Двенадцать - Ник Макдонелл Страница 4

В дальнем конце дверного проема он видит двух мужчин. Пока он идет к двери, ему не различить как следует их лиц. Оба высокие, один стройный, а другой поплотнее, на обоих бесформенные куртки «Норт Фейс». Стройный — белый. «Странно», — думает Нана. Судя по всему, эти двое о чем-то договариваются. Нана делает шаг назад и прячется за угол, так, чтобы они его не видели, и наблюдает за происходящим.

— Ты, придурок хренов, ты сам употребляешь, — говорит толстый. Он очень зол, но при этом хладнокровен. «Злится не на шутку», — думает Нана. — А я тебя предупреждал, что нельзя использовать товар самому.

— Да нет же, послушай, — нервно бормочет белый тип.

— Отлично. Тогда гони деньги.

— Ладно, сейчас достану. — Белый лезет в карман, и Нана видит, что он весь напрягся. Толстяк это тоже заметил, потому что когда белый достает пистолет, такой маленький, серебристый, с блестящей перламутровой рукояткой, толстяк бьет белого кулаком. Тот, шатаясь, пятится.

Потом толстяк быстрым движением залезает в карман и внезапно наставляет на белого парня завернутый в полотенце пистолет. Толстый жмет на курок, и Нана вздрагивает от приглушенного выстрела, который эхом раздается по всему зданию. Полотенце загорается, и толстяк бросает его на землю, а белый в это время сползает по стене, оставляя за собой кровавый след, а из куртки летит во все стороны пух.

Нана бросается к лестнице, рассчитывая, что стрелявший направится в другую сторону, но толстяк оборачивается. Долю секунды Нана смотрит ему прямо в глаза (карие, с налитыми кровью желтоватыми белками) и тут же получает коленом по яйцам и падает на землю. Он корчится от боли и краем глаза замечает, что толстяк пятится к выходу. Нана пытается уползти вверх по лестнице. Ему хорошо видно тело убитого: тот парень еще совсем молодой. Бледный, волосы у него светлые, почти белые, а глаза так и застыли открытыми. Когда Нана пытается подняться, ботинок толстяка, которым тот хотел ударить его в висок, попадает ему в угол рта. Он снова падает на пол и больше уже ничего не видит, а толстяк быстро подбирает полотенце, оборачивает им оружие и стреляет в голову Наны. Потсам поворачивается к трупу белого и подбирает маленький серебристый пистолет.

Пока что каникулы проходят великолепно. Много вечеринок. На одну из них идет Сара Лудлоу со своей подругой. Шагают они осторожно, чтобы не замочить высокие сапожки на каблучках-гвоздиках от Джимми Шу в лужах слякоти. Сара роется в сумочке от Прада, которую получила в подарок на Рождество, ищет коробочку с пудрой. Ей хочется посмотреть на себя в зеркальце. На внешность Сары все обращают внимание.

Сара Лудлоу — самая популярная девчонка в школе (и другим до нее очень далеко). Как-то Крис, парень, к которому они сейчас идут, нарисовал график, где отразил, как курс акций на фондовой бирже, статус каждой девчонки, и Сара была на высоте. Ее линия на графике постоянно поднималась, тогда как остальные линии то и дело устремлялись вниз, подчиняясь прихотям «рынка» или отражая какие-нибудь поступки девочек. Когда этот график был в конце концов обнаружен (он был приклеен липкой лентой под плакатом с Бобом Марли в комнате отдыха для старших классов), девочки рассматривали его, как зачарованные. Чье-то самолюбие пострадало, кто-то заважничал, но никого особенно не удивило лидирующее положение Сары. Длинноногая голубоглазая блондинка с большим бюстом, с высокими скулами. Даже те, кому Сара не нравилась, соглашались, что она потрясно выглядит, — если, конечно, вас привлекает такой шаблонный тип красоты. Такие утверждения вряд ли могли утихомирить чью-то зависть.

Сара смотрит в зеркальце и болтает с подружкой.

— Кто там будет?

