Рай где-то рядом - Фэнни Флэгг Страница 4

— Гм… пожалуй, три: в «Худеем вместе» я все равно не пойду, раз мы уезжаем.

К счастью, домик с террасой и видом на лимонную рощу удалось продать очень скоро. Через три дня нашелся покупатель, а через месяц они получили деньги. И все равно переезжать второй раз было очень хлопотно. Хорошо хоть Норма распродала не все свои безделушки; керамическая музыкальная шкатулка с танцующими аистами и любимая шляпка в тяжелые минуты служили ей утешением.

По дороге домой, под неумолчные вопли Сонни, Норма уговаривала себя не брюзжать, дабы не уподобляться матушке, но ее терпение лопнуло, когда тетя Элнер фыркнула с заднего сиденья: «Норма, думай о хорошем: радуйся, что вы не продали свои места на кладбище».

— Не успела я начать новую жизнь, а мы уже возвращаемся домой умирать, как старые слоны, — пожаловалась она.

К сожалению, за те два года, что они провели во Флориде, цены на недвижимость в Элмвуд-Спрингс подскочили почти вдвое: рождались компьютерные фирмы, хлынул новый народ. Некогда крохотный городишко разрастался вширь. Строился еще один гигантский торговый центр, жители перебирались в предместья, а их с Мэкки прежний дом — красивый, кирпичный, с четырьмя спальнями — снесли, освободив место для многоэтажки, хоть занимал он всего-навсего клочок земли.

Элнер оказалась самой дальновидной. Дом свой она решила не продавать, а сдала друзьям Руби; те съехали, и Элнер смогла вернуться. А Норме и Мэкки пришлось довольствоваться домиком с двумя спальнями в новом районе Арбор-Спрингс, да и то денег не хватило, и Мэкки был вынужден устроиться на работу в магазин «Все для дома». Норма упрашивала тетю Элнер перебраться к ним или, на худой конец, в Центр ухода за престарелыми, но тетя Элнер предпочла свой дом, а Мэкки, как всегда, поддержал ее. И вот по его милости Норма спешит к своей старенькой тете, у которой, наверное, сломана рука, нога или еще того хуже. Ведь может статься, что она сломала шею, лежит парализованная и до конца дней будет прикована к инвалидной коляске.

«Ужас! — думала Норма. — Вот несчастье, если бедная тетя Элнер не сможет ходить!» Хорошо бы купить ей новомодную коляску с моторчиком. И надо же было такому случиться сейчас, когда они переехали в дом без пандуса! Что ж, придется Мэкки соорудить пандус, ведь в крошечном домике тети Элнер на троих места не хватит, не говоря уж о Линде с дочкой, которые часто приезжают погостить.

— Поделом тебе, Мэкки! — вырвалось у Нормы. — Все из-за того, что меня не послушал!

Трое в машине у светофора уставились на Норму как на сумасшедшую. Домчав до следующего перекрестка (мысли у нее тоже неслись с бешеной скоростью), Норма подумала: может, Мэкки не так уж виноват? Надо было настоять на своем и вообще не соглашаться на переезд во Флориду. Она ведь предупреждала Мэкки о своих дурных предчувствиях, но они так часто мучают Норму, что и не разберешь, где и вправду дурное предчувствие, а где просто нервы разгулялись. И не знаешь, когда настоять на своем, а когда промолчать. Вот и приходится молчать. За квартал от дома тетушки Норма уже и думать забыла о Мэкки и винила во всем одну себя. «Это все из-за меня! — всхлипывала она. — Не надо было бросать ее одну в старом доме!»

Оглянувшись, Норма опять увидела машину, чьи пассажиры глазели на нее у предыдущего светофора. Опустив стекло, она сообщила: «Моя тетя упала с фигового дерева». В тот же миг зажегся зеленый и авто с зеваками умчалось прочь на полной скорости.

08:41

Вербена Уилер была уже на работе, в химчистке «Голубая лента» с прачечной самообслуживания, когда позвонил ее муж Мерл и рассказал, что Элнер опять упала с лестницы и на этот раз потеряла сознание.

— С минуты на минуту ждут «скорую», — добавил он.

— Ох, Норма с ума сойдет! Она так волнуется за Элнер! Перезвони, когда будут новости.

Вербена, строгая седая женщина с завивкой «барашком», была примерной христианкой, рьяной пятидесятницей (Да, я святоша и этим горжусь!) и сыпала цитатами из Священного Писания по всякому поводу. Она тоже беспокоилась за соседку: та не только с лестницы все время падала, но и без конца меняла убеждения. В последнее время Элнер потянуло на вольнодумие — должно быть, с тех самых пор, как ей провели кабельное телевидение и она пристрастилась к каналу «Дискавери». Вербена, смотревшая только Ти-би-эс и религиозные передачи, не на шутку встревожилась.

«Сплошная наука и ни слова о Всевышнем» — так она отзывалась о передачах «Дискавери». И опасения ее вскоре сбылись: уже через неделю ей позвонила Элнер.

— Вербена, — начала она, — что-то мне теперь не очень верится в историю про Адама с Евой.

Вербену потрясло подобное богохульство из уст потомственной, убежденной методистки.

— Элнер! — Вербена схватилась за стойку, чтобы не упасть. — Что за страсти ты говоришь… А завтра в атеистки решишь податься?

— Что ты, милочка, в Бога я как верила, так и верю, только с Адамом и Евой хочу разобраться.

Вербена совсем всполошилась, когда до нее дошло, что стоит за словом «разобраться».

— Неужто ты в дарвинистки записалась на старости лет? Кошмар! Не ожидала от тебя! — выдохнула она.

Элнер подхватила:

— Я и сама от себя не ожидала, но если не веришь, что мы произошли от обезьян, посмотрела бы со мной вчера передачу про японских макак. Они всю зиму греются в горячих источниках, и, клянусь тебе, одна обезьянка была вылитая Тотт Вутен, разве что не говорящая. Честное слово, милая моя, наряди ее в платье, дай в руки расческу — и выйдет копия Тотт. Даже глаза будто голубыми тенями подкрашены, и выражение мордочки — точь-в-точь!

Вербену этот разговор всерьез расстроил. Уж она-то знала: если хоть чуточку усомнишься в Адаме с Евой, все прочие истории — про Каина с Авелем, про Ноев ковчег и так далее — рассыплются, как карточный домик. Ей захотелось тут же позвонить Норме и предупредить, что на тетю Элнер дурно влияют так называемые образовательные программы и за ней нужен глаз да глаз, а то она, чего доброго, подпишется на «Нью-Йорк тайме» или вступит в Союз гражданских свобод! С такого вольнодумства начиналась в свое время и школа без Закона Божьего, и Рождество без Христа. Вербена позвонила бы обязательно, если бы знала наверняка, что сама Норма думает о сотворении мира.

Мать Нормы, Ида, была строгая пресвитерианка, но после ее смерти Норма вступила в какую-то всеобщую новомодную церковь-самоделку, где от Библии отошли так далеко, что вряд ли ее читали. А если и читали, то толковали слишком уж вольно. Вербена предупреждала Норму, что вступать в подобного рода церковь — значит не дорожить своей бессмертной душой. Норма вежливо выслушала, поблагодарила за звонок, однако в серьезную церковь, где чтят Библию, возвращаться не спешила. Многие приезжие, которых Вербена пыталась наставить на путь истинный, в ответ грубили — мол, не лезь не в свое дело. Кое-кто даже перестал ходить к ней в химчистку. Вербена зарубила на носу: хочешь жить в мире с соседями — не касайся вопросов веры. Норме Вербена звонить не стала еще и потому, что вскоре после разговора с Элнер вышла в Интернет, и… увы, никаких сомнений: Тотт Вутен — вылитая японская макака. Вербена была удивлена, но вера ее нисколько не пошатнулась. Сказано же в Книге Бытия: «И сотворил Бог человека по образу своему», но никто и никогда не убедил бы Вербену, что Всевышний ликом схож с Тотт Вутен и ее родней.