Все схвачено - Дуровъ Страница 42

Читаем последнюю бумажку и что? Да, пожалуй, и все…

Последняя бумажка была буквально одной бумажкой. Список событий, к которым был причастен Гумбольдт с 1967 по 1969 год. В 1970-м Гумбольдт уже исчез. Впрочем, если быть точным, он исчез раньше. В конце шестьдесят девятого. Просто месяца назвать никто в Конторе не может, поскольку, как понимал Легат, Гумбольдт уходил в прошлое и возвращался в сегодня, когда сам хотел. Когда считал нужным. Ему доверяли, потому что он был один. Его переходы лишь фиксировали. Сменщика не существовало. Прокол Конторы? В какой-то степени – да. Излишнее доверие агенту, что вообще-то не типично для Конторы. А в какой-то степени не прокол, а политика. Меньше посвященных – меньше утечек. А один посвященный, выходит, – совсем утечек нет. Да, те конторские, кто Гумбольдта вел, знали оочень много. Но они знали – что. Что было, что должно быть, что будет… А как – это один Гумбольдт знал. И Легату такая постановка вопроса была по душе и одновременно по разуму. Но посвящать кого-либо в свои приоритеты он не собирался.

Взял последний, интересующий его документ. Хотя «документ» – слишком громкое слово: всего один листок. «Список событий». Прочитал. Зря интересовался. Перечисление наиболее значимых политически событий в мире и участие в них родной Страны и лично Очкарика. От объявления Страной Пирамид морской блокады единственного южного порта Страны Пятикнижия до войны в Южной Стране вьетов. Включая назначение Очкарика Председателем Конторы. Все, как по учебнику истории. Правда, комментарии Гумбольдта от мая до декабря шестьдесят седьмого все грустнее и даже отчаяннее. От «все по плану» до «будь оно все проклято».

Наверно, можно понять.

Хотя сам-то на что идешь?..

Легат снял трубку и набрал Генерала. Уж и номер наизусть запомнил.

– Как настроение, господин Генерал?

– Логичнее об этом вас спросить, – действительно логично ответил Генерал.

– А что? – удивился Легат. – Вы волнуетесь за меня? Как трогательно. Не волнуйтесь, Генерал, у меня все тип-топ. Что получил, то изучил, пардон за глагольную рифму. Если вы не против, я завтра с утречка уйду к ребятам.

– Не против, – излишне легко согласился Генерал. Рад был, видимо, что Легат так быстро купился на предложение Конторы. – А надолго?

– Как пойдет. Но не думаю, что надолго. Так, обговорим, перетрем всяко-разно с вашими тамошними коллегами. Подумаем, как мне выйти на Председателя – вместо Гумбольдта.

– Да, кстати, Гумбольдта вот-вот возьмут.

– Экая точность сроков, однако: вот-вот… Ну, возьмете, и – что?

– Вежливо пригласим погостить…

– Хорошая формулировка – погостить… Электрошок, дыба, ядовитые змеи?..

– Легат, дорогой, мы ж не в Средневековье – раз. И два – Гумбольдт нам нужен, как, впрочем, и вам.

– А поговорить не даете…

– Вернетесь – говорите сколько хотите.

– А если он завязал?

– С чем, простите?

– С сотрудничеством. Хочет на заслуженный отдых.

– Отдых надо заслужить. Если успеешь. А у Гумбольдта, как и у вас, дел – вагон. Вот мы его и начнем уговаривать. Вежливо, Легат, вежливо.

– Чего его уговаривать? Поймет, увидит, что работа опять пошла, сам проситься станет.

– С чего бы это?

– А вы повнимательней его документы прочитайте… ну, хотя бы те, что у меня лежат. Он там, хороший человек, как на ладошке. Он игрок, Генерал. Просто очень устал. Надоело. Он же один этот воз тащил. А сейчас я вроде бы присоединился. Думаю, что мои ребята, которые в тамошней Конторе кукуют, тоже не откажутся… А Гумбольдт – хороший человек, поверьте бывшему инженеру человеческих душ. Сущность-то свою куда он денет? Вылезет – не остановишь. Не трогайте его…

– Поживем-увидим… С женой хотя бы попрощайтесь. Что вы ей соврете?

– Почему совру? Командировка у меня. Спец. Хочет – пусть проверяет у Командира. Я его предупрежу… Но уж и вас прошу слезно: объясните ему, что я не беглец с государственного поста, а жертва фискальных органов. То есть вас персонально.

– Объясню, – засмеялся Генерал. – До встречи, Легат. Вас подвезти?

– Машину у меня пока не отобрали. Ваше дело – чтоб и дальше не отбирали.

– А вы игрок, Легат, – с явным уважением прозвучал голос.

– Я даже в «дурака» не умею. Чему и научился чуть-чуть, так это игре с людьми. Или в людей – как нравится… До встречи, Генерал. Да, кабинетик и помощника пока не забирайте, ладно? Вдруг да пригодятся еще… – и аккуратно уложил трубку.

Потом вызвал означенного помощника, терпеливо сидящего в приемной, отдал ему папки с документами. Попрощался.

Сел в машину и поехал домой. Встать завтра собирался рано.

Утром и впрямь встал несправедливо рано. Несправедливо для себя любимого. Но уходить, как Легат читал в излишне художественной литературе, надо на рассвете. Рассвет он, естественно, проспал: шесть утра – это не для белого человека, а вот девять – самое оно.

Сумку он собрал, как посоветовал Гумбольдт в одном из читанных вчера документов: сложил туда все цивильное. Джинсы класть не стал, хотя в семидесятом джинсы уже вовсю имели место. Но были все же атрибутом некой элиты, в магазинах, как ныне, масштабно не продавались. Их надо было доставать. Забытый, к слову, термин…

Взял брюки, пару спортивных маек – без наглых надписей на груди, пару рубашек, легкие черные мокасины, годные как для улицы, так и для визитов в какое-либо присутствие, если повезет. И тоже поэтому – пиджак и даже галстук. А сам оделся по-походному – для подземелий Столицы. Сумку, как и Гумбольдт, собирался схоронить где-нибудь рядом с дверями в тоннель.

Написал жене записку: «Улетел в командировку. Буду дня через три. Целую». Немногословно, но информация – вся.

Машину не вызывал, чтоб водитель не видел, как он лезет на территорию замершей стройки через дыру в заборе. Поднял руку, тут же частник подрулил и за вменяемую сумму довез до дыры безо всякого любопытства.

А далее все было уже более-менее знакомо. Даже дорога до ворот заняла в этот раз чуть более часа. Опыт – сын ошибок трудных… Под орлом переоделся, рабочую одежду спрятал в сумку, а саму сумку отнес метров за пять от ворот – в темноту. Взял портфель, открыл двери, прошел на причал, закрыл двери, сел на корточки под сорокаваттной лампой и стал ждать Харона.

Но приплыл, как ни странно, не Харон.

Буквально через несколько быстрых минут к причалу подлетел маленький речной катерок и давешний капитан, который в прошлый раз первым встретил нежданную диггерскую троицу, звонко крикнул, не заглушая движок:

– С прибытием, господин Легат. Заждались вас…

В прошлый раз в тоннеле никто не орал, практически шепотом переговаривались. А тут Легат с приятным удивлением послушал вполне достойное эхо.