Американский пирог - Майкл Ли Уэст Страница 4

— В синяках? Да ладно, думаю, тебе понравилось. — Джесси оставил мою ногу в покое. Он улыбнулся и сдвинул шляпу на затылок. Увидев его сияющий от пота лоб, я подумала, что, может быть, он рано облысеет, как Гарт Брукс. Мне всегда говорили, что лысые — самые лучшие любовники, вероятно от избытка тестостерона. Но, увы и ах, лысых мне пока не попадалось.

— Мне-то нет. — Я отодвинулась, притворяясь обиженной. — А тебе?

— Хочешь проверить? — Он принялся расстегивать ремень. Звякнула пряжка, и на миг показались ярко-розовые трусы. Клянусь богом, это зрелище меня потрясло. На вид ковбой был совсем юным; у него были удивительные зеленые глаза. Угадать, сколько ему лет, я нипочем бы не смогла — никогда не умела определять возраст по внешности. Вообще, единственное, что я всегда умела, это завлекать мужчин и печь пирожные. Мое коронное блюдо — лимонные меренги. Я почти с пеленок затвердила, что не все лимонные пирожные созданы равными. Они в точности как мужчины; одни сладкие, как патока, другие слишком кислые; и, если зазеваешься, и от тех и от других остается неприятное послевкусие. А вне холодильника и те и другие покрываются капельками влаги.

Пирожные я обожаю, а мужчины — это просто мой крест. Предсказания в обертках от конфет всегда пророчат мне «несчастную любовь», а линия жизни на моей ладони с самого детства скрыта огромным шрамом. Что, по-моему, не слишком хороший знак. Я трижды была замужем — однажды овдовела и два раза развелась. В промежутках между мужьями я встречалась с докторами, адвокатами и банкирами. Банкиры оказались жмотами, а доктора — утомленными трудоголиками, не способными на хороший секс. Ну а адвокаты — настоящие параноики: ей-богу, они просто двинулись на мысли, что жены за ними следят. И постоянно боятся, что любовница, как Дженнифер Флауэрз, устроит разоблачительную пресс-конференцию. Но мне бы и в голову не пришло порочить чью-то репутацию — напротив, я бы ее укрепляла. «Голосуйте за этого человека, — сказала бы я. — При таком-то языке он достоин управлять хоть всем штатом».

— Давай-давай, — сказала я Джесси, вскинув голову, — снимай штаны. Поверь, я не испугаюсь, увидев твой член.

Из бара тут же откликнулись:

— Что правда, то правда. Моего же не испугалась. И когда у нас кончились презервативы, пришлось пустить в дело мешки для мусора.

Я подскочила как ужаленная и уставилась на ржавшего наглеца, кудрявого блондинчика с густыми усами. «Вот черт», — подумала я. Сколько лет этому молодчику, я, к сожалению, знала точно: кровельщику Дики Джонсону едва-едва стукнуло двадцать два, а трахался он, не снимая грязных спортивных носков с логотипом «Найк». Обо мне он знал более чем достаточно, так что я раскрыла сумочку и вынула ключи.

— Прикуси свой язык, Дики, — сказала я, прищурившись. — Я тебе в матери гожусь.

— Тогда можно я опять пососу твоего молочка, как в ту ночь в мотеле «Вайнона»? Помнишь, конфетка?

Дик засмеялся и зачмокал губами, изображая посасывание. Пара посетителей с бакенбардами и золотыми цепочками уже начали гоготать.

— Сперва оправь слюнявчик, — я встала, угрожающе помахивая ключами от машины. — А то ведь слюнки так и бегут.

Народ у стойки снова заржал, подталкивая Дики локтями. «Еще минута, — подумала я, — и они начнут обмениваться воспоминаниями. И стоило ради этого выходить из дому!» Я проглотила остаток коктейля и поморщилась от его приторного вкуса. Затем послала Джесси воздушный поцелуй. Обидно уходить, когда все уже на мази, но на этот раз выбора не было. Я прошествовала к выходу и шагнула навстречу прохладной декабрьской ночи.

