Мисс Вайоминг - Дуглас Коупленд Страница 42

Сьюзен пошла наверх переодеться и замаскироваться. Она надела парик и бежевый брючный костюм Ренаты, подогнанный под ее фигуру. Потом выбрала одну из множества сумочек Ренаты, набила ее косметикой и разными побрякушками – как она выражалась, «сумчатый комплект» – и посмотрелась в зеркало – класс! Настроение несколько улучшилось, она прошла к навесу для автомобиля и позвала Юджина.

– Я поехала, Юдж.

– Не прихватишь мне какой-нибудь жвачки?

– Жвачки?

– С корицей.

– Слушаюсь, мой повелитель.

– Фу ты!

– Что такое?

– Провод в руке заискрил.

– Будь осторожнее. Увидимся через полчаса.

Она села в машину, все еще несколько раздраженная. Солнце стояло уже низко, однако дневная жара не спадала. Но скоро спиртное должно было принести облегчение. Сьюзен припарковалась у торгового центра и купила кое-что в аптеке. Мысли ее блуждали. Она подумала, что скоро ей придется регулярно ездить сюда за «Памперсами». В порыве вдохновения она купила в соседнем отделе бутылку бурбона и вернулась в машину. На улице выли сирены, и за несколько кварталов от того места, где она находилась, раздался взрыв.

Свернув на свою улицу, Сьюзен увидела, что вся нижняя часть дома объята пламенем, языки огня вырывались из окон, как бушующая в реке вода. Подъехали еще несколько пожарных машин – и в этот момент рухнула крыша.

Это было похоже на повтор авиакатастрофы: пламя, неразбериха, призрачность происходящего. Сьюзен плотно закрыла дверцу машины и направилась к погребальному костру. Один из пожарных попросил ее остановиться, но она проигнорировала его слова, перешагнула через пожарный шланг и услышала, как перекрикиваются между собой пожарные:

«Никогда не видел, чтобы огонь распространялся так быстро».

«Прямо как специально задумано».

«В доме кто-нибудь остался?»

«Не знаю, завтра посмотрим. Если, конечно, вообще что-то останется».

«А семья? О господи».

«Нет. Там жил один только этот старик – объявлял погоду. Давно на пенсии – еще с восьмидесятых».

«Я его уже не застал».

«Настоящий придурок. Один жил. Соседи говорят, собирал у себя в доме мусор».

Дом рухнул. Все смотрели на пожар, и никто не обращал внимания на Сьюзен, которая, почувствовав себя обреченной, пойманной в какую-то космическую временную петлю, бросилась обратно к машине.

Она включила мотор. Шоу уже подходило к концу – просто уже нечему было гореть. Сьюзен поспешила отъехать, стараясь найти шоссе, какое угодно шоссе. Отчаянно рыдая, она била себя по лицу с такой силой, что оставались синяки. Выбравшись на автостраду, она дала полный газ. Сьюзен мчалась, включив дальний свет, потому что понимала, что находится сейчас в некой разряженной тьме.

Ей припомнился один новогодний праздник. Это было давно, еще в восьмидесятые. Она ехала с Ларри на вечеринку в его «ягуаре», и они заблудились по дороге. Они и без того выехали поздно, а теперь потребовалось еще заправить машину. По ошибке они поехали не по той дороге и в результате в полночь оказались на Голливудском фривее – одна машина среди сотен миллионов машин во всем мире, едущих сквозь ночь, сквозь все великие перемены, сквозь все те моменты, когда одна эра сменяет другую.

