Похождения проклятых - Александр Трапезников Страница 41

— Грамотно сработано, — заметил Алексей. — У Скрябина чувствуется люциферовская воля властвовать, опьянять и овладевать сознанием, он и сам ощущал себя новым богом и новым мессией.

— Но ведь гений, — отозвался Яков.

— Темный гений из бездны, обреченный апокалиптик, — согласился Алексей. — Да еще пронизанный мистическим эротизмом и вселенским чародейским поджогом. Демон, по существу. Эта музыка для самоубийц.

— Ну, мы-то с вами стреляться не станем, нам еще предстоят великие дела, — полушутя, полусерьезно произнес Яков.

Но у меня лично от этой симфонии разболелась голова и захотелось выйти из зала. Впрочем, сейчас уже было бы трудно протиснуться обратно, люди стояли даже в проходах между рядами. Оглядывая помещение, я заметил в одной из лож второго яруса высокого старика с длинной бородой и в черной круглой шляпе.

— Смотрите-ка! — сказал я.

Маша и Алексей повернули головы, но этот таинственный старик как-то отодвинулся в тень и будто исчез. На бархатном красном бордюре остались только его белые пальцы, словно они существовали сами по себе. Отдельно от бороды, шляпы и всего остального тела.

— Ладно, вы его еще увидите, — пообещал я, предчувствуя, что встреча с этим призраком нам действительно предстоит.

А Яков отчего-то засмеялся. Он вообще был сегодня очень весел. Шептал что-то Маше на ушко, но она лишь недовольно морщила лоб, а потом вообще попросила меня пересесть на ее место. Но Яков не обиделся, напротив, еще больше развеселился. Владимир Ильич пребывал в трансе, с закрытыми глазами. Алексей сидел молча и сосредоточенно. Я держал в руках посох и букет чайных роз, который мне сунула Маша. Наконец, магическое действо доктора Грабовского началось…

Сперва все шло довольно обыденно и скучно. Маленький хилый человек со сцены долго и нудно объяснял залу, как действует его технология воскрешения мертвых, причем понять его было абсолютно невозможно. Он слегка заикался, сыпал научными терминами, обращался к цитатам из Священного Писания и каббалистической Книге Зогар, говорил то о ядерной физике и квантовой механике, то о якобы учителе Иисуса неком древнем мудреце Гиллелее, который открыл и ему, доктору Грабовскому, методику оживления мертвецов, причем даже тех, которые давно умерли, хоть тысячу лет назад: достаточно лишь иметь частицу их плоти. Продолжалось это так долго, что в зале уже стали недовольно пошумливать и шуршать подошвами.

— Ну хватит, давайте уже! — громко выкрикнул кто-то, особенно нетерпеливый.

— Извольте, — смилостивился маг-лектор, потирая ладони. — Чтобы раз и навсегда лишить своих оппонентов возможности и в дальнейшем обвинять меня в антинаучном подходе к решению этой проблемы, я сейчас продемонстрирую вам свои технологии. Без ложной скромности скажу, что они заслуживают Нобелевской премии. Но мне нужно совершенно иное: попросту осчастливить все человечество, вернуть его в состояние Рая, когда смерть, как феномен земного мира, отсутствовала. Каждый человек при желании может овладеть моими технологиями. Брошюры продаются в фойе вместе с моей предвыборной программой в президенты России. По сто долларов за штуку. Тираж ограничен.

— Трупы давай! — вновь выкрикнул кто-то.

— Сейчас, будут вам и трупы. Есть в зале медицинские работники, врачи? Прошу подняться на сцену. Я хочу, чтобы они удостоверились в том, что мертвые мертвы.

Тем временем ассистенты Грабовского уже вносили в помещение через боковой выход три открытых гроба. Они подняли их на подиум и встали полукругом. В гробах, судя по всему, действительно лежали покойники. У них были восковые запавшие лица, сложенные на груди руки да и запах сразу стал распространяться по залу весьма характерный — тошнотворно-сладковатый, резкий.

— Здесь двое мужчин и одна женщина, — произнес Грабовский. — Они умерли в конце прошлой недели. Родственники присутствуют в зале. Поприветствуем их!

С первого ряда встали несколько человек и покланялись.

— Отдадим должное их мудрости и смелости, — продолжил Грабовский. — Не каждый бы решился на этот эксперимент. Но я обещаю возвратить им их близких! Прямо сейчас. И это будет им главной наградой в этой жизни. Где же врачи?

К сцене уже шли человек пять-шесть. Среди них я увидел и доктора Брежнева, со станции Правда. Неожиданно Алексей встал и тоже пошел к подиуму. И он туда же! Медицинские работники столпились вокруг гробов, переходя от одного к другому. О чем-то переговаривались и совещались. В зале наступила тишина. Наконец доктор Брежнев громко произнес:

— Экзитус леталис! Мертвее не бывает.

Врачи спустились с подиума и разошлись по своим местам. Вернулся и Алексей.

— Что скажете? — тихо спросил у него Яков.

— Мертвы, — коротко ответил он. — Все верно.

Маша была очень бледна, а Алексей еще больше сосредоточен. Все вокруг затаили дыхание.

— Теперь приступаю к воскрешению, — буднично сообщил Грабовский.

Он подал знак, и сцена начала заполняться дымом. — Так нужно, — пояснил искусник. — Оживляемые не переносят яркого света.

Люстры в зале стали постепенно гаснуть. Полупритушенной оставалась лишь одна, над самим подиумом. Но что происходило на сцене, разобрать было трудно. Ассистенты мелькали перед глазами в каком то каббалистическом танце. Грабовский заговорил на непонятном языке, воздев руки к куполу.

— Древнеарамейский, — шепнул нам Яков. — Со смесью ассирийского и иврита.

Признаться, мне стало немного не по себе от всей этой чертовщины. А Грабовский продолжал колдовать.

Наконец он закричал совсем уже истошным голосом, призывая этого самого Гиллелея, а также Зогара, Мешеха, Фувала и еще кого-то, разобрать было не легко. Потом, обессиленный, рухнул прямо на подиум. В зале продолжала сохраняться тишина. Прошло несколько минут, прежде чем Грабовский поднялся и отчетливо произнес:

— А теперь — вставайте. Вставайте и выходите из ваших гробов. Вы — живы.

Дым стал рассеиваться. В зале, с разных рядов, раздались испуганные возгласы и крики. Потому что мертвецы начали действительно приподниматься и вылезать из своих гробов. Они слегка пошатывались и удивленно оглядывались. Не было сомнения, что они живы. И это были именно те покойники, которые были продемонстрированы до воскрешения. Одни и те же лица. Загримировать так каких-нибудь дублеров практически невозможно.

— Ничего пока не говорите, — обратился к ним доктор Грабовский. — Вам вредно. Вы должны учиться жить заново. Потом к вам вернется память и все прочее. А теперь — идите к своим близким.

Но родственники уже сами бежали к ним на сцену. Начались объятия и целования. Люстры под потолком вновь загорелись ярким светом. Зал взорвался громкими аплодисментами и буквально утонул в восторженных криках. Но двух-трех женщин все-таки унесли в глубоком обмороке. Грабовский начал раскланиваться. Вид у него был утомленный и самый что ни на есть скромный.