Рассказы - Алина Салыкова Страница 4

Анна

Да, моё обращение в твой адрес звучит так же нелепо. Я знаю, что всё не так. Моя дочь так привязана к своему отцу, что даже мысль лишить её возможности их ежедневного общения причиняет мне дикий ужас. Я могу стать источником её страданий. Из за меня она может почувствовать себя преданной, несчастной. Я боюсь этого, мой милый Марк. Всё равно ты мой. Пусть так, на расстоянии, по телефону, в Сети, во время редких, очень редких встреч. Она – мой тормоз: она тормозит всё плохое, что есть во мне. Она мой Ангел, заставляет меня быть, становиться, чувствовать себя лучше. Без неё я бы не смогла жить. Я была бы другой, дорогой Марк, и не знаю, смог бы ты меня полюбить такой. Вряд ли… Когда-то всё было по-другому. Давно-давно, я уже и не помню, когда это было, – я спала спокойно. Сейчас даже кажется, что мне сны не снились: настолько безмятежной и спокойной была моя жизнь. Знаешь, а я даже не боялась её потерять. Дорожила ли тем, что имела? Безусловно! Боялась ли это потерять? Видимо, нет. Кто-то из великих сказал, что, если не любишь сильно, значит, любишь недостаточно. А ведь верно, неоспоримо верно. Сейчас ночь, через несколько часов будет рассвет, но что принесёт мне этот новый день?! Ради чего открывать глаза, продолжать дышать и делать вид, что я существую, хотя на самом деле я мертва, я умерла в тот день, когда полюбила тебя. Я мертвец среди живых, и это моё проклятье! Жить ради дочери? Какая я мать, раз не сумела подарить ей счастливую семью, где любят и любимы! Не могу смотреть на её отца – это рвёт мне душу и в клочья раздирает сердце. Что делать, как быть? Эти вопросы я задавала тебе тысячи раз, но никогда не получала ответов. Вот и сейчас кричу в пустоту, зная, что меня никто не услышит. Меня прокляли, прокляли любовью! Поверь мне: это самое ужасное и мучительное проклятье на Земле. Именно за это тебя ненавижу – ненавижу за то, что люблю!

Марк

Расскажи мне, Анна. Поведай, что такое быть тобой! Как это быть той, кого люблю без остатка, кому отдам всего себя, быть той, кем дышу. Ты мой кислород, ты моя память, мой рассудок, моё время. Ты – моя жизнь. Никто не вправе отнять тебя у меня. Даже тебе это неподвластно. Ты не вырвешь себя из моего сердца, не заберёшь мои думы, мечты, мою страсть. Тебе, той, которой подвластен весь Я, той, которая может меня уничтожить, даже тебе не забрать у меня мою любовь. Она не принадлежит мне самому. Она там, высоко, где-то с высшими силами, которые будут беречь и хранить её для нас, пусть даже и не для жизни в этом мире. Она к тебе вернётся, вот увидишь. Вернётся солнцем в дождь и прохладой в зной, вернётся, когда тебе будет плохо или радостно, вернётся, когда ты и не будешь помнить обо мне. Она всег да с тобой, всегда и навсегда. Прими это, моя дорогая Анна! Прими и улыбнись, потому что – этому быть! Знаешь, моя милая Анна, я постоянно думаю о том, что было бы, если бы у нас родился ребёнок. Ты, вероятно, решишь, что слишком много «если бы». Возможно, ты права, но я всё равно расскажу тебе, как это было бы прекрасно. В самом конце нашей грустной истории мы могли быть втроём. Он был бы между нами, был бы частью нас. Он остался бы навсегда, между мной и тобой. Он сам стал бы нашей любовью. Любовью, которая продолжится в этой вечности. Это – история на века. Жизнь после «неправильной» любви. Между мной и тобой, дорогая Анна, я бы сделал всё то же самое, даже если бы можно было вернуть всё назад. Я бы вновь всё сделал так же, ни о чём не сожалея на своём пути. Ведь он, ребёнок, останется навсегда. Между мной и тобой. Он останется навсегда. Он и вся эта любовь.

