Есть! - Анна Матвеева Страница 4

Я почувствовала, как сильно устала сегодня. Не хотелось его уговаривать. Не хотелось даже готовить! П.Н. буркнул что-то ободряюще прощальное и закрыл за собой дверь.

…Я родилась в начале 70-х, когда в продуктовых магазинах царил гастрономический кризис: пустые витрины украшали пирамиды гнусных консервных банок с несъедобным содержимым, сгущенку и тушенку изредка давали по карточкам (эвфемистично названных талонами), а в молочный магазин задолго до рассвета выстраивалась драконоподобная очередь. Родители мои относились к еде по-спартански: «Когда мне хочется есть, я кидаю в себя что-нибудь, и привет», – говорит отец. Иное дело – чай с сигаретами. По этой части и мама, и папочка прежде были выдающимися специалистами. Сожалели, наверное, что ребенок был не в состоянии оценить прелесть такого рациона.

Мама, подозреваю, в молодости неплохо готовила, но с годами ее талант усох до навыка стремительного («Ай, да отвяжитесь!») приготовления двух-трех фирменных блюд. Почти все то же самое готовилось в домах моих подруг, соседей и большей части населения СССР: фирменное мясо по-французски, запеченное с сыром в духовке, фирменный винегрет и фирменный яблочный пирог «шарлотка». Папа порой вспоминал о молочных киселях и морковных пирогах бабушки, но вспоминал спокойно, без экзальтации. Он никогда не жаловался ни на жизнь, ни на спутников в этой жизни. Почти все они, включая маму, были инженерами. И до переезда в старообрядческую деревню Пенчурка папа вообще не судил людей и не лез к ним с проповедями.

Все же мама лет десять подряд выписывала журнал «Работница», где из номера в номер мелким красивым шрифтом печатались рецепты хитроумных блюд, выдуманных изобретательными работницами из Москвы и работницами из Свердловска, работницами из неведомого мне Комсомольска-на-Амуре и прочих мифических городов. Я читала эти рецепты, как стихи, – и заучивала наизусть, будто знала, как они пригодятся: торт «в клеточку» (от инженера, как сейчас помню, технолога Е.Демаковой), облепиха в сахаре от кулинара И.Грушевского… Где вы сейчас, И.Грушевский и Е.Демакова?..

Две случайно поселившиеся в доме кулинарные книги – «Домашнее приготовление тортов, пирожных, пряников, пирогов» и «Книга о вкусной и здоровой пище» – следовали в моем личном хит-параде сразу за «Мушкетерами» и «Холмсом», а ведь по-настоящему хорошо в моем детстве готовили лишь два человека – далекий узбекский гость дядя Рустам и родная бабушка Ксения Петровна, ба Ксеня.

Дядя Рустам приезжал в гости каждый год – и в первый же день отправлялся на базар за бараниной (тоненький длинный рис, желтая морковь и зира прибывали вместе с ним из Узбекистана). Родители заранее созывали гостей «на плов», дядя Рустам закрывался на кухне, молился и потом только начинал священнодействовать – всегда в одиночестве. Однажды он позвал на кухню меня.

Сейчас, взрослым умом, я понимаю, что дядя Рустам хотел передать мне – единственному человеку в нашем доме, питавшему искренний интерес к недуховной пище, – бесценный секрет приготовления настоящего узбекского «палова». Но тогда я, дурочка, растерялась и отговорилась. Не хотелось учиться готовить плов: намного интереснее было читать рецепты и воображать, как из-под моих рук появляются – сами собой – съедобные шедевры.

С тех пор дядя Рустам и не заикался о том, чтобы научить меня пловоделию. И я всю жизнь об этом жалею. И помню великий и славный момент, когда только что сотворенный плов вносился в комнату, как знамя победившего полка. Междометия гостей со всех волостей – самые сообразительные успевают нагрузить тарелки распаренными чалмами душистого чеснока, которого на всех никогда не хватает, и аромат плова летит по квартире, как гонец с прекрасным известием… Большинство нынешних знакомых – даже в кулинарной среде – готовят вместо плова рисовую кашу с мясом. Не могу простить себе (точнее, девочке, которой была, – у нас с ней нынче так мало общего, что я не могу всерьез считать ее собой), что не стала учиться тайнам узбекской кухни.

Вот почему за ба Ксеней – повзрослев – я старалась записывать. И самым первым был записан рецепт блинов – тоненьких и очень больших, таких я ни у кого не видела. Сейчас именно эти блины – мой главный козырь в мучных состязаниях, которые устраивают на Масленицу.

Вообще, соревнования, объединенные темой «Кто у нас здесь вкуснее всех готовит?», простегали нашу жизнь слева направо и с ног до головы красной нитью. Первое условие для тех, кто возжелает устроиться к нам на работу, – уметь готовить, и готовить вкусно! У нас даже компьютерщики способны накормить десять человек одной рыбой. А какие пончики жарит бухгалтерша! Единственный человек, не прикасающийся к продуктам и навеки застолбивший себе место «по ту сторону тарелки», – наш главный едок и директор П.Н.

…Ну вот, отвлеклась от детских воспоминаний, а ведь в книге все должно быть выстроено четко, чтобы читатель не сбивался на посторонние мысли автора и не натыкался на персонажей, как пьяные соседи, нежданно вваливающиеся в логически выстроенный эпизод. При чем тут компьютерщики и пончики?..

…Ба Ксеня всегда говорила: «Женечка, готовить нужно с любовью». И хотя сама она единолично властвовала на кухне, к продуктам, предназначенным на съедение, всегда прикасалась нежно. Эта ненаигранная нежность встречается лишь у самых лучших поваров. Даже если ба Ксеня не знала, что я подсматриваю, все равно она каждый раз так ласково бралась за тривиальную картошку, что картошка не имела морального права ответить ей иначе.

Мои первые кулинарные опыты… Наверное, с них будет лучше всего начать разговор о закусках. Что такое закуски, как не начало, зачин, пролог, увертюра, вступление к большой еде?

Впрочем, мои первые опыты – это абсолютный провал, килограммы варварски загубленных продуктов, черные дыры сгоревших сковородок и слава неумелой поварихи, которая носилась за мной, как бык с репейником в заднице – за ковбоем на родео. Опытные хозяйки и народные умелицы от души издевались над моими юношескими кулинарными экспериментами. Но мой день настал! Час пробил! И где теперь все эти хозяйки? Да вот они, родименькие, сидят у экранов и, сочась тоской (пополам с самой жгучей, что твоя аджика, завистью), записывают на полях телегазеты рецепты «Гениальной кухни».

– Геня, ты домой-то собираешься? – уборщица Светлана Аркадьевна (лучшие сырники по результатам прошлогоднего конкурса и второе место в состязании пельменщиков) вплыла бесшумно, как тень какого-нибудь отца Гамлета. Обняла швабру, будто березу, и вперилась в звезду эфира умиленным взором. Светлана Аркадьевна – как и другие мои поклонники – даже не догадывалась, что звезде эфира сегодня совершенно некому светить. И что звезда эфира уныло доползет до пустого дома, отправит в духовку кусок судака с козьим сыром и сухарями, а потом равнодушно проглотит ужин в одиночестве, не заметив ни вкуса его, ни цвета, ни запаха.

Глава третья,

из которой читатель сможет узнать множество подробностей о славном прошлом Гени Гималаевой и убедиться в том, что она абсолютно верно поступила, порвав с этим славным прошлым. Также читателю открываются некоторые личные странности ведущей «Гениальной кухни», кроме того, здесь впервые – и совсем ненадолго – появляются Иран, Ирак и популярный британский повар