Небо было необычайно темное — ни луны, ни звезд, — а изо рта валил пар. Позади меня вдруг громыхнула музыка. Я обернулась и увидела Джесси, который стоял у выхода, придерживая дверь носком сапога, весь озаренный рождественскими фонариками. Он что-то прятал за спиной. Поверх его плеча было видно, как тощая официантка в глубине бара запихивает четвертаки в музыкальный автомат. Минуту спустя голос Розанны Кэш запел «Мой парень быстр, как поезда».

— По глоточку на посошок? — предложил Джесси. Он извлек из-за спины высокий пластиковый стакан с «Текиловым рассветом». — Опля!

— Нет, спасибо, — я грустно наморщила нос, — я же за рулем.

— Да? Но я его уже оплатил. И даже упросил бармена отдать его на вынос, хотя, сама понимаешь, это против правил.

— Ну… — Я не знала, на что решиться, но коктейль в его руках сиял, как настоящий алмаз. «Да гори все синим пламенем!» — подумала я и, слегка покачиваясь, подошла к нему. Сквозь открытую дверь доносилось мурлыканье Розанны Кэш о поездах и о несчастной любви. «Эта песня как будто про меня, — пронеслось в голове. — Я чем-то похожа на поезд: мощная, эффектная, неудержимо стремительная». На мне были туфли на высоком каблуке и джинсы, что вместе с текилой составляло просто гремучую смесь. Всю жизнь мне твердили, что от высоких каблуков портится подъем и опускается матка, а это приводит к плоскостопию и бесплодию — недугам, крайне нежелательным как для невест, так и для охотничьих собак. Но я не относилась ни к тем, ни к другим. В свои двадцать девять я уже дважды разводилась, да и прыть у меня была отнюдь не как у гончей, несмотря на уверения многих мужчин.

— Спасибо, — изрекла я, а затем вырвала стакан из рук Джесси и изящно отхлебнула.

— О, не за что. — Держа руку на ременной пряжке, он искоса оглядывал меня. — Может быть, встретимся еще разок?

— Идет.

— И когда же? — Он отвел глаза и облизал губы.

— Скажем, завтра вечером. Встретимся здесь, в «Старлайте», а там видно будет. — И, одарив его той самой обворожительной улыбкой, что принесла мне титул местной королевы красоты, я побрела к своему желтому «фольксвагену». Он был куплен на распродаже старья, где я приобретаю все свои электроприборы и вечерние платья. Чего только люди не выбрасывают! Никто не ценит старых или подпорченных вещей, и для меня это огромная удача.

— Эй, — крикнул Джесси. — А как тебя зовут?

— Джо-Нелл.

— Красивое имя! Джо-Нелл, малышка, а ты не поцелуешь меня на прощание?

— Иди-ка сюда! — Я привалилась к машине, ожидая, пока он подойдет. Под его сапогами громко похрустывал гравий. Он взял меня за плечи и притянул так близко к себе, что половина меня оказалась у него между ног. Бог мой, как хорошо от него пахло! Смесь запахов текилы, мятной жвачки и мужского пота. Я постаралась дышать ровно и не опрокинуть коктейль ему на спину. Когда он нагнулся для поцелуя, я почувствовала, как острый угол серебряной пряжки вонзился мне в живот. Его язык скользнул мне в рот, и я ощутила вкус текилы. Приоткрыв губы, я словно пила его — такого сладостного и пряного. Но едва он стал наседать на меня, я отстранилась: с мужчинами тише едешь — дальше будешь.

Улыбнувшись, я пригладила волосы. От поцелуя они растрепались, а свитер съехал набок, оголив одно плечо. Джесси поддел его ворот и вернул на место.

— Вот так, — сказал он и, как бы ненароком, задержал руку на моей ключице. — Обещаешь завтра прийти?