Тайная слава - Артур Мейчен Страница 44

Для троих детишек день прошел безмятежно и счастливо. После полудня миссис Робертс забрала их собой в Порт. Купив все необходимое на тамошнем рынке, они благополучно вернулись домой, напились чаю и принялись возиться на дороге перед домом. Джон Робертс вернулся с работы позднее обычного, так что семья села ужинать уже в сумерки. Затем все трое снова отправились на дорогу — поиграть с детворой из соседнего дома. При этом миссис Робертс строго-настрого предупредила их, что через полчаса они должны быть в постели.

Через полчаса миссис Робертс и ее соседка одновременно подошли каждая к своей калитке и крикнули детям, чтобы те поторапливались домой — если, конечно, не хотят получить перед сном хорошую взбучку. К тому времени малыши успели перебраться через дорогу и играли на торфяной площадке у самой лесенки через живую изгородь, за которой начиналось поле. Заслышав голоса родителей, они послушно перебежали через дорогу и отправились по домам. Но Джонни Робертса среди них не было. Позднее его брат Вилли вспомнил, что как раз в тот момент, когда до них донесся голос матери, маленький Джонни закричал:

— Гляди-ка, что это такое красивенькое светит там, над перилами?

Дитя и мотылек

Маленькие Робертсы перебежал! дорогу, прошли по садовой дорожке, вступили в освещенную прихожую — и только туг заметили, что Джоннн с ними нет. Миссис Робертс возилась на кухне, а мистер Робертс ушел в сарай за хворостом для утреннего очага. Услыхав, что дети вошли в дом, их мать спокойно продолжала заниматься своей работой. Когда она наконец вышла из кухни и хватилась младшего сына, двое старших детей шептались между собой о том, что Джонни, наверное, "пошел ловить эту штуку". Все были уверены, что он вот-вот вбежит в распахнутую дверь. Но прошло семь, восемь, а может быть, и все десять минут, а Джонни не появлялся. Тем временем на кухню вошел отец, но и он ничуть не удивился отсутствию сына.

Родители подумали, что дети решили перед сном повалять дурака и спрятали мальчика в платяном шкафу или в каком ином месте.

— Куда это вы его подевали? — в шутку удивилась миссис Робертс. — Эй, плутишка, а ну-ка выходи сию же минуту!

Но плутишка и не думал выходить, и тогда Маргарет Робертс, его старшая сестренка, вспомнила, что не видела, как Джонни перебегал через дорогу вместе с остальными. Должно быть, он все еще играл возле изгороди.

— Да как вы только могли бросить его там одного?! — рассердилась миссис Робертс. — На вас что, совсем нельзя положиться? Честное слово, никогда еще не видывала такого наказания, как эти дети!

С этими словами она подошла к открытой двери и что есть мочи закричала:

— Джонни, негодник такой, сейчас же ступай домой, а то будет худо! Джонни! Эй, Джонни!

Сначала бедная женщина окликала сынишку от дверей, а затем подошла к калитке и принялась ласково уговаривать:

— Джонни, голубчик, иди же скорей сюда! Ну же, будь хорошим мальчиком и ступай домой — я все равно вижу, где ты прячешься!

Она решила, что он прячется от нее в тени живой изгороди и через секунду-другую со смехом выскочит оттуда ей навстречу. Но "веселый маленький шалопаи" так и не выскочил из своего убежища, и в тихих летних сумерках не появилась приплясывающая на бегу маленькая фигурка. Ответом миссис Робертс было гробовое молчание.

И тут ее материнское сердце дрогнуло. Она все еще продолжала взывать к своему малышу, когда к ней подошел старший сын и рассказал, что за секунду до того, как все бросились бежать домой, Джонни заметил какую-то светящуюся штуку над изгородью.

— Наверное, он погнался за ней на луг, да и заблудился, — упавшим тоном закончил он.

Тогда мистер Робертс достал из кладовки фонарь, и вся семья принялась ходить взад-вперед по лугу, на разные голоса окликая малыша и обещая ему печенье, конфеты и все мыслимые и немыслимые земные блага в том случае, если он бросит дурить и подойдет к ним.

Они нашли маленькое тельце в ясеневой рощице, что росла в центре поля. Оно было таким покойным и недвижимым, что на лбу у него успел примоститься большой белесоватый мотылек, да и тот улетел лишь после того, как его согнали.

Доктор Льюис молча выслушал этот горестный рассказ. Больше ему было нечего делать в этом самом несчастном доме на свете. На прощание он сказал потемневшим от слез родителям:

— Хорошенько берегите тех двоих, что у вас остались! Если возможно, не спускайте с них глаз. Мы живем в ужасное время.

Любопытно заметить, что на протяжении всего этого "ужасного времени" летний курортный сезон в Порте протекал своим чередом. Разумеется, война и сопутствующие ей лишения несколько поуменьшили число отдыхающих, и все же почти все места в гостиницах, пансионатах и меблированных комнатах заказывались чуть ли не за три месяца вперед. Местные пляжи буквально ломились от отдыхающих — одни чинно выбирались из старомодных автомобилей, другие с треском выскакивали из новомодных палаток, третьи, не торопясь, прогуливались под солнцем пли в темп нависших над самой водой деревьев. Но и первые, и вторые, и третьи не упускали возможности окунуться в теплую, как кофе со сливками, и чистую, как жидкий хрусталь, воду. Публика, наводнявшая из года в год гостиницы Порта, традиционно не признавала ни негритянских джаз-бандов, нп балаганных шоу, но в лето, о котором идет речь, званые вечера для отдыхающих устраивались прямо на открытом воздухе, в прилегающих к старинным поместьям садам с большим успехом выступали знаменитые "Рокетс", а концертные залы были отданы для выступлений заезжих театральных трупп, членам которых город с безумной щедростью оплачивал роскошные гостиничные номера.

Туристическая индустрия Порта в значительной степени зависит от клиентуры из глубинной и северной частей Англии — преуспевающих, завоевавших прочное положение в жизни людей, которым Лландадно кажется слишком многолюдным, а пляжи Ковин-Бэя — чересчур сырыми, глинистыми и неустроенными. Эти люди, год за годом приезжавшие в мирный старинный городок на юго-западе Уэльса наслаждаться его покоем и уютом, как я уже говорил, с еще большей страстью, чем обычно, предавались удовольствиям в то памятное лето 1915 года. Однако со временем они, подобно мистеру Мерриту, все чаще натыкались на различного рода шлагбаумы и сторожевые будки, препятствовавшие их прогулкам по излюбленным местам; тем не менее, они воспринимали день ото дня растущее число часовых, охранников и прочих джентльменов, с разной степенью вежливости рекомендовавших им любоваться тем или иным видом с какого-нибудь более отдаленного места, как неизбежное следствие продолжавшейся ужасной войны. Более того, один приезжий из Манчестера, которого завернули с тропы на Кастелл-Кох, выразился следующим образом: "Все же приятно сознавать, что о тебе заботятся".

— Насколько я могу судить, — добавил он. — ничто не помешает немецкой подводной лодке пристать где-нибудь возле Инис-Санта и высадить на прибрежные скалы полдюжины вооруженных до зубов молодцов. Хороши бы мы были, если бы допустили, чтобы посреди одного из самых популярных пляжей страны нам перерезали глотки или на той же подводной лодке увезли в Германию!