Пропавшие в Стране Страха - Алексей Слаповский Страница 42

– Муляж! – вырвалось у Лешки-учебофоба. Он тут же смутился: вору в законе не положено знать таких мудреных слов. И поспешил оправдаться: – Я случайно это слово слышал.

– Муляж, правильно! То есть ты, Лешка, в точку сказал: это для отвода глаз все сделано.

Хоть Лешка и был старше Ника, хоть и не пристало будущему вору в законе гордиться похвалой за что-то не криминальное, обычное, Лешка невольно улыбнулся. Тут же он кашлянул, делая вид, что губы его растянулись не для улыбки, а для того, чтобы лучше кашлянуть, и сказал сиплым басом:

– Ну. О том и базар!

Страбытам эта версия понравилась.

Но Мишка спросил:

– И что из этого следует?

– А то, что зря мы будем искать где попало. Тут, может, везде такие муляжи поставлены. И охрана понарошку. Надо вот что, – осенило Ника, вспомнившего детективно-приключенческий роман «Взрыв изнутри», где в охрану президента внедряется целая группа диверсантов, – надо сказать БГ, что мы хотим стать, ну, кем-то вроде пионеров, что мы будем детской боевой группой у него на службе!

– Умнее ничего не придумал? – спросил Мишка. – Мы сейчас свободные люди. Делаем что хотим. А ты что предлагаешь? Чтобы нас в казармах поселили?

– Это вы-то свободные? Какие вы свободные, если вы отсюда уйти не можете? Да БГ нарочно позволил вам ничего не делать и в лесу жить, чтобы вы под ногами не путались! Тоже мне, гордятся: завтрак они грабят! А прикажет БГ, не завезут в столовую продуктов, и грабить будет нечего! Что, не так?

Все молчали.

Мишка напряженно размышлял, как возразить Нику, но не находил возражений. Как ни крути, Ник был прав.

– И мы же не в самом деле на службу к нему пойдем! – привел Ник главный довод. – Мы только сделаем вид. А сами будем искать выход. То есть дочку профессора, а заодно и выход. Представляете, сколько у нас будет возможностей?

Все задумались.

И все находили для себя плюсы в неожиданном предложении Ника.

Мишка-себяфоб подумал, что для вида или не для вида, а придется, пожалуй, много заниматься всякой ерундой вроде строевой подготовки и изучения оружия, это отвлечет его от опасных собственных мыслей.

Валерка-обидофоб сообразил, что он постоянно обижается и это ему надоело, а если он станет юным солдатом, как и другие, то поводов будет меньше: солдата обижают не из вредности, а по службе.

Женька-девчонкофоб вспомнил, что у военного гораздо меньше возможностей для общения с ненавистным Женьке женским полом.

Лешка-учебофоб и будущий крупный преступник знал, что многие современные воры в законе дружат с властью и даже в нее входят, поэтому ему при БГ – самое место.

Никитка-незнаючегофоб решил, что ему будет легче там, где не надо выбирать, бояться тебе или не бояться: командиры укажут.

Федька-фобофоб надеялся, что в армейских условиях он будет меньше пугаться собственного возможного страха – там все расписано и всегда знаешь, что тебя ждет.

Машка-рыжефобка знала, что все военные почти всегда ходят в головных уборах и, значит, даже если кто там попадется рыжий, этого не будет заметно.

А еще сверх этого каждый помнил, что он страбыт, человек, не желающий быть, как все. А все вряд ли решились бы на такой интересный поступок – пролезть под самый нос Бешеного Генерала и вести там подрывную работу.

Короче говоря, все согласились и стали выбирать, кого послать с предложением к БГ: ясно же, что всем идти нельзя.

Выбрали Мишку – из уважения к его командирству, Ника – это его инициатива – и Машку – взрослые мужчины к девочкам относятся уважительней, чем к мальчишкам. Причина простая: в мальчишках они видят собственное детство, которое им, выросшим, кажется глупым, а в девчонках они, само собой, своего детства увидеть не могут, они вспоминают, что девчонки их чуть ли не с самого детского сада умудрялись водить за нос, поэтому они их, не отдавая себе в этом отчета, побаиваются.

В такие рассуждения страбыты, конечно, не углублялись, они просто руководствовались подростковой интуитивной мудростью.

И вот делегация из трех страбытов отправилась в сторону казарм – там, за этими казармами и за высоким забором, находилась резиденция БГ, в которой никто из страбытов не был, но о которой они были наслышаны. Будто бы там целый дворец, но подземный: всего два этажа сверху, а вниз уходят этажей десять. Имеются и бассейн, и теннисный корт, и кинозал, и все остальное, необходимое для комфортной жизни.

У КПП (контрольно-пропускного пункта) воинской части стоял часовой.

– Здравствуйте! – сказали ему делегаты. – Нам бы Бешеного… То есть БГ… То есть Бориса Гавриловича… Товарища генерала бы нам увидеть!

Солдат испугался и сказал:

– Идите отсюда!

– Если не доложите, мы потом скажем, что приходили к генералу, а вы не пустили.

Солдат испугался еще больше.

Он и доложить боялся, и не доложить боялся.

Но к счастью, у него есть непосредственное начальство. Пусть оно и отвечает.

Он вызвал из здания КПП (одноэтажного маленького домика) сержанта и сказал:

– Вот, к БГ, к товарищу генералу просятся.

– Зачем? – спросил сержант.

– А это мы самому генералу скажем! – ответил Ник.

Сержант вызвал лейтенанта, лейтенант вызвал майора. Майор, побледнев от страха, позвонил кому-то, ему что-то сказали, он повел страбытов через КПП, зачем-то вынув из кобуры пистолет.

Они прошли мимо казарм, по плацу, и оказались перед высоким забором. У ворот находился часовой в звании прапорщика. Хотя он был ниже званием майора, но состоял в личной охране БГ, поэтому майор не имел права приказать ему пропустить кого-либо к генералу. Да майор и сам не хотел этого, он был рад свалить ответственность на прапорщика.

– Вот, к генералу просятся! – сказал он и тут же ушел.

Прапорщик растерянно посмотрел ему вслед и шепотом сказал что-то нехорошее.

Он позвонил своему майору, майору охраны, тот пришел, тоже шепотом что-то такое сказал, позвонил подполковнику. Подполковник позвал полковника. А полковнику деваться было некуда – он являлся начальником охраны БГ. Он пытался выяснить, зачем подростки идут к генералу, пытался их отговорить, они уперлись, говоря, что все объяснят самому БГ.

Но все-таки у полковника была лазейка – доложить не БГ, а его начальнику штаба, тоже полковнику, и он позвонил, назвав его очень длинно:

– Товарищ начальник штаба полковник Илья Ильич Обломский! Полковник Смурков беспокоит!

И доложил обстановку.

Через несколько минут прибежал начальник штаба, очень озабоченный человек.

– Вот напасть! – всплеснул он руками. – Вот еще горя не хватало!