— Надеюсь, в основном ребята из выпускных классов. Вечеринка будет в доме у Криса. Должен вернуться его брат, то ли из школы-интерната, то ли из реабилитационного центра или куда уж его там отправили.

— Клод?

— Ага. Якобы он теперь завязал.

— Да неважно. Ты заметила, Джессика сделала ринопластику?

— Правда? Так и не скажешь.

— И мне тоже кажется, что особенно ничего не изменилось. Знаешь, кто у нас настоящая стерва?

— Кто?

— Лейла.

— Да, знаю. Она себя считает такой умной. Никогда не закрывает рот.

— Мы с ней занимаемся английским в одной группе.

— У Уэнчлера?

— Ага, и она говорит все, что угодно. Что-то вроде того, что все слишком серьезно относятся к Холокосту. Из-за нее Джейн Грей в слезах убежала из класса.

— Джейн все время плачет.

— Понятно, но Лейла вела себя, типа, совершенно бессердечно.

— А Джейн что, еврейка?

— Да нет, думаю. Но она когда-то страдала анорексией. — Девочки долго смеются над этим, до самого угла Девяностой улицы и Мэдисон-авеню. Оттуда уже виден особняк, куда они направляются на вечеринку. В дверях стоит высокий парень в пальто.

Белый Майк слышит, что в доме играет поп-рэп. Нелли [10], или что-то в этом роде:

И зачем я веду такую жизнь.

Должно быть, из-за денег.

Это дом Криса, хозяина вечеринки. Крис отдает Белому Майку сто долларов и приглашает его в дом. Белый Майк отказывается. Он быстро бросает через плечо взгляд на двух девочек, поднимающихся по ступеням. Секунду он смотрит на хорошенькую, размышляя, умна она или не очень, и уходит.

Белый Майк идет на запад, переходит Пятую авеню и двигается в сторону центра вдоль восточного края парка. Многоэтажные жилые дома на другой стороне улицы похожи на крепости. Белый Майк думает о том, насколько здесь все богаты. Да, ты родился в столице мира, и тебе отсюда никуда не деться, и так оно и есть, потому что все хотят, чтобы оно так было. Все только хотят. Здесь никто ни в чем не нуждается. Ты просыпаешься утром, и уже идет снег, и между зданий, где пробиваются лучи солнца, еще светло, а в тени уже темно, и важно только желание. Чего ты хочешь? Ведь если ничего не хочешь, то ничего и не получишь. Ты плывешь по течению, и тебя уносит, а потом тебя заваливает снегом, и ты похоронен в этом полумраке. А весной снег растает, и никто не вспомнит, где ты замерз и исчез под сугробами, и тебя уже нигде не будет.

Крис стоит у дверей, поджидая двух девчонок. «Сара Лудлоу, — думает Крис, — Сара Лудлоу. Хотел бы я знать, встречается ли она по-прежнему с этим футболистом». Если это так, то ему, как обычно, не повезло. Невезение Криса состоит в том, что ему ни разу не довелось ни с кем переспать, хотя ему уже семнадцать с половиной, и у него темно-русые волосы и голубые глаза, да и выглядит он неплохо. Если, конечно, не обращать внимания на прыщи, а вот это уже то самое невезение, которое, как ему кажется, преследует его с самого детства. Например, ему не повезло пару месяцев назад, когда он рассчитывал добиться близости с девочкой из государственной школы. Она так возбудилась, или удивилась, или кто ее знает, когда он засунул пальцы за пояс ее брючек, чтобы раздеть ее, — что вдруг резко дернулась, и у Криса порвалось сухожилие одного из пальцев. Палец его больше не слушался; когда он шевелил остальными, этот только безжизненно болтался. Девочке это показалось смешно. Он потом всем рассказывал, что прищемил руку в выдвижном ящике, но после сложных операций на руке ему пришлось ходить в гипсе, и он утратил уверенность в себе. Поэтому он ждал. Теперь, когда гипс сняли, рука в порядке, и сам Крис, как ему кажется, снова выглядит привлекательно, он устраивает вечеринки, подыскивая подходящую девчонку. И вот вдруг появляется Сара Лудлоу и просит составить ей компанию.