Разум и чувства. Как любили известные политики - Каринэ Фолиянц Страница 44

Старый профессор умер, и спустя некоторое время молодые люди, «читавшие в сердцах друг друга», поженились. Молодожены вернулись на время в Чанша, где Мао стал в 1920 году директором начальной школы.

Все жены китайского великого вождя были – каждая по-своему – женщинами незаурядными. Мы мало что можем сказать о его первой жене, которую он бросил, но его вторая жена, Ян Кайхуэй, была и собой хороша, и образованна, и талантами не обделена, и преданна беззаветно мужу и революции. Каждый мужчина (тем более с диктаторскими замашками) предпочитает, чтобы его женщина исповедовала те же ценности, что и он, верила в то же, что и он, чтобы она была ему не только любовницей, но и соратником.

Ян Кайхуэй в парткоме КПК провинции Хунань отвечала за секретные документы и партийные связи. Это ответственное дело нисколько не помешало ей выполнить свой женский долг: родить троих сыновей – Аньина, Аньциньа и Аньлуна. Мао Цзэдун и Ян Кайхуэй прожили вместе восемь лет, их долгое время связывали глубокие, искренние чувства.

Когда «нелегкая судьба революционера» обрекла их на разлуку, и Мао пришлось скрываться от полиции, он написал любимой стихотворение:

Машу рукой на прощанье,

С печалью обращаю взор назад,

И горькие слова опять звучат в душе.

Тоска в твоих глазах, в дуге бровей застыла,

Дождинки слез вот-вот прольются.

И море облаков несется надо мной.

О, Небо! Что тебе известно?

Ведь в мире так близки – она и я,

И нет других на свете…

Ян Кайхуэй тоже не оставалась «в долгу» – как всякая китайская женщина, получившая образование, она обладала чудесным поэтическим даром:

В пасмурном небе – холодный ветер,

Мороз до костей проникает.

Далеко от меня мой любимый,

Преграды нас разделяют.

Как ты – зажили ли ноги?

Сшил ли одежду на зиму?

Письма к тебе не ходят,

Вестей мне никто не носит.

Жаль, у меня нет крыльев —

Полетела б к тебе, любимый.

Однако великий коммунист Мао шагал вперед, не оглядываясь назад и, похоже, не глядя под ноги… Через кого он перешагивал и по чьим трупам он прошел? Вряд ли всех можно перечесть… Среди этих невезучих, попавшихся на пути Великого кормчего, были и его семьи – жены и дети. Судьба второй семьи Мао была не просто драматичной, а трагичной.

Мао Цзэдун вел полную опасностей полуподпольную жизнь. В 1927 году революция потерпела поражение. Мао Цзэдун и Ян Кайхуэй мучительно переживали победу врагов, и вот однажды ночью Мао разбудил Ян Кайхуэй и сказал, что поражение революции не дает ему покоя и что ему нужно ехать в Хунань – поднимать «восстание осеннего урожая».

Соратница Ян Кайхуэй лучше всех понимала мужа… А что ей еще оставалось делать? Ведь с собой он ни ее, ни детей брать не собирался – не женское это дело вершить судьбы мира. Особенно когда мужчина этого не хочет. Так подпольщик Мао бросил вторую семью и отправился поднимать восстание.

Вспомнил он о своей жене только в августе 1930 года, когда верная соратница Ян Кайхуэй попала в руки гоминьдановцев, врагов революции. Естественно, враги знали, кто попал к ним в руки, и требовали у нее списки членов местной парторганизации. Ян Кайхуэй молчала даже под пытками. В ее защиту выступили многие общественные деятели. Гоминьдановцам пришлось уступить, но они потребовали от жены видного коммуниста одного – письменного заявления о разрыве отношений с Мао Цзэдуном. Бедная женщина отказалась. Она не предала его. И была казнена.

Знала ли эта замечательная, верная женщина, что шла на смерть ради человека, который уже завел себе новую «жену» – юную предводительницу отряда крестьянской самообороны? Она шла на казнь, а он…

Когда Ян Кайхуэй казнили, оставшиеся без матери и брошенные отцом три сына Мао стали бродяжничать. Младший пропал, а двух старших подпольщики тайком переправили в СССР. Впрочем, сделали они это по своей воле, самого Мао никогда особо не волновало, что станется с его детьми. Он предпочитал жить только своей жизнью.

Знакомство с новой возлюбленной произошло так. Ему представили девятнадцатилетнюю девушку: «Знакомьтесь, уважаемый Мао, вот Хэ Цзычжэнь – кадровый работник одного из здешних уездов». На что он радостно ответил: «А я думал, это чья-то жена! Замечательно! Теперь будем воевать вместе!» И они стали воевать вместе…

Понятно, они не только воевали, но и жили вместе. И какое-то время были счастливы. И новая жена Мао была его верным другом и соратником.

Но главным в жизни Мао оставалось Дело – противоборство с гоминьдановцами во главе с Чан Кайши. Под напором врага коммунисты решили передислоцировать свои революционные базы за тысячи километров на север – так начался Великий поход, в ходе которого Мао занял ведущее место в партии.

Молодая жена, как и положено верной соратнице, и секретарем ему была, и быт обеспечивала, и в боях сражалась (в одном из них получила 17 осколочных ранений). Да еще и детей рожала! Хэ Цзычжэнь родила пятерых детей, но сберечь удалось лишь девочку Цзяоцзяо (явившуюся на свет сразу же по завершении Великого похода). Любящий папа переслал дочурку в СССР. В Ивановский интернациональный детдом, где уже жили двое его сыновей. А вслед за дочерью в СССР отправилась и жена Мао – Хэ Цзычжэнь. Если Великий кормчий не мог уйти сам, он отсылал жену…

Оказавшись на чужбине, в условиях суровой русской зимы, пятилетняя дочь Мао простудилась. Девочку увезли в больницу, а потом – еще живую! – отправили по ошибке в морг. Обезумевшая от горя мать ворвалась в мертвецкую и нашла свою захлебывающуюся плачем

девочку среди посиневших трупов. Эта картина подействовала на измученный мозг настрадавшейся за свою короткую жизнь женщины самым кошмарным образом… Хэ отправили в сумасшедший дом, где она провела шесть лет.

Когда Мао встал во главе Китая, о ней вспомнили и вернули на родину. Но бывший муж не пожелал видеть полоумную супругу, потерявшую за его «Великий поход» четверых детей и едва не лишившуюся пятого. Он не пустил ее дальше Харбина. А спасенную матерью Цзяоцзяо воспитывала уже другая жена Председателя – Цзянь Цзинь.

Эта привлекательная шанхайская актриса стала четвертой и последней женой Мао.

Помните песню Владимира Высоцкого о Мао?

Мао Цзэдун – большой шалун:

Он до сих пор не прочь кого-нибудь потискать.

Заметив слабину, меняет враз жену.

И вот недавно докатился до артистки.

Он маху дал, он похудел:

У ней открылся темперамент слишком бурный.

Не баба – зверь, она теперь

Вершит делами революции культурной.

А ну-ка, встань, Цзинь Цзянь,

А ну, талмуд достань…

Ну и так далее. Высоцкий, несмотря на все поэтические вольности, надо признать, был абсолютно прав – Цзянь Цзинь действительно была «баба-зверь». В чем-то она была сродни самому великому Председателю. Во всяком случае, к намеченной цели шла весьма целеустремленно (кстати, так же, как Эвита Перон, у которой с Цзянь Цзинь было еще много общего).