Золотое сечение Иуды - Валерий Ламзов Страница 42

И Ванин, подойдя к дивану, сел рядом с Иудой.

– Политика – опасная вещь. Мы с тобой об этом уже говорили. Тебя там ждут. В твоем возрасте от политики, как правило, многих тошнит, но вот деньги делать на политике, вернее на тех, кто туда рвется или занимается политикой, можно и нужно. Так было всегда.

– Ты считаешь, что на этом можно делать большие деньги? – Ванин был удивлен таким умозаключением Иуды.

– Да, считаю и знаю. И могу, – ответил тот.

– Это как?

– Вот давай рассуждать, – предложил ему Иуда и стал развивать идею. – Чтобы добраться до вершины власти, люди проходят весьма непростой путь в своей жизни. Сейчас все надо делать самому и своими руками. Для многих храм это не то, о чем мы с тобой говорили, а другое – власть, например. Дойдя до своего храма, человек стремится прочно занять свою нишу и сидеть там до конца дней своих. У одного храм огромный, один на всю страну. У других – у подножия большого храма, главного храма, стоят маленькие храмы, ну, чуть поменьше. Владельцы этих храмов стоят за них насмерть. Видал, как храм какой ковырнут, сколько дерьма из-под него выходит. И эту грязь по всем каналам телевизионным сотни раз повторяют, обсасывают, раздувают. Проходит время, и все тихо. А в храме сидит уже новый человек. Ты меня хочешь спросить, почему так происходит?

Ванин согласно кивнул головой.

– Отвечаю. Добравшись до храма, каждый считает себя победителем в этой жизни. И начинает писать легенду своего пути. Естественно, что как победитель, пишет ее красиво, изысканно, и ведет себя красиво на людях, перед камерами. Ну, не как бог, конечно, но как полубог точно. И вдруг, когда все налажено, все прекрасно и хорошо, мир вокруг тебя великолепен, все танцует и поет – нечаянная утечка информации, абсолютно незначительная по объему, но глубокая по содержанию, информация, попавшая в интернет-портал или в какую-то дешевую газетенку через любого блогера, а затем и на экраны телевизора, сообщает, что хозяин такого-то храма не тот, за кого себя выдает, что он повязан в коррупции, замешан в убийстве, казнокрад, развратник и вообще аморальный тип и прочее, прочее, прочее… Этот человек заплатит любые деньги для того, чтобы информация была уничтожена и сделано опровержение. И еще больше заплатит, если сам это узнает первым и получит возможность не дать ей хода.

– Почему эти храмы можно разрушать именно в политике? – спросил Ванин, озадаченный такой постановкой дела.

Иуда ответил сразу:

– Не только в политике. Везде. Но в политике делаются не только самые большие деньги, но и наносятся самые жестокие увечья. Там достигается не только супербольшое богатство, но рядом с ним существуют и страшные потери. Там слишком большие ставки. И политик не столько боится самого удара, к нему он, как правило, готовится, а вот ожидание его – это мука. Не простая там жизнь.

– Иуда, я не понимаю, к чему ты клонишь?

– Я пытаюсь тебе объяснить, что твои товарищи, Трешкин и Исмаилов, хотят создать структуру политического толка, которая будет сидеть на компромате и вышибать деньги с политиков, бизнесменов, чиновников – со всех тех, кто является богатым, известным, публичным человеком.

– И что? – спросил Ванин.

– Ты первый в их списке.

В кабинете наступила пугающая тишина. Иуда ждал, что ему ответит Сергей Арнольдович, а Ванин думал, что и сам подозревал что-то неладное от этого ловкача Трешкина. Но все же спросил брата своего:

– На чем основаны такие умозаключения?

– Странный ты человек, – ответил ему Иуда. – А ты не задавался вопросом, почему запись разговора с Огурцовым произошла в доме Исмаилова через его систему наблюдения, если ты дал задание слушать Трешкина? Мы что имеем дело со счастливым случаем? Или как это называть?

– Любопытно, – согласился Ванин. – Тут крыть нечем. Дальше?

Иуда продолжил:

– Такой человек как Исмаилов не позволит писать себя на пленку с какой-то девкой, даже очень хорошенькой. У него не то воспитание и национальность не та. Это не его дом. Запись сделана в каком-то доме приемов. Частном, не исключено, принадлежащем ему же, Исмаилову. Но тебе это преподнесено как его дом. Между прочим, в его доме жена, пятеро детей и старики живут. Зачем там столько камер? И зачем такому человеку проводить там встречу, у себя в доме, где живет семья? У них это не принято.

– Согласен, – пробормотал Ванин. – Так что получается? Сургучеву подсунули эту запись?

– Ну, а как ты думаешь? – уже удивился Иуда. – Можно такую телку как Алла держать в кругу семьи?

– Трудно с тобой не согласиться, – отвечал ему Сергей Арнольдович и сник. – Получается, что Жорика обвели вокруг пальца, чтобы начать со мной игру?

– Это в лучшем случае, – ответил ему Иуда из Кариот.

– А в худшем? – с испугом в голосе поинтересовался Ванин, угадывая, что услышит в ответ.

– В худшем он, твой Жорик, с ними заодно, – ответил Иуда, нисколько не сомневаясь в правоте своих слов.

– Трудно в это поверить, – пытался возразить Сергей Арнольдович и выставил новый аргумент в пользу своего помощника. Нет, он не пытался его защищать, его интересовала только доказательная база. Он спросил:

– Тогда объясни, брат мой Иуда, зачем они показали эту идиотскую запись с Огурцовым?

Иуда не отвечал. Он тоже думал, стараясь понять тайный смысл такой информации. Это же в любом случае небезопасно.

– Ну, что молчишь? – спросил его Ванин. – Не простой вопрос?

– Да, нет, – возразил ему Иуда из Кариот. – Проще простого. Я не знаю, как тебе это можно объяснить так, чтобы ты ничего не натворил.

– Что так плохо? – поинтересовался Ванин.

Иуда ответил спокойным, уверенным голосом:

– Такого у меня еще не было. Но. Скорее всего мы имеем дело со счастливым случаем. Когда кто-то другой пасет эту сладкую парочку и захотел педелиться с тобой, используя Жорика. Этой информацией. Но для чего?

– Ты меня пугаешь, брат мой, – ответил ему Сергей Арнольдович, чувствуя как у него затряслись в нервной лихорадке ноги.

– Да ты успокойся, – сказал ему Иуда. – Налей себе чего-нибудь покрепче, и я с тобой заодно выпью. А там, глядишь, и вместе чего-нибудь придумаем.

Ванин открыл рядом стоящую барную стойку в виде глобуса, достал бутылку французского и два бокала.

– Закусить нет. Извини, – сказал он и предложил коробку шоколадных конфет.

Выпили молча.

– Божественный напиток. Хорошо согревает. Я у вас в России все время мерзну, – сказал Иуда после того, как залпом осушил бокал. – Странно, у вас все время хочется спиртного. Ты не знаешь, почему? – обратился он к Ванину.

Ванин задумался, а потом с улыбкой ответил:

– Видимо, мы, когда выпьем, более привлекательны.