Обнаженные души - Мария Тумова Страница 4

* * *

Франсуа и Мари Парийо сидели друг напротив друга по разные стороны длинного узкого и пустого стола. В руках у мадам Парийо, безжизненно сложенных на коленях, лежала какая-то белая бумажка.

– Что-то случилось? – дрогнувшим голосом спросил Ксавье, который только что вернулся из школы.

– Морис… – опустошенно произнесла мадам Парийо, – Морис… погиб…

– Его полк попал в окружение в Бельгии, – глухо добавил Франсуа. – Там почти все погибли.

Медленно наваливалось на маленького Ксавье тяжелое осознание случившегося. Брат, которого он безумно любил, которым долгих двенадцать лет восхищался, был мертв. Родители навек несчастны. Эту невероятную суровую правду уже невозможно перечеркнуть.

Он тихо приблизился к краю стола и протянул руки к ним обоим.

– Я никогда вас не оставлю, – произнес он.

Орийак. Сентябрь 1939 г.

Окна комнаты были занавешены светлыми матово-салатовыми портьерами в тон золотисто-салатовых обоев. Мебельный гарнитур из светлой ольхи. Свет выступал основным акцентом интерьера – ни одной темной или даже слишком яркой черточки. Высокие потолки и широкие окна зазывали и накапливали в комнате солнечные лучи. Редкие изящные безделушки украшали тумбочки, но их было совсем немного, ничего лишнего. Все аккуратно и изысканно. Однако создавалось впечатление безжизненности. Лишь неубранная двуспальная кровать и отражение в большом зеркале выдавали происходящее.

– Не строй из себя недотрогу, детка. Тебе это не к лицу, – вальяжно произнес молодой человек. Ему едва исполнилось двадцать шесть, у него были чисто французкие, выразительные, резко привлекательные черты лица и надменный взгляд голубых глаз.

– Все кончено, – сухо заметила красивая молодая женщина, его ровесница, судорожно застегивая мелкие, как бусины, пуговицы блузки.

– Хочешь порвать со мной? Давай! – процедил он сквозь зубы и усмехнулся. – Только помни, я слишком много знаю о тебе. И могу рассказать твои грязные маленькие секреты твоему мужу.

– Ты не посмеешь.

– Еще как посмею.

Она вздрогнула, пряча омерзительное чувство дискомфорта, застегнула верхнюю пуговицу, поправила прическу, взяла сумочку и, не оборачиваясь, выскочила из комнаты. Этот разрыв давался ей тяжелее, чем она думала.

* * *

Она вошла домой с тяжелым сердцем, чувствуя себя невыносимо уставшей. Казалось бы, она сбросила многотонный груз со своей совести, но все становилось еще сложнее.

Окинув взглядом комнату, она обнаружила на стеллаже аккуратную, сложенную вдвое и поставленную домиком записку. Приблизившись, она взяла ее и развернула.

«Дорогая Ева!

Я хотел попрощаться с тобой, но времени, увы, было слишком мало. Мне пришло срочное извещение о необходимости явиться в полк. Франция объявила Германии войну и срочно отправляет армию для помощи союзной Польше и для обороны наших границ. Я должен выехать немедленно. Сожалею лишь о том, что тебя доведется увидеть лишь по возвращении. Надеюсь, это случится скоро.

Любящий тебя Жан».

Ева машинально отложила записку, а сама опустилась в кресло, спрятав лицо в ладонях. Усталый вздох слетел с ее уст. Просто усталый. В нем не было ни страха, ни сожаления, ни отчаяния. Она думала не о внезапном отъезде мужа и уж тем более не об угрозе ее стране, которая исходила от возможного вторжения немцев. Она размышляла о другом.

Она совершила ошибку, связавшись с любимчиком фортуны Венсаном Кара. Его репутация игрока и ловеласа должна была насторожить Еву, но тогда она ни о чем не думала.

Теперь же ей пришлось столкнуться с последствиями. Она не знала, чего ждать от этого мужчины, неспособного смириться с отказом, и вовсе не была уверена в том, что он так просто ее отпустит.

* * *

Казармы действующей армии тянулись на километры. Венсан, одетый в военную форму, быстрым шагом шел мимо солдатских бараков. Его мысли были рассеянны. Думать о мире на войне было почти неуместно и сложно. Да и о войне думать практически не получалось, это была странная, «сидячая» война.

– Мсье Кара, – окликнули его по фамилии.

Венсан удивленно обернулся. Перед ним стоял мужчина лет тридцати или чуть старше, с редкими русыми волосами и небольшой залысиной на затылке. Телосложение его было плотным, но не полным, выражение лица – чрезвычайно добродушным.

– Не узнаете меня? – спросил мужчина.

Лицо его было до боли знакомым, но все попытки Венсана вспомнить его были безуспешными.

– Я Жан Ле Фонтен. Мы встречались в салоне у моей жены.

Венсан остолбенел.

– Узнали теперь? – почти с надеждой улыбнулся Жан, открыто и приветливо.

– Да, конечно, – Венсан попытался изобразить такое же радушие и тоже улыбнулся в ответ.

– Не представляете, как приятно здесь встретить неожиданно знакомое лицо, отвлечься на миг от этого безумства. Давно вы у Мажино?

– С 25 сентября.

– Что ж, вы были в Орийаке дней на десять дольше меня. Это будет одной из многочисленных тем для разговора, вы ведь не против, правда?

– Не против, конечно.

– И вы играете в карты? Верно ли я запомнил? Есть ведь такой грешок?

– Пожалуй.

– Отлично.

Жан Ле Фонтен с некоторой фамильярностью, но с несомненной теплотой похлопал его по плечу.

– Если бы вы только знали, как в длинные скучные вечера мне здесь не хватало достойного противника в картах!

* * *

– А давно вы видели Еву?

Венсан поднял на Жана удивленный взгляд, словно не понял или не расслышал вопроса.

– Мою жену. Когда вы ее в последний раз видели? Может, встречали ее в Орийаке после моего отъезда?

После окончания очередной партии они сидели за небольшим карточным столом. На улице уже давно стемнело, но Жан Ле Фонтен был так рад, если не сказать счастлив, встрече знакомого, что никак не хотел отпускать его.

– Я видел ее только в первых числах сентября… где-то на приеме. Не помню точно число.

– А… – Жан кивнул. – И как она?

– Как всегда.

– Хороша, верно?

Венсан неловко улыбнулся.

– Знаете, мсье Кара, – произнес Жан, которого тянуло на откровенность, – меня немного тяготит некоторое… одно обстоятельство. Видите ли, я всегда боялся того вопроса, что я могу ей дать. Я, конечно же, довольно состоятелен и, кроме того, у меня дворянские корни. Но вот могу ли я сделать ее счастливой… Я ведь, как вам сказать, по сути своей очень простой человек, неизысканный, не привыкший ко всяким развлечениям, салонам. Я военный… Да и к тому же не особенно хорош собой.