Анна на секунду закрыла глаза, пытаясь представить картину, которую нарисовал Марк. Стало больно. Больно от того, как ясно, чётко, практически наяву смогла всё это увидеть. Представить себе их жизнь. Не через расстояние, а реальную человеческую жизнь двух любящих друг друга людей. От бессилия и невозможности принять правильное решение, найти столь необходимый для неё выход она просто захлопнула крышку ноутбука. А потом остро, словно её укололи в сердце, поняла: маленькая трагедия «их Парижа» заключается в том, что Анна прекрасно знала, что её не отпустят обязательства…

Их Парижа больше не было и, как осознала Анна, уже никогда не будет.

Бытует мнение, что человек пишет, играет, занимается творчеством, когда он несчастен. Я пишу часто, почти ежедневно. Могу ли я назвать себя счастливым? Все относительно, смотря с какого ракурса смотреть. Смотря с кем сравнивать. А нужны ли эти сравнения, ведь счастье – это состояние души. Моя душа – весьма запутанное, странное место, в которой трудно разобраться чужаку, да и я сам порой теряюсь на её улицах. Я стал мало спать и много пить. Я не алкоголик, хотя, наверное, это слова типичного любителя креплёного. Нет, я действительно не болен и не связан тяжким бременем привычки с этим вредным пойлом. Однако выпить я люблю. Так вот, я о счастье. Определённо НЕТ. Прости меня, Всевышний, я не жалуюсь: я не инвалид, опять-таки Слава Тебе, у меня есть дом, даже семья. Деньги? Естественно, хотелось бы и больше, но, в общем, хватает.

– Так что же всё-таки не так?

– Да, я вас умоляю, много чего! Возьмём, к примеру, сегодняшний день. Вот оно, моё утро. Я сижу на кровати, невыспавшийся, с больной головой, смотрю на своё неприятное даже мне отражение в зеркале и понимаю, что я один. Те, кто рядом, уже давно живут своей жизнью, в которой я являюсь обыденностью, такой вот будничной привычкой. Вроде есть, и хорошо. Прозаически, но все по делу.

– Может, они правы? Ты не нравишься сам себе, даже в зеркале?

– Увы и ах. В зеркале мало кто себе нравится. Правда, иногда я делаю вид, что я нормальный. И у меня почти получается, но потом мне становится скучно, и я начинаю всё заново. Не говори мне, что мои мысли – это грех. Я знаю.

– И тебе все равно?

– Мне на многое всё равно. Часто даже на себя.

– Ты сам себе мешаешь жить. Ты сам виноват в своих бедах, сомнениях.

– Скажите, пожалуйста, мне то, что я ещё не знаю! Нет, право же. Я не так уж и умён, но эти банальности могут взбесить любого, а я не самый терпеливый человек.

– Ты сам все знаешь. У меня нет для тебя открытий.

– Как жаль, я бы не отказался от хотя бы одного малюсенького открытия. Оно определённо мне бы не помешало. Знаешь, обидно, но чем старше я становлюсь, тем сильнее расходятся дороги с теми, с кем раньше мы были «не разлей вода». Я достаточно стар? Посмотри на меня, мне почти сорок, и у меня уже никого нет, не то, что у моей жены. Она думает, я ничего не знаю. Мне смешно. Ведь помню, какой она когда-то была со мной. Так вот, она сейчас все та же, но не со мной, а со мной она другая. Вот как-то так…

– А ты пробовал поговорить с ней? Проблемы должны заставлять тебя действовать, а не вгонять в депрессию.

– Смешно. В наш последний разговор мы вывели совместную формулу, что я редкостный ублюдок, а она – исчезнувший, также редко встречающийся вид стервы в квадрате.

– Как грубо.

– Вот и я больше не хочу такой полилогии. Хотя я определённо верил, что на такого сумасшедшего обязательно найдётся своя чокнутая. Нам больше нечего друг другу дать. Моё сумасшествие ей больше не нужно.