Тревожная осень - Андрей Дымов Страница 43

– Послушайте, Александр Владимирович, с послезавтрашнего дня у меня начинает образовываться долг перед вами. Как бы его хотя бы частично погасить?

Доктор ответил в тон Дымову:

– Вы мне ничего не должны: еще в Петербурге рассчитались. Так что теперь все разговоры на эту тему – перед отъездом из Германии, а то и дома.

Все было произнесено так же безоговорочно, как когда-то прозвучал «приказ» явиться на биопсию. И, как и в том случае, было понятно, что «торг неуместен», продолжения разговора не будет. Андрею Семеновичу хотелось расцеловать такого молодого, но умудренного жизненным опытом парня. В общем-то, он годился ему в сыновья – разница в семнадцать лет.

А утром понеслось. Быстрые сборы. То ли из солидарности, то ли из-за вчерашнего обильного ужина Жизнев тоже отказался от завтрака. И вот они с вещами стоят перед фрау Кирштенмайер.

Голубоглазая, с ярким румянцем на щеках, заработанным на пятикилометровой пробежке по лесу перед работой, она выглядела совсем как Барби, сошедшая с витрины игрушечного магазина. Однако, несмотря на кукольные черты красивого лица, была чертовски живой.

«Эх, – подумал Андрей Семенович, – если бы не завтрашняя операция…»

Но фрау Кирштенмайер быстро прервала его игривые мысли:

– Джентльмены, – сказала фрау Кирштенмайер, – берем вещи мистера Дымова и заносим их в палату. А дальше у нас масса дел.

Палата действительно была прекрасна: большая, светлая, с двумя окнами, выходящими в тронутый позолотой больничный сад. «Еще совсем не осень», – благодушно хмыкнул кто-то внутри Дымова.

Кровать и ванная комната были нашпигованы разными техническими приспособлениями, призванными обеспечить пациенту максимальный комфорт. Но больше всего Андрея Семеновича поразил телефон: не номер на общем коммутаторе, заставляющий десяток больных ждать, когда освободится линия, проклиная звонящего, а персональный, который можно сообщить кому хочешь и звонить по всему миру, хоть в Антарктиду пингвинам.

– В конце коридора стоит автомат, герр Дымов. Если вы опустите в него купюру, он выдаст карточку на соответствующее количество минут, – любезно объяснила секретарша.

Он вспомнил, что, когда жена лежала в больнице на сохранении с младшей дочерью, он бегал по всем киоскам и униженно просил поменять бумажные купюры на «двушки» – двухкопеечные монетки. Где-то меняли, а где-то раздраженно посылали подальше. Но задатки изобретателя в нем сидели давно: он покупал газету «Правда», давая бумажный рубль, и получал на сдачу желанную мелочь. «Правду» он покупал потому, что эта газета расходилась достаточно вяло и всегда была в наличии. Газеты он складывал дома, вероятно, чтобы продемонстрировать будущему ребенку глубину своих родительских чувств. Где теперь эти пожелтевшие страницы? Наверное, во время очередного переезда жена безжалостно отправила их на ближайшую помойку… Получив от близких горсточку бесценных монет, беременные женщины устремлялись к единственному на все отделение телефону-автомату. И наиболее ретивые дамы кричали счастливице, державшей в руках трубку: «Разговаривать не больше трех минут! Персональных телефонов тут нет. Вот приедете домой, говорите сколько хотите».

А у него в палате – личный телефон. «Живи да радуйся, – подумал было Андрей Семенович, но тут же мысленно крепко обматерил себя: – Мудак ты хренов, не „живи да радуйся“, а выживай да отваливай отсюда как можно скорее. Ишь ты, любитель личных телефонов выискался».

Его даже тряхнуло от такой глупой мысли. Нашел себе, называется, место для житья.

– Ну вот, герр Дымов, располагайтесь, а затем подойдите, пожалуйста, ко мне, и я отведу вас в кассу, – сказала фрау Кирштенмайер и тактично оставила Андрея Семеновича наедине с Жизневым.

В кассе их ждал облом. То ли не работал терминал, то ли немцы не доверяли кредитным картам российских банков, но оплата не проходила. И тут Андрей Семенович совершил глупость. Ему бы сказать кассирше, чтобы она сама решала проблемы с терминалом. Так нет, он вызвался съездить в город и снять наличные в банкомате. Но, вставив карточку в щель терминала, понял, что создал себе новую проблему: из-за дневного лимита снятия денег с кредитной карты у него был дефицит в 2000 евро. Не унижаться же в клинике, обещая, что завтра Жизнев донесет эти деньги. Та же секретарша почти наверняка примет его условия, но ничего хорошего о нем не подумает.

Дымов быстро перебрал все возможные варианты. Позвонить в Америку кому-нибудь из друзей и срочно попросить выслать деньги? Не годится: они проснутся, когда в Германии все закончат работу. Звонить в банк и просить управляющего срочно увеличить лимит снятия наличных в банкомате? Неизвестно, сколько времени это займет, – тоже отменяется. Следующий вариант – позвонить немецким партнерам. Правда, им придется объяснять, почему деньги необходимо перевести в госпиталь. Партнеры, конечно, выручат, но рассказывать о своих проблемах не хотелось. Был и еще один вариант, не идеальный, но делать нечего: он позвонит Анатолию, своему заму, и попросит его сделать перевод через Western Union. Анатолий – человек тактичный и без лишних вопросов выполнит просьбу шефа.

Андрей Семенович рассказал о своей идее Жизневу, но доктор ее не поддержал:

– Подождите, ваш лимит действует только в банкомате. В банке с вашей «Визой Голд» наверняка можно снять больше. Пойдемте, за углом я видел отделение «Дойче Банка».

– Да уж, они разбегутся и как дадут! А когда будем подлетать к двери после первого пинка, еще поддадут, – невесело пробурчал Андрей Семенович, но послушно последовал за Жизневым.

В банке произошло чудо. Правда, сначала в ответ на просьбу Андрея Семеновича клерк скорчил кислую гримасу, будто ему в рот попал лимон. Но, услышав слова Жизнева о предстоящей операции и необходимости оплаты, банковский служащий мгновенно взял трубку и начал кому-то звонить. Из немецкой тарабарщины Дымов понял два слова: «операция» и «завтра». Повесив трубку, клерк взял паспорт и обе кредитки Андрея Семеновича, стал что-то распечатывать. Одновременно он спрашивал Жизнева, что и где завтра будут делать. Услышав фамилию Майер, он просиял и произнес успокаивающе:

– Вы знаете, в прошлом году Майер удалял простату моему дяде. Он на год моложе вас, герр Дымов, а причина операции была такой же. Рутинное мероприятие, скажу я вам. Через две недели дядя уже был дома. Сейчас он работает и гораздо активнее, чем до операции.

Вручив Андрею Семеновичу требуемую сумму, клерк выскочил из-за конторки, тепло и сердечно пожал руки обоим визитерам и пожелал удачной операции, а также осторожности после нее.

– Эх, была бы с собой бутылка нашей водки, я с радостью подарил бы ему, – сказал расчувствовавшийся Дымов.

– Подарите, Андрей Семенович, подарите потом, – успокаивающим тоном произнес Жизнев, а потом добавил: – А вообще, он просто добросовестно выполнил свои обязанности.

– А ведь он мог бы послать нас в ближайший пункт Western Union, – сказал Дымов. – Впрочем, что об этом говорить? Давайте лучше просто сходим в Nordsee и предадимся чревоугодию. В больнице, несмотря на прекрасное меню, которое нам демонстрировала сегодня фрау Кирштенмайер, такого, как там, все равно не дадут.