Королева пустыни - Джорджина Хауэлл Страница 4

Снабжая империю, Беллы выработали глобальный взгляд на промышленность Британии. Сэр Хью был весьма умелым оратором и убедительно говорил на такие темы, как свободная торговля, которую он страстно отстаивал, и самоуправление для Ирландии, которому он страстно противостоял. В его опубликованных речах слышатся напор и юмор, которыми он покорял аудиторию любого типа и класса. Вот что он говорил:

«Свободная торговля подобна милосердию: она есть двойное благо – благо для дающего не меньше, чем для принимающего, и я лично не сделаю ничего, что бы ее ограничивало. Свободный рынок есть величайшая наша защита против тирании богатства. Я с ужасом гляжу на накопление огромных состояний в одних руках… В этой стране миллионы людей зависят от еженедельного жалованья, от работы, которая может закончиться в конце каждой недели. И это о них я волнуюсь, это они – предмет моей заботы, а вовсе не тот класс, к которому я принадлежу».

Сэр Хью приветствовал создание новых профсоюзов и при этом предупреждал, что работы Карла Маркса могут втянуть социалистов в революционное движение, которое разрушит британскую промышленность и рынок труда в том конкурентном мире, который он отстаивал.

Когда родилась Гертруда, королева Виктория царствовала уже тридцать лет. Она разделяла неослабную решимость принца Альберта заменить заслужившие дурную репутацию георгианские лень и разгильдяйство викторианскими предприимчивостью и порядком.

Британия, в особенности Англия, возглавляла мировую гонку за техническое превосходство, что подтвердил этот оживший гимн империи – Всемирная выставка в Хрустальном дворце в 1852 году. Британская армия, способная воевать в любой точке земного шара, представляла, быть может, самую большую военную мощь всех времен, британский флот контролировал океаны и морскую торговлю и поддерживал мир. Если другие империи, Российская и Османская, все еще существовали в состоянии феодального рабства и коррупции на всех уровнях, Британская, вдохновляемая Викторией и Альбертом, по крайней мере стремилась к умеренности, филантропии и честной работе. К середине XIX века империя совершала эволюцию: ее гордостью становилась не коммерческая эксплуатация, а честное и благонамеренное правление. Агрессивные коммерчески, но ответственные социально, Беллы олицетворяли это новое направление и отличались уверенностью правильных людей, оказавшихся в правильном месте в правильное время.

Хью женился на Мэри Шилд, когда ему было двадцать три, – выбрал местную девушку, дочь выдающегося коммерсанта из Ньюкасла-на-Тайне. Свадьба прошла на шотландском острове Бьют на реке Клайд, где у Шилдов был летний дом. Первая дочь, Гертруда, родилась в 1868 году в Вашингтон-Нью-Холле – доме Лотиана. Жизнь семьи вращалась вокруг этого промышленника, сделавшего семью Белл шестой по богатству в Англии. Жить с ним было нелегко, и есть множество свидетельств его взрывного нрава и едкого остроумия. Хотя Хью, его старший сын, имел склонность к политике, Лотиан недвусмысленно и грубо объяснил, что его будущее лежит в Миддлсборо, где находится самая быстрорастущая часть металлургического бизнеса. Лотиан же, живя рядом с первыми заводами в Ньюкасле, будет навещать время от времени новые производства вблизи Порт-Кларенса и, несомненно, критиковать все аспекты работы Хью.

Когда Хью и Мэри выехали с двухлетней дочерью из Вашингтон-Нью-Холла, чтобы вести собственную, более спокойную жизнь, это наверняка вызвало у них огромное облегчение. Однако счастье длилось недолго. После рождения второго ребенка, Мориса, в семьдесят первом году красивая, но хрупкая Мэри прожила всего три недели.

На время Хью стал предметом острой жалости. Когда он строил вблизи Редкара Ред-Барнс, то представлял себе здоровую и счастливую жизнь с семьей на берегу моря. Теперь же к нему переехала сестра Ада – вести хозяйство и присматривать за детьми. Хью шесть дней в неделю работал в Кларенсе, а воскресенья приходилось проводить с сестрой, нянькой и примерно полудюжиной слуг. В свободное время он гулял по берегу или на природе со своей непоседливой маленькой дочкой – Морис был еще слишком мал для прогулок, – разговаривая с ней и разглядывая ее открытое лицо в поисках сходства с матерью. С этих дней и на всю ее жизнь между ними установились теплые и доверительные отношения.

Положение Хью было очень заманчивым. Привлекательный вдовец, оставшийся с двумя осиротевшими детьми, он был бы желанной добычей даже без перспектив наследования огромного состояния. Мягкое чувство юмора, озорная, но добрая улыбка еще усиливали его обаяние. Тем не менее дочери аристократов сочли бы брак с кем-нибудь из Беллов шагом вниз, а Хью мог быть кем угодно, но только не снобом. Мэйзи преодолела сопротивление леди Стэнли Олдерли, выйдя замуж за ее остроумного сына Люлфа, впоследствии лорда Шеффилда. Эта замечательная женщина была известна своей привычкой, отвернувшись от собеседника, сказать соседу с другой стороны: «Как же утомительны дураки!» Она была матерью Бертрана Рассела и входила в число основателей Гиртон-колледжа в Кембридже. Давая согласие на свадьбу своего сына и Мэйзи, леди Стэнли считала, что проявляет огромную широту взглядов: в конце концов Беллы – это же «торговля». «Так как сэр Хью был мультимиллионером, я не особенно удивился», – говорил впоследствии Бертран Рассел.

Ада, хорошенькая и общительная, скучала по Лондону и наверняка была не в восторге от выпавшей ей роли тетушки – старой девы, так хорошо известной незамужним женщинам викторианской эпохи. Поэтому довольно скоро она и ее сестра Мэйзи наметили для Хью пару и постарались свести этих двоих вместе.

С двадцатидвухлетней Флоренс Эвелин Элеонор Оллифф они познакомились на почве общего интереса к музыке. Она училась в Ройал-колледже и пела в хоре Баха. В семидесятом году Флоренс переехала в Лондон из Парижа, где ее отец, достойный и приятный сэр Джозеф Оллифф служил врачом при британском посольстве. Пасхальные каникулы она проводила в Суррее в доме деда, сэра Уильяма Кьюбитта, члена парламента, когда-то – лорд-мэра Лондона. В другие времена Флоренс оставалась у двоюродного деда Томаса [2]в его хэмпширском имении Пентон-Лодж. Летние каникулы проходили в Трувиле или Довиле – модных морских курортах для богатых парижан. Когда при начале Франко-прусской войны ее отец скоропостижно скончался, семье пришлось быстро покинуть Францию. В девятнадцать лет Флоренс должна была распрощаться с Парижем и начать куда менее гламурную жизнь в доме номер 95 по Слоун-стрит в Лондоне, в тесном грязном доме, среди пыльного красного бархата и тяжелой мебели с неистребимым запахом котов. Английское общество того времени, описанное однажды как «набор закрытых дверей», не могло не казаться отвратительным контрастом к блестящему космополитическому миру, только что покинутому ею.

Флоренс была высокой, стройной девушкой, с синими глазами и темными волосами, отличалась общительностью и по-английски говорила с очаровательным французским акцентом. Мэйзи постаралась, чтобы, когда Хью приезжал в Лондон, Флоренс участвовала в семейных вечеринках, а Ада пару раз пригласила ее в Ред-Барнс. После этих визитов тетка попросила шестилетнюю Гертруду написать Флоренс теплое письмо, подписавшись «ваша преданная маленькая подруга».