В погоне за счастьем - Крис Гарднер Страница 43

У меня сняли отпечатки пальцев и посадили в камеру. Потом мне сказали, что у них нет достаточных оснований для задержания и они вынуждены меня выпустить. Но у меня накопились неоплаченные штрафы, и я не в состоянии их оплатить, поэтому должен дать разъяснения судье. Ждал, когда меня отвезут в суд. Но была пятница, и приближалась середина дня. Я метался по камере из угла в угол, а время шло. Появился полицейский.

– По поводу неоплаченных штрафов, – сообщил он, – судья сказал, что сегодня уже слишком поздно, поэтому он примет вас в понедельник. – И добавил: – Вы должны остаться в камере. Мы не можем вас выпустить до тех пор, пока не предстанете перед судьей.

– Я ЧТО, ДОЛЖЕН ЖДАТЬ В ТЮРЬМЕ ДО ПОНЕДЕЛЬНИКА, ЧЕРТ БЫ ВАС ПОБРАЛ?

– Вы должны деньги штату Калифорния, – ответил полицейский таким тоном, будто я лично его оскорбил, – и мы не можем вас отпустить до тех пор, пока этот вопрос не будет решен.

Меня перевели в камеру, где сидели три самых мрачных ублюдка, которых мне довелось увидеть в своей жизни: убийца, насильник и поджигатель. И оказался в такой веселой компании только за то, что не заплатил штрафы за парковку. Прежде лишь раз был в камере, когда попытался украсть штаны в дисконтном центре. Тогда надо мной смеялись из-за того, что я умный и у меня много книг. Молча слушал рассказы своих сокамерников. От них узнал (и этот вывод подтверждается опытом общения с другими заключенными), что ни один человек из сидящих в тюрьме не совершил преступления, в котором его обвиняют. Просто произошла ошибка, человека перепутали, или кто-то соврал, или тебя подставили. Каждый из этих трех уродов произносил четыре слова: «Я этого не делал».

Потом они медленно повернули свои бычьи шеи в мою сторону и спросили, за что я сюда попал. Я не собираюсь докладывать им, что попал в камеру за неоплаченные штрафы за парковку. Угрожающе прищурив глаза, произнес мрачным низким голосом:

– За попытку убийства. И учтите, что это далеко не последняя попытка. Вы меня поняли? – окинул всех взглядом и, чтобы застолбить свою территорию, добавил: – Вон те нары мои.

Я черный, как кирзовый сапог, огромный, как гора, и злой, как черт. Благодаря своему внешнему виду и поведению получаю доступ к самой главной валюте заключенных – сигаретам.

Я начал курить во время ночных дежурств, когда служил в ВМФ. К тому времени, когда оказался в камере, я уже бросил, потому что денег на сигареты у меня давно нет. Но после «выходных в камере», судя по всему, снова начну курить. Курить все-таки приятнее, чем пить кислое подобие кофе и есть бутерброды с докторской колбасой. Наверное, это были самые длинные выходные в моей жизни.

Утром в понедельник я предстал перед судьей, который даже не поднял головы от своих бумаг.

– Мистер Гарднер, – сказал судья, – вы должны штату Калифорния тысячу двести долларов. Как предлагаете решить этот вопрос?

Потом спросил, есть ли у меня работа. Я покачал головой. Могу ли я заплатить? – задал вопрос судья, и я снова отрицательно мотал головой.

Впервые за прошедшие три дня не чувствовал злости. Мне стало невыносимо грустно.

– У меня нет денег, – пробормотал я.

– Что ж, мистер Гарднер, тогда у меня нет другого выбора, как приговорить вас к десяти суткам ареста в Санта-Рите. – Судья стукнул о стол молотком и крикнул: – Следующий!

Около меня моментально появился охранник. Он пристегнул к моим наручникам цепь, чтобы привязать меня к другим заключенным, и вывел к автобусу, который доставил меня в раскаленную долину в Северной Калифорнии, в старую тюрьму Санта-Рита. Эта тюрьма стала известна благодаря заключенному мексиканцу по имени Хуан Корона, который зарубил несколько человек топором и потерял рассудок. С ужасом посмотрел на бульдожьи рожи, окружавшие меня в автобусе. За что меня посадили? Не из-за жалобы Джеки. (Было не ясно, выдвинет ли она против меня обвинения.) За неуплату штрафов за неправильную парковку! Суд так и не состоялся. Я слишком торопился попасть на Уолл-стрит и проигнорировал штрафы. Если не можешь платить, придется сидеть. Точка. Десять суток.

Но мне не предоставили адвоката! Всем обязаны предоставлять адвоката для защиты, услуги которого оплачивает государство.

«Ага! – решил я. – Выход найден».

Нас стали выводить из автобуса, и я сказал симпатичному чернокожему водителю, что мне надо вернуться в суд. Я даже почти надеялся, что он, возможно, меня вообще отпустит. Все заключенные были скованы одной цепью, и, как только я делал шаг в сторону, охранник дергал цепь, чтобы я встал на свое место.

Пережить десять дней в тюрьме мне помог опыт, приобретенный за время службы. В тюрьме угнетали не только оранжевые арестантские робы и, словно сделанные из желе, сандалии из прозрачного пластика, но и подчинение, контроль и регламент, а также омерзительный кофе и все те же бутерброды с докторской колбасой. Кроме того, в тюрьме было невыносимо жарко. Никаких бризов с океана. Очень жарко. В общем, были созданы все предпосылки к тому, чтобы вступить в перебранку с охранником. У меня не было при себе раствора для промывки и хранения контактных линз, и я чувствовал, что линзы начинают камнем тереть глазное яблоко. Мне казалось, что слепну, и попросил охранника отвести меня к врачу. Охранник молчал. Я не нашел ничего лучшего, как сказать ему: «Пошел на х**!»

За грубость меня упрятали в изолятор, который оказался небольшим кирпичным строением размером с ванную комнату, без крыши. Изолятор был таким маленьким, что я даже не мог растянуться на полу, не поднимая колен. Заключенные называли изолятор «духовкой». Оказавшись в одиночестве, я начал скучать по тюремным разговорам. Слава богу, что с детства привык разговаривать сам с собой, поэтому и завязал беседу:

– Ох, чувак, ну и попал ты из огня в полымя.

– Это точно, – ответил я сам себе.

– Не понимаю, почему говорят «охладиться в духовке»? Это же противоречие, полная бессмыслица.

Солнце пекло все сильнее. Но, с другой стороны, если бы пошел дождь, я вымок бы, потому что крыши над головой не было.

Когда мне наскучило разговаривать с самим собой, начал напевать, а потом, когда и петь надоело, стал издавать нечленораздельные звуки. Я пытался отогнать неприятные мысли и тревогу о будущем.

Пребывание в «духовке» охладило меня настолько, что я попросил разрешения присутствовать на похоронах Себастьяна, сына Латрелл. Однако в моей просьбе было отказано.

Я отсидел десять дней. Вопрос о неоплаченных штрафах был закрыт. Потом меня перевели в тюрьму в Беркли, чтобы я предстал перед судом, который должен был рассмотреть обвинения в избиении Джеки. Тут возникла проблема, по сравнению с которой десятидневное пребывание в тюрьме показалось детским лепетом. На следующее утро у меня было назначено собеседование в Dean Witter, на котором могла решиться моя судьба. Это был мой последний шанс стать брокером. Когда меня перевезли в тюрьму в Беркли, узнал, что предстану перед судьей только на следующее утро. Что делать? Как попасть в брокерскую контору Dean Witter, если сижу в тюрьме?