Убийственная реклама, или Тайна работодателя - Юлия Бакирова Страница 40

Арка, образованная домами, выпустила его на ярко освещенную улицу. Свет фонарей заставил зажмуриться. Прохожие сторонились его. Сам Толя сторонился бы себя, если бы мог, такой у него был вид и такое зловоние от него исходило. Он стянул свитер через голову, смотав его, зажал под мышкой. «Одного не нашли, а второго, что костер в ванной запалил, увезли в дурдом. Точно, точно, в дурдом…» — ветром прошелестело в голове. Толя вспомнил лицо Гены, как он улыбался в день приезда в Москву, их посиделки вечерами за чаем или пивом. Как откровение всплыли в голове забытые слова Гены: «Толь, а ведь реклама пива — штука плохая… У меня силы воли нет, и я очень поддаюсь убеждению». Увидел его обескровленное лицо восковой куклы, расширенные глаза, в глубине которых зияла пустота.

— У меня силы воли нет, и я очень поддаюсь убеждению, — повторил Толик вслух.

— Что ты сказал?! — подойдя к дизайнеру и вернув его в реальный мир, возмутился парень с ирокезом, выкрашенным в цвет баклажана.

— Я о своем, — сделав неопределенный жест правой рукой, сказал Анатолий.

Панк пошел своей дорогой. Толя осмотрелся. Эти места были ему знакомы. Он повернул к станции метро.

«Если я действительно повинен в том, что он стал наркоманом, то каждый художник, писатель, журналист должен нести ответственность за эффект, который производят его творения на людей. Это абсурд. Если он пил пиво до меня, то пил и после. Если ему суждено было вколоть себе порцию, то это произошло бы без моего участия. Это позиция слабака — обвинять в своих бедах стороннего человека. Я разработал макет, который настраивал людей против употребления героина, и его непонятливость не моя вина», — рассуждал парень, спускаясь к перрону, и чем больше он думал о том, что толкнуло Гену к игле, тем больше злился на земляка. Усаживаясь в вагоне на свободное место, он понял, что не уважает Генку за его бесхарактерность и ненавидит его.

Выйдя на своей станции, он достал телефон, набрал номер матери. Связи не было. Он посмотрел на часы. «В Москве десять, значит, в Оренбурге полночь. Она спит», — подходя к дому, понял он.

Полина ахнула, увидев его в таком виде.

— Что произошло? — закрывая дверь, спросила она, одетая в халат.

— На меня напала банда придурков, еле отбился, — соврал он, снимая майку и измазанную грязью обувь.

— Где? Ты успел вызвать милицию? Как все было? Толенька, что же с тобой постоянно приключается. Ты сильно пострадал?

— Я решил после работы зайти в магазин. Тот, на параллельной улице, «Шоколадница», — сочинял он, а она кивала головой. — Чтобы сократить путь, побрел через дворы и заплутал. Какие-то малолетки нюхали клей, а такие борзеют и ничего не соображают…

Толик стоял с голым торсом в коридоре. Полина, державшая его свитер и майку, перебила:

— Проходи в ванную, отмойся от всего этого. Что там дальше?

— Они мелкие совсем, мне по пояс, но много… Человек семь обдолбанных детишек, — снимая в ванной джинсы, трусы «CK», включая воду, продолжал он. — Сбили меня с ног, я упал на живот, уши прикрыл, чтобы голову не отбили.

— О Боже, — выдохнула Полина, заметив царапину на его шее.

— Я отбивался… Не хочу вспоминать. Там кое-кто из жильцов вмешался, потом у себя в квартире дали мне анальгина, и вот я стою перед тобой в изгаженном свитере и вообще.

Он развел руки, стоя под бьющими из рассекателя струями. Она подошла к ванне, он склонился к ее губам, прижал к себе.

— Стой, я принесу аптечку и обработаю раны перекисью, — отстранилась женщина, видя, как прозрачные капли бегут по его коже, и ощущая жар в низу живота.

— Пара царапин, — не отпуская ее, сказал Анатолий. — Залазь ко мне.

Под утро он проснулся от кошмара, в котором огромная тень манила его к себе, а женщина с расплывчатым лицом и одним крылом за спиной плакала, обвив руками его ноги. По культе, белесым жилам и рваным лоскутам кожи, торчащим около уцелевшего крыла, Толик узнал в ангеле Полину, уже виденную в одном из кошмаров.

Он посмотрел на нее, мирно спящую на другой половине кровати. Губы чуть приоткрыты для дыхания. Под закрытыми веками заметно движение глазных яблок. Ресницы сплелись между собой, перекрещиваясь. Он осторожно вылез из-под покрывала, встал и пошел в ванную, не заботясь о нижнем белье, оставшемся лежать на полу у тумбочки. Дойдя до выхода в коридор, оглянулся, посмотрел на Полину, продолжавшую спать в позе фламинго. «Она мой ангел», — всплыло в голове.

5

Из своего рабочего кабинета он позвонил матери. Минуту говорили ни о чем. Та держалась бодро, но чего-то не договаривала.

— Мам, что происходит? — не выдержал Толя.

— Я хочу разойтись с твоим отцом, не желаю в старости терпеть его пьяную рожу, — сразу ответила она.

Повисла пауза, а потом Толик сказал:

— Жизнь ваша, решать вам.

— Я знала, что ты поймешь…

— Я тоже хотел кое-что сообщить, — приступил к цели своего звонка парень. — Вчера встретил нашего общего с Геной знакомого. Не знаю где и что, но есть сведения, будто он в лечебнице из-за наркотиков.

— Кош-мар, — выдохнула мать.

— Ты его старухе не говори пока. Вдруг это лапша. Просто имей в виду.

— Ладно, сынок, — ответила женщина. Голос ее стал тише.

— А так все у меня хорошо. Я сейчас к начальнице, говорить больше не могу. — До свидания. Ты к нам сможешь приехать?

— Не в этом месяце. До свидания, — отключился он, откатившись от стола, захламленного рисунками, фотографиями моделей, канцелярскими предметами.

У Людмилы Геннадьевны он провел десять минут. Она одобрила его идеи новой рекламной кампании компьютерной игры.

— Тогда я дорабатываю этот вариант, — уточнил Толик, тыча карандашом в скрепленные скобой рисунки под общим номером пять.

— Да. Этот вариант как нельзя лучше передает суть игры, — кивнула женщина.

— У меня еще просьба, — улыбаясь, обратился к ней дизайнер. Он заранее продумал этот разговор, поскольку видел в ответе на него еще один способ побольше узнать о работе фирмы и о своей работе, в частности.

— Шеф сказал, что по каждому проекту работника проводят исследования, и он советовал мне изучить мои показатели. Это возможно?

— Советовал? — не поверила Людмила Геннадьевна.

— Вы ведь понимаете, что такого рода информация не повредит…

— А только поможет тебе повторять одни и те же приемы в работе, — перебила она. — Я считаю, что художник, а ты, несомненно, художник, не должен волноваться по поводу мнения фокус-группы. Кто и что сказал, как проходит внедрение продукта на рынок, — оставь эту головную боль специалистам. Ты должен творить, вкладывая душу в свою работу. Ты согласен?

Он кивнул, заметив произошедшие в кабинете начальницы изменения. «Она повесила другую картину». Действительно, вместо желтого квадрата, наводненного сине-черными мелкими рыбками, на стене, позади Людмилы Геннадьевны, разместилось черное полотно с проходящей по диагонали серебряной полосой-молнией.