Год в Касабланке - Тахир Шах Страница 4

Такси остановилось в глубине трущоб у простой двери в грязной каменной стене. Прежде чем расплатиться с водителем, я решил проверить, по тому ли адресу он меня привез. Я был твердо уверен, что таксист ошибся. Но он уверенно кивнул головой, показал рукой на землю и кивнул снова.

Я вышел из машины и постучал в дверь. Прошло немного времени. Дверь со скрипом отворилась.

— Это — Дар Калифа? Это — Дом Калифа? — спросил я.

Грубый голос ответил по-французски, на языке колониального Марокко:

— Oui, c'est ici! — Да, это так.

Дверь стала медленно открываться внутрь, словно собираясь поведать мне какой-то секрет. Войдя, я оказался в сказке, подходящей для людей куда более состоятельных, чем я. Внутренние дворы с множеством финиковых пальм и кустами гибискуса; фонтаны, бьющие из симметричных бассейнов; сады с разросшимися бугенвиллеями, кактусами и различными экзотическими деревьями; апельсиновая роща и теннисный корт; плавательный бассейн и расположенная за ним конюшня.

Сторож поприветствовал гостя, поцеловал мне руку и повел по длинным галереям к главному зданию. Войдя в этот дом впервые, я ощутил себя словно во сне. Передо мной было несчетное количество комнат. Арочные дверные проемы с дверями из кедра, восьмиугольные окна с разноцветными стеклами, мозаичные фризы и лепнина, укромные дворики и множество различных помещений: гостиных, кабинетов, прачечных и кухонь, комнат для слуг, кладовок и, по меньшей мере, с десяток спален.

Дом Калифа пустовал уже почти десятилетие. Стены выцвели от грибка, кафельные полы засалились и вообще нуждались в ремонте. Пугающие пятна сырости выступали почти повсюду, а в некоторых местах провис потолок. В дверных проемах ажурными занавесями висела паутина, в светильниках свили гнезда птицы, а массивные деревянные двери были изъедены термитами. Из-за разрыва водопроводной трубы одна из комнат превратилась в озеро, а большинство ставней, прогнив, болтались на петлях. Что же до садов, то они заросли как джунгли и по ним бродили одичавшие собаки.

И все же этот дом поражал, в нем ощущалось прежнее великолепие. Подобно престарелой светской красавице, он поизносился и сморщился, но расставаться с жизнью не собирался. Глядя на этот дом, можно было представить себе всю его историю, в том числе и торжественные приемы, хранимые им тайны. Это может показаться абсурдным, но я почувствовал его энергию с самого первого мгновения, едва оказался в доме, он словно дал мне понять, что знает о моем приходе.

Спустя три месяца после того, как я впервые положил глаз на Дар Калифа, дом перешел в наше владение. Жена моя втайне надеялась, что я откажусь от марокканской авантюры, но сдалась при виде дома. Она также почувствовала его дух. Как и я, она сочла природу этого духа положительной и уже представляла себе, как наши дети привольно бегают за его стенами.

К счастью, английскую владелицу дома не пришлось долго уговаривать. Она интуитивно чувствовала, что финансы едва сводившего концы с концами писателя находятся в печальном состоянии. Но она также хорошо представляла себе, что марокканец, заплатив за дом рыночную цену, моментально снес бы его, а на этом месте построил бы уродливый многоквартирный дом.

И вот в тот день, когда прозвучал первый из целой серии взрывов, устроенных фанатиками-смертниками, я впервые переступил порог Дома Калифа как его владелец.

Внутри меня ждали три сторожа. Они встали навытяжку, приветствуя хозяина, готовые к исполнению его приказаний. Было похоже, что, по какому-то средневековому правилу торговли, дом перешел ко мне во владение вместе с ними. Одного из сторожей звали Мохаммед. Это был небритый сутулый верзила, страдавший нервным тиком. Все звали его Медведь. Второй сторож носил имя Осман. Он был моложе, спокойный и собранный, с улыбкой, никогда не сходившей с губ. Он работал в этом доме с малолетства. И, наконец, Хамза, старший в этой команде. Высокий и вежливый, он пожал мне руку, прежде приложив ее к сердцу.

Я взволнованно поинтересовался, слышали ли они о подрывниках-смертниках. Хамза покачал головой, ответив мне, что существуют более серьезные проблемы.

— Что может быть серьезней многочисленных терактов?

— Джинны, — услышал я в ответ.

— Джинны?

Все трое кивнули в унисон.

— Да, этот дом полон ими.

Тем, кто покупает дом за границей, следует подготовиться к неожиданностям. Я понимал, что нам придется преодолевать языковые трудности и культурные барьеры. Но мне и в голову не могло прийти беспокоиться о невидимых духах.

Мусульмане верят в то, что когда Аллах творил человека из глины, он также создал из огня джиннов. Их называют по-разному, и они делят землю с нами, вселяясь, как это принято считать, в живых существ. Джинны рождаются, создают семьи, рожают детей и умирают точно так же, как и мы. Обычно они не видимы для людей, но по своему желанию могут принять любое обличье, чаще всего появляясь в сумерках в образах кошек, собак или скорпионов. Бывают добрые джинны, но большинство из них злые. Ничто не приносит этим существам большего удовольствия, чем досадить людям, которые, по их мнению, чинят им серьезные неудобства.

Я спросил у сторожей, что же в таком случае следует предпринять.

Осман высказал общее мнение, спокойно посоветовав:

— Забейте овец. Вам придется забить несколько штук.

— Несколько это сколько?

— По одной на каждую комнату, — разъяснил Медведь.

Я быстро вслух подсчитал:

— Здесь по крайней мере двадцать комнат… Да это целое стадо. Просто кровавая баня!

Сторожа отчаянно заморгали и закивали. Они знали обычай, а в Марокко обычай — фундамент жизни. На Западе заколоченное досками здание может привлечь к себе бродяг. А в арабском мире, как каждому должно быть известно, пустующий дом магнитом притягивает злые силы. Оставьте дом пустовать на несколько недель, и вы сами не заметите, как от пола до потолочных балок все его пространство заполнит невидимый легион джиннов.

Не стой в опасном месте, уповая на чудеса.

Первая ночь, которую мы провели в Доме Калифа, походила на обряд посвящения. Сторожа умоляли нас не оставаться в доме до изгнания оттуда своенравных джиннов. А я упорно настаивал на обратном. Идти в гостиницу, если у тебя есть собственный дом, казалось мне безумием. После долгих препинаний Хамза, Осман и Медведь поняли, что меня не переубедить. Они согласились признать свое поражение при условии, что мы будем строго следовать нескольким правилам. Во-первых, мы все должны были расположиться в одной комнате на единственном засаленном матраце, вокруг которого углем будет нарисован круг. Кроме того, нам было строго заказано открывать окна, несмотря даже на удушливую летнюю жару. Нам также не разрешалось петь, смеяться и говорить громче, чем шепотом. Я поинтересовался почему.

— Потому что это разозлит джиннов.