Записки паркинсоника - Лана Невская Страница 4

Доктор обернулась ко мне и, несколько раздраженно извинившись, попросила немного подождать. Потом все втроем они куда-то ушли, и я прождала их минут двадцать. Народ в коридоре начал роптать. Все были на взводе: время приема кончалось, а я уже больше получаса сидела в кабинете и не собиралась выходить.

Наконец она вернулась в кабинет, села к компьютеру и стала что-то печатать.

Кажется, мне придется тут просидеть до самой ее защиты! – ехидно подумала я.

Но тут врач закончила печатать, шлепнула на лист личную печать и протянула листок мне.

– Лекарство будете получать в районной поликлинике, на учет встанете в ДКЦ района, ко мне – через месяц. Все.

Я ожидала, что меня подробно расспросят, почему я сюда попала, что меня беспокоит, что с этим делать. Успокоят, научат, посочувствуют, в конце концов! Но – увы! И тут облом. Никому я здесь оказалась не нужна со своими проблемами. Впрочем – как и везде.

Взяв в руки листочек с назначением, я вышла в коридор и прочитала те несколько строк, которые там были написаны:

– Болезнь Паркинсона, 1,5 стадия по Хен-Яру, смешанная форма. Лечение: Проноран 50 мг по 1 т. 3 раза в день.

Еле сдерживая слезы, я пошла в консультативный центр к Поповой, к которой записалась тоже на этот день, чтобы не ходить еще раз за выпиской для окружного невролога.

Мне не терпелось хоть кому-то пожаловаться на такой бессердечный приём на кафедре, и я все выложила неврологу. Она была со мной солидарна, и разрешила мне помучить ее вопросами, что я и сделала с большим энтузиазмом. После беседы с ней я перешла к четвертой стадии своего существования в новых условиях:

– Значит так! – сказала я себе. – Ты, болезнь, будешь сидеть тихо у моих ног как собака, и молчать, а я за это буду кормить тебя разными полезными таблетками. Ты не мешаешь жить мне, а я терплю твое присутствие. Только так и не иначе! На этом и порешили.

Поскольку невролог нашей поликлиники обещала обеспечить мне «доступ к телу» окружного паркинсонолога не ранее, чем через три месяца, я решила, как все нормальные герои, попробовать идти в обход. В этот же вечер я нашла телефон регистратуры ДКЦ и сразу дозвонилась. У меня никто даже спрашивать не стал, есть ли у меня какие-то особые основания записываться напрямую, а не через районную поликлинику. Спокойно записали номер полиса и предложили выбрать удобный день и час посещения. А потом спросили:

– А хотите завтра? Если Вам удобно, конечно?

Я была крайне удивлена! Зачем мне создавали искусственные препоны, когда врач или сестра могли прямо при мне позвонить из кабинета и записать меня к врачу сразу, а не изображать вселенскую очередь? Подруги пытались меня убедить, что мне намекали на материальное поощрение. Но я больше склоняюсь к тому, что им просто лень даже шевелиться, а не только лечить. В общем, я с удовольствием согласилась идти к врачу прямо завтра. Не люблю, когда на мне висят какие-то незаконченные дела.

Но, чтобы идти к паркинсонологу, нужно обязательно взять выписку и направление в районной поликлинике. Класс! Да? Самая главная и единственная кафедра ставит диагноз и дает свое заключение, а наш ДКЦ требует направление и выписку от врача, который видит меня первый раз в жизни и ничего не знает, и не хочет знать, о моих болячках, которому я настолько безразлична, что это даже не скрывается! И что, интересно, она будет писать в выписке?

Я направилась в кабинет невролога без записи и талона, объяснив в регистратуре, что мне только направление взять. Я вошла в кабинет сразу, так как пациентов под дверями не было. Врач и сестра вопросительно уставились на меня. Объяснив, что мне нужно направление и выписка из карты, поскольку завтра с утра я должна быть в ДКЦ у паркинсонолога, к которому только что записалась, я увидела на их лицах искреннее недоумение.

– А как вы туда попали? – в один голос спросили меня медики.

– Да вот – договорилась! – многозначительно сказала я, не вдаваясь в подробности. Пусть помучаются в догадках! Еще посмотрю, как она выписку будет заполнять Но, я напрасно переживала за местную неврологиню. Она оказалась, как и многие другие врачи, очень талантливой сочинительницей. Оказывается, я уже давно жалуюсь ей на боли в спине, на синдром зубчатого колеса и на скованность движений. Просто фантастический роман! Видно, за время, прошедшее с моего первого визита, она успела несколько расширить свои познания в области болезни Паркинсона. Но вот заключение Кафедры ее совершенно не заинтересовало:

– Мне это не нужно. Для меня важно только заключение окружного паркинсонолога, – не поднимая головы сказала она.

Ну, дело хозяйское. Не надо – так не надо! Я сложила свои бумаги в пакет и стала ждать, пока доктор закончит творить свой «роман». Хоть бы поинтересовалась из любопытства, что написано в заключении. Нет. Все пишет и пишет.

Наконец, опус был закончен. Я пробежала глазами выписку, ухмыльнулась и спросила:

– А откуда Вы столько про меня знаете? Я ведь у Вас никогда не лечилась.

Она свирепо посмотрела на меня, а медсестра прошипела:

– В следующий раз без записи не приходите, не примем!

Я поняла, что больше моя персона их не интересует, забрала выписки и распрощалась.

На сегодня у меня было запланирован еще один визит. Я должна была обязательно заехать к Светлане Юрьевне и поблагодарить ее за квалифицированную работу – раннюю постановку диагноза. Ведь до нее меня именно лет пять лечили от остеохондроза. И так бы и лечили, если бы я случайно не оказалась в ее больнице и не рассказала о своих «непонятках». Я была ей бесконечно благодарна, и не зайти к ней просто не могла.

На рынке около метро я купила большой букет сирени и первых розовых пионов и поехала к ней в отделение. Светлана Юрьевна оказалась на месте, и я с разгону бросилась ей на шею со словами благодарности и букетом. Она пыталась меня успокоить, а я все что-то ей говорила и говорила. Видимо, все это время я сдерживала свои мысли и чувства, а теперь немного успокоилась, свыклась со своим положением, и мне надо было на кого-нибудь излить всю свою боль, страх и безнадежность. Светлана Юрьевна поняла мое состояние и мужественно вытерпела всю эту концертную программу.

Теперь я была готова посетить окружного невролога-паркинсонолога.

На следующий день ровно в семнадцать часов я уже сидела у кабинета окружного невролога-паркинсонолога. Врач принимала строго в назначенное время. Я зашла в кабинет и положила на стол паспорт, полис и выписку с направлением из поликлиники. Сверху добавила заключение из Боткинской больницы и села на стул около нее.

Доктор быстро закончила свою «писанину», изучила мои документы, небрежно отложив заключение из Боткинской больницы, и обратилась ко мне:

– Я Вас слушаю. Рассказывайте!