Хатшепсут - Наталья Галкина Страница 4
Хатшепсут - Наталья Галкина читать онлайн бесплатно
Болгарин не спеша выбрался из-за шкафа; я за ним.
— Что такое «фрага»? — спросил я.
Он усмехнулся.
— Можете считать, что это я.
— Это ваше имя? Или фамилия?
Он не ответил.
— Как к вам обращаться-то? — спросил я.
— Ах, Владимир Петрович, — сказал он неожиданно, — да называйте меня… ну, хоть — Жоголев.
Я смолк ненадолго — и держал паузу. «Владимир Петрович»? Откуда он меня знает? Представился по фамилии. И фамилия какая-то странная. Ладно бы Щеголев или Жеглов. А то — Жоголев.
— Полно вам так на меня глядеть, — Жоголев полез в карман, — вот же вы пропуск обронили в комнате с брегетами; там имя, отчество, фамилия и фото ваше, Владимир Петрович. Возьмите.
Это действительно был мой пропуск. Только не помню, чтобы я его терял. Штучки факирские. Фокусы. Впрочем, если бы люди помнили, так ничего бы и не теряли, и…
— Спасибо.
— Не за что.
Мы сидели на диване и курили.
— Простите, — сказал я, — а где мы вообще находимся? Будь магазин в Петроградском районе, я решил бы, что это киностудия.
— Нет, — сказал Жоголев, — это не киностудия.
— Музей? — спросил я.
Он посмотрел на меня со вздохом.
— Нет, не музей.
— Что же это такое? Поблизости и построек-то таких нет, дворцового типа.
— Дворцового? — переспросил он.
— Анфилада — прием дворцовый, — с дурацкой многозначительностью пояснил я.
— Даже и не знаю, как вам объяснить, — сказал Жоголев. — Это… ну, вроде как царство мертвых.
«Каких мертвых? — чуть было не заорал я, выронив сигарету. — Какое царство?!»
— Государство… э-э… людей, которые как бы… уже не живут… то есть не живут, — продолжал он.
— Я и говорю — музей.
— Нет, музей — это другое. Мы… мы как бы не живем.
— И вы тоже? — спросил я, стараясь говорить нормальным голосом.
— Да, и я.
Но мертвого он напоминал мало, а на привидение и вовсе не был похож. Он сидел нога на ногу, откинувшись на спинку дивана, глядя в потолок, прищелкивая пальцами и курил.
«Как к нему обращаться? Неужели по дурацкой этой фамилии? Если бы его фамилия была Фрага… или имя… ей-богу, было бы как-то проще и понятнее…»
— Скажите… Жоголев… а почему вас ловят?
Он, по-моему, оценил мои старания назвать его по фамилии и слегка похлопал меня по плечу — почти с нежностью.
— Видите ли, — сказал он, — нам… ну, тем, кто из этого… государства мертвых, что ли…
«Что ли»?
— …нам запрещено входить в настоящий контакт с живыми.
— А со мной вы сейчас не в контакте? — перебил я его.
— Почему? В контакте. Ну да мне уж теперь все равно. Дело в том, что до вас тут… была… одна женщина…
И я опять его перебил:
— Тоже в магазин заходила?
Он ответил терпеливо:
— Нет, она вошла через другой вход.
Это меня обнадежило — другой вход.
— Так вот… эта женщина и я… мы виделись-то совсем недолго; я только встретил ее в анфиладе и проводил к выходу; но мы были с ней в контакте; мы понимали друг друга как бы без речи…
«Нерусский он все же. Болгарин, должно быть», — подумал я.
— …и чувствовали оба одновременно, что мы едины… вы знаете миф об андрогинах? Миф об андрогинах строится на… впрочем, это неважно. Я вывел ее из лабиринта, то есть из анфилады; но у нас тут ничего нельзя скрыть. Я преступил закон и подлежу уничтожению.
Он сказал об уничтожении так легко, как о пятнадцати сутках загулявший гражданин.
«Может, он сумасшедший?» — подумал я.
Но на сумасшедшего он не был похож.
— Но, видите ли, — сказал он медленно, — должно быть, из-за того, что я преступил закон, я сам изменился. Возможно, теперь у меня психология преступника. Раньше я бы не сопротивлялся аннигиляции. Я бы считал это справедливым. А сейчас я бегу. Они ловят, я бегу.
— Они это кто? — спросил я. — Те, кого я видел?
— Да, — ответил Жоголов.
— Местные власти, что ли?
— Ну, не совсем, вроде.
— На власти они не похожи, — сказал я.
— На кого ж они похожи? — он усмехнулся, сверкнул неправдоподобно белыми зубами.
— На мафию, — ответил я лихо. — Мафиози с телохранителями.
Он вгляделся в меня.
— Вы интересный человек, Владимир Петрович, — сказал он.
Тут уж я развеселился.
— Клуб «Интересный собеседник», — сказал я. — Дорогие, наконец-то я нашел время и место, чтобы побеседовать с вами. Вам не кажется, что нам надо выйти отсюда, да поживей?
— Мне кажется, — сказал он, — что мне надо вывести вас из анфилады.
— Нет уж, пойдемте вместе.
— Мне, — сказал он, — отсюда дороги нет.
Очень убежденно заявил. Я расспрашивать не стал. Он был не из тех, кого стоит расспрашивать или уговаривать.
— Скажите, — спросил я, — а нельзя ли попросту выскочить в окно?
— Это не окно, — сказал Жоголов.
Я подошел поближе. То, что я принимал за окно, действительно им являлось, если иметь в виду наличие рам, переплетов и стекол; но выходило оно не на улицу и даже не во двор, а в длинный коридор с голубоватой подсветкой, параллельный анфиладе. Бутафория. Сплошная бутафория.
— Система Станиславского, — сказал я.
— Не понял вас, — сказал Жоголов. — А, МХАТ? Москва? «Моя жизнь в искусстве»?
— Вот именно, — ответил я, — Его жизнь в нем. Реквизит у вас сугубо реалистический. Натурализмом даже отдает.
— Это не реквизит, — сказал он. — Идемте.
Он двинулся вперед, я за ним. Часы тикали у меня в кармане, и я вынул их, тяжелую фарфоровую луковицу с листьями и цветами.
— Откуда вы их взяли? — Жоголов остановился. — В той комнате с часами?
— Да.
— Вы должны вернуть их. Обязательно. Слышите?
— Я и собирался, — сказал я.
— Значит, нам надо вернуться.
— Да я один схожу, — сказал я.
— Я вас одного не пущу.
— А ведь там дверь закрыта.
— Ничего, — сказал он.
И мы повернули обратно.
3Жоголов шел чуть-чуть впереди; доходя до каждой следующей двери, он замирал на минуту в проеме и, никого или ничего опасного не увидев, делал мне знак. Мы быстро проходили комнату — и опять эта пауза у порога. Двигался он бесшумно и стремительно, и теперь напоминал мима или актера балета — ни одного лишнего жеста, все плавно, экономно, как в танце. Мы вступили в пространство большой комнаты с ярко-синими обоями, завешенными множеством картин и картинок, когда он, быстро озираясь, сказал мне:
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments