершенно неиспорченная.

Шану продолжал говорить, но Назнин на цыпочках вернулась в постель. «Лучше со слепым дядюшкой, чем вовсе без него». Пословиц у него — на все случаи жизни. Какая-никакая, а жена — всё лучше, чем совсем без жены. Что-то всегда лучше, чем ничего. А она себе вообразила? Что он в нее влюблен? И благодарен, что она, молодая и изящная, приняла его предложение? Что она пожертвовала собой и что ей за это причитается? Да. Да. Язвительное «да» хлынуло на все вопросы, да, именно это она себе и вообразила. Какая глупая девушка. Какие претензии. Какое самомнение.

Кровотечение остановилось. Назнин выключила воду и обмотала палец кусочком бумажного полотенца. С кем Шану тогда разговаривал? Может, ему позвонил из Бангладеш какой-нибудь родственник, которого не было на свадьбе? Может, с доктором Азадом? Сегодня вечером он сам увидит и большой лоб, и близко посаженные глаза. Из пореза опять проступила кровь. Назнин развязала палец и смотрела, как красные капли сбегают по серебристой раковине. Капли скользили, словно ртуть, и стекали в водосток. Сколько нужно времени, чтобы из пальца полностью вытекла вся кровь? А из всей руки? А из тела? Как скучно без людей. За исключением Хасины, ни по кому конкретно она не скучает, просто скучно без людей. Если прислонить ухо к стене, слышны звуки. Телевизор. Кашель. Иногда слив бачка в туалете. Наверху шаркают стулом. Внизу вопят болельщики. Каждый у себя в клетушке, каждый подсчитывает, сколько у него вещей. За восемнадцать лет жизни Назнин ни разу не оставалась одна. Пока не вышла замуж. И пока не приехала в Лондон сидеть сиднем в этой большой коробке, вытирать пыль с мебели и слушать приглушенные и запечатанные отзвуки частной жизни сверху, снизу и вокруг.

Назнин посмотрела на палец. Кровотечение снова остановилось. В голову приходят бессвязные мысли. Надо поговорить с Шану насчет еще одного сари. Папа не попрощался. Думала, он зайдет утром, перед их отъездом в Дакку, в аэропорт. Но он с самого утра ушел на поля. Оттого, что так сильно переживал, или он совершенно не переживал? Кончилась полировка для мебели. И моющее средство для унитаза. Захочет ли Шану сегодня опять резать свои мозоли? Что сейчас делает Хасина?

Назнин отправилась в спальню и открыла шкаф. В самом низу в коробке из-под обуви лежит письмо. Она забралась с ногами на кровать, почти упираясь ступнями в черные лакированные двери. Иногда ей снится, что шкаф падает, придавив ее к матрасу. Иногда ей снится, что она заперта внутри и стучит, стучит, но никто не слышит.

Наш кузен Ахмед дал мне твой адрес хвала Господу. Я слышала о свадьбе и молюсь о твоей свадьбе и сичас тоже. Я молюсь што твой муж хороший человек. Напиши мне и раскажи обо всем.

Я такая щасливая сичас што даже боюсь. Даже глаза открывать боюсь. Спросиш почему? Почему боюсь? Господь отправил меня на землю не только страдать. Я всегда это знала даже йесли стемнеит посреди бела дня.

Дядя Малека дал ему первокласную работу в жд компании. Этот дядя очень большой начальник на железной дороге. Малек уходит очень рано утром и позно-позно вечером приходит. Он плохо знает про поезда и про все но говорит што это неважно. Важно быть умным. Умнее моево мужа никово нет.

Представляеш? Мы живем в трехэтажном доме. У нас две комнаты. Нет веранды но я выхожу на крышу. Есть коричневый каменный пол на нем ноги мерзнут. У нас кровать с металическими пружинами горка и два стула в спальне. Я складываю свои сари и в коробку под кровать. В гостиной у нас три тростниковых стула коврик табуретка (Малек на них любит ложить ноги) и ящик пока мы не купим стол. И также керосиновая печка я ие накрываю шал'ю штобы был порядок. Моя кастрюля и сковородки лежит в ящике. Я не видела тараканов только может одново или двух за все это время.

Ничево што у нас ничево нет я все равно щасливая. У нас есть любовь. Любовь это щаст'е. Иногда мне хочетса как козе прыгать и скакать. Помниш как мы прыгали по дороге в школу. Но бегать здесь мало места и мне шестнадцать лет и я замужнея женщина.

У нас все хорошо. Я не болтаю языком штобы не было проблем как говорит мой муж. И йесли муж добрый к жене это не значит што она может говорить все што в голову придет. Йеслибы все женщины это понимали ихбы никто не бил. У Малека первокласная работа. Я молюсь о сыне. Я молюсь штобы мама Малека простила «грех» нашей свадьбы. Это придет. Настанет время и она меня будет как дочку любить. Йесли не будет то она ненастоящая мама потомушто настоящая мама любит всево своево сына без остатка. Я сичас ево часть. Йэсли мама былабы жива как ты думаеш онабы меня простила а папа меня простил? Иногда я думаю да она простила. Потом думаю нет не простила и тогда злюсь и очень становитса грусно.

Сестричка я думаю о тебе каждый день и шлю любовь. Кланейся своему мужу. Теперь ты знаеш мой адрес и напишеш мне про Лондон. Ты так далеко подумать страшно. Помниш сказки в детстве они всегда начинались так: Однажды жил на свете принц, далеко в далекой стране за семью морями и тринадцатью реками. Вот так думаю про тебя. Но ты принцесса.

Мы встретимса через много лет снова будем как маленькие.

Раздался стук во входную дверь. Назнин приоткрыла дверь на цепочке, закрыла ее, сняла цепочку и распахнула дверь настежь.

— Никто ему в лицо это не скажет, но за его спиной это повторяют все. Не люблю такие слухи, — говорила Разии Икбол миссис Ислам.

Назнин обменялась с гостьями приветственным «салам» и отправилась готовить чай.

Сидя на диване за низеньким столом, миссис Ислам складывала носовые платочки и распихивала их в рукава шерстяной кофты с кисточками.

— Собирать сплетни — это наше национальное времяпрепровождение, — сказала Разия. — Конечно, это не очень хорошее занятие. В большинстве своем в сплетнях нет и крупицы истины.

Разия покосилась на Назнин — та накрывала столик для чаепития.