Косметика кляксами растеклась вокруг глаз. Она ничего не видела и, свернув на заправочную станцию, умылась в уборной. Роясь в сумочке, Сьюзен вскрикнула, наткнувшись среди прочего на маленькую фотографию Юджина. Потом нашла сложенное письмо, которое прихватила с собой после катастрофы в Сенеке – Рэнди Монтарелли, 1402, Чаттанаукуа-стрит, Эри, Пенсильвания. Зайдя в магазин, полный народу, так как был как раз час пик, она стащила карту, вернулась в машину и покатила – сначала на север, потом на восток, из Блумингтона в Индианаполис, а оттуда – в Акрон и дальше в Кливленд…

Около полуночи Сьюзен въехала в Эри в штате Пенсильвания, достала карту и, поискав, нашла то, что ей было нужно. Затем начались схватки, и она стала стучать в двери дома Рэнди Монтарелли. Он открыл, на его лице была наложена огуречная маска, а в глубине комнаты светился телеэкран. В комнате приторно пахло попкорном. Глядя на Рэнди красными от усталости и слез глазами, Сьюзен сорвала парик. Волосы ее слиплись, мысли бешено крутились в голове. Она переступила через порог и упала на кушетку, где и родила, прежде чем успела закончиться телепрограмма, очаровательного мальчика.

Кемпер и Вилли, афганские борзые Рэнди, скулили в пустой спальне. Рэнди держал мальчугана на руках, пока Сьюзен кричала, прося его перерезать пуповину, что он и сделал.

– Перестань пытаться меня изменить, старая ведьма! Черт побери, ни минуты не было в жизни, чтобы ты не пыталась сделать из меня не то, что я есть на самом деле.

– Ты еще не закончила, моя сладкая?

Дело происходило в Денвере, на подростковом конкурсе на звание «Мисс США». Мать и дочь разговаривали сквозь стиснутые зубы, не переставая улыбаться. Они завтракали в гостинице. Был четверг, семь пятнадцать утра.

Такие трапезы перед конкурсом были обычной процедурой, и на них распределялись шкафчики для нарядов и ключи к ним. Сьюзен тоже заполнила подписные листы, чтобы ей выделили время для рекламной экскурсии по Денверу; отснятый материал об этой экскурсии должны были смонтировать для большого экрана и показывать в воскресенье вечером на церемонии вручения наград.

Объявили об изменениях в распорядке дня, причем выяснилось, что сегодня будет обед с членами Ротари-клуба в каком-то их притоне.

– Чтобы мы могли подцепить себе трахаля, – рассмеялась Сьюзен.

– Сьюзен! – Мэрилин дала дочери пощечину.

Сьюзен улыбнулась, с пощечинами всегда так: выигрывает тот, кто их получил.

– Классно, мамуля. Просто здорово! Не думаю, чтобы кто-нибудь здесь пропустил такое. Прощай приз «Мисс Конгениальность».

– Только неудачники, Сьюзен, выигрывают «Мисс Конгениальность». Меть выше.

После их переезда в Шайенн, сразу после пластической операции, Сьюзен превратилась в мятежницу. У нее не было друзей в этом на удивление плоском и пыльном городишке, а ее школьные дни наконец закончились после того, как она получила аттестат с общей тройкой в недовольной ею школе Макминнвилля, которая была рада отделаться от Мэрилин. Теперь Сьюзен проводила время, как могла бы проводить его любимая жена в гареме: занималась педикюром, постоянно что-нибудь жевала и читала все, что могла предоставить ей местная библиотека, расположенная на той же улице. Сьюзен была просто неутомима в стремлении расширить свой кругозор, желая узнать, как выбраться из конкурсного ада: талидомид, шейкеры, испытание ведьм, Юкон и Ингрид Бергман.

По дороге в Денвер Сьюзен произвела в голове кое-какие подсчеты. Она поняла, что из тех денег, что она выиграла за последние десять лет, почти ничего не пошло на улучшение качества жизни семьи Колгейт. Все добытое, по ее подсчетам, уходило обратно, то есть тратилось на платья, косметические операции, обработку лица и уроки вокала. До этих вычислений Сьюзен считала себя кормилицей семьи, энергичной девушкой, которая оберегала семью от вторжения социальных работников и не позволяла семье опуститься до дешевых гамбургеров. Теперь она осознала, что, продолжая карьеру конкурсантки, только подливает масла в огонь своего конкурсного ада.