Утка, утка, Уолли - Гейб Роттер Страница 43

— Вы сказали, записки? — переспросил Лайонз. — То есть их было несколько?

— Да. Сегодня утром мне передали вторую.

К счастью, эта вторая записка была у меня с собой. Я достал ее из кармана и передал Лайонзу. Он развернул листок, прочитал, а потом долго сидел и молчал, хмуро глядя в пространство. Мне показалось, что он молчал целую вечность, и это молчание меня пугало.

Наконец он очнулся и посмотрел на меня.

Заглянул прямо в глаза.

— Я задам только один вопрос, мистер Москович. Только один вопрос. И если вы мне соврете… — Он цокнул языком и покачал головой. — Не врите мне, мистер Москович, потому что иначе… — Он опять покачал головой, а потом произнес четко и с расстановкой: — Вы… имеете… хотя бы какое-то… отношение… к тому… о чем… упоминается… в этой записке? — Лайонз ждал моего ответа, как пес ждет подачки с хозяйского стола — сплошная готовность схватить и сожрать. Он смотрел на меня очень внимательно, следя за малейшим движением мускулов у меня на лице — движением, которое можно было бы расценить как признак лжи или заминки.

— Нет, мистер Лайонз! — выдохнул я.

На самом деле он даже не слушал, что я сказал. Ему это было не нужно. Если бы я солгал, он бы почувствовал это сразу. Но мне было так неуютно под его пристальным взглядом, пронзавшим меня насквозь. В голову лезли самые идиотские мысли. Может быть, мой ответ прозвучал виновато? Блин. Скорее всего так и было. Я вообще не умею врать, и даже когда я не вру, то все равно умудряюсь представить все так, будто вру, причем вру неумело, и теперь он меня убьет. Вот прямо сейчас и убьет. Собственно, мир ничего не утратит. Зачем миру какой-то никчемный придурок в моем лице?! Как говорится, невелика потеря.

Лайонз смотрел на меня целую вечность. Смотрел прямо в глаза. Я стойко выдерживал его взгляд. Я знал, что от этого зависит, жить мне или не жить. «Не моргай, Уолли, — твердил я себе. — Не моргай».

Наконец Лайонз кивнул.

— Я вам верю, мистер Москович.

— Да, мистер Лайонз! Вы должны мне поверить! — выпалил я, не подумав.

Он злобно прищурился и слегка подался вперед. Я тоже подался вперед, решив, что он хочет что-то сказать мне вполголоса, так, чтобы нас точно никто не подслушал, хотя в комнате не было никого, кроме нас двоих. Но он ничего не сказал. Резко выбросив руку вперед, он схватил меня за грудки — это было движение, подобное броску атакующей кобры, — потом поднялся из-за стола, выпрямившись во весь рост, приподнял меня над стулом и притянул к себе.

— Никогда, НИКОГДА не указывай мне, что я должен делать. Я никому ничего не должен. Ты меня понял? — Его глаза полыхали яростью. Я едва не обоссался от страха. На самом деле тонкая струйка мочи все-таки вытекла наружу, слегка обмочив мне трусы.

Но будем считать, что чуть-чуть не считается.

— Д-да, сэр. Извините, — выдавил я.

Лайонз отшвырнул меня от себя, так что я плюхнулся обратно на стул, едва его не опрокинув. Лайонз расправил несуществующие морщинки на боках пиджака и снова сел в свое тронное кресло. Он смотрел мимо меня и тяжело дышал носом, делая максимально глубокие вдохи и выдохи. Пытался взять себя в руки. Хотя Авраам Лайонз — поистине устрашающий человеческий экземпляр, этакий человек-зверь, сметающий все на своем пути, подобные всплески чувств для него нехарактерны. Он известен своим хладнокровием и непробиваемым самоконтролем. Никто ни разу не видел, чтобы Авраам Лайонз вышел из себя. И то, что сейчас он сорвался и дал волю своей вспышке ярости, — это был очень тревожный знак, означавший, что нервы Лайонза уже на пределе.

А напряженный Лайонз на грани срыва — это страшно. Действительно страшно.

— Значит, так, — сказал он, — как я уже говорил… я вам верю. Хотя бы уже потому, что вы не тот человек, который стал бы пытаться меня шантажировать, мистер Москович. Потому что вы знаете, кто я, а кто — вы. И я сейчас не хотел вас обидеть или оскорбить. Я имел в виду, вы порядочный человек. Прямодушный. Неглупый. Даже очень неглупый. И вы никогда бы не опустились до столь идиотского шантажа. И я думаю… я уверен… что вы умеете хранить тайны. Вчера вы с честью прошли испытание, которое мы вам устроили с детективом Склейджем. Но я хочу, чтобы вы знали, мистер Москович: я никому не доверяю на сто процентов. Никому. Даже собственной матери. Потому что я не сомневаюсь, что мама не преминула бы опустошить мои банковские счета, если бы ей представилась такая возможность. И поэтому я буду за вами приглядывать. Как у Оруэлла. Большой брат следит за тобой. Вы понимает, что я пытаюсь сказать?

— Да, сэр. Я все понимаю.

— Хорошо. А теперь расскажите подробно, что там произошло с вашей собакой.

— М-мою собаку украли. Похитили. П-прямо у меня из квартиры.

— И вы, как я понимаю, весьма дорожите своей собакой? Кстати, а как ее звать?

— Это он. Доктор Шварцман. Я люблю его как брата. — Я сам понял, как глупо это звучит, и тут же поправился: — То есть как сына. Он для меня — как ребенок.

— И тот человек или те люди, которые похитили ваши собаку, наверняка знают о тех теплых чувствах, которые вы к ней питаете, правильно?

— Да, наверное… я как-то об этом не думал. Но, наверное, знают. Да.

Я действительно не думал об этом в таком контексте, но сейчас до меня вдруг дошло, что похитители забрали Доктора именно потому, что он был единственной ценной вещью (прости меня, Доктор, за «вещь») у меня в доме. Не считая, понятное дело, моей обувной коробки.

— А как вы считаете, кто украл вашу собаку и передал нам обоим записки с требованием выкупа?

— Теперь, когда вы мне показали свою записку, я уверен, что это Фанк Дизи.

— Объясните, пожалуйста, как вы пришли к данному заключению, — попросил Лайонз.

— Ну, Дизи знает наш секрет. Но он не знает, что ВЫ знаете, что он его знает. Вы понимаете, что я пытаюсь сказать?

— Продолжайте.

— Я думаю, он пытается шантажировать нас обоих. Хочет вытянуть из вас деньги. Большие деньги. Наверное, он рассуждает так: он знает наш с вами секрет и поэтому может вас шантажировать, но вы при этом подумаете на меня, поскольку предполагается, что я — единственный человек, кроме вас и самого Орал-Би, посвященный в эту тайну. Записка, которую вы получили, составлена так, чтобы вы подумали, что она вроде как от меня. А записка, которую получил я, составлена так, чтобы я подумал, что она — от вас. Он старается меня запугать. Чтобы я молчал и не пытался связаться с вами. Потому что если мы с вами сличим записки, то сразу поймем, что нас шантажирует один и тот же человек, и объединимся против него.

Лайонз задумчиво кивнул.

— Мне тоже так кажется. Выходит, что он просто патологический идиот. И план у него идиотский.

— Да, сэр. Идиотский.

Я надеялся, что Лайонз предложит мне денег, чтобы заплатить выкуп за Доктора. Но он не предложил. И не предложит, пока не будет уверен на 110 процентов, что я не пытаюсь его обмануть. А скорее всего не предложит вообще.