Дневник заштатной звезды - Пол Хенди Страница 44

– Они сказали, им нужно более известное имя, – прохрипела Бабс и вновь зашлась кашлем.

– Да как тут станешь более известным, если тебе не дают вести передачи, способные сделать твое имя более известным?!

Обливаясь слезами, я вдруг сообразил, что перестаю контролировать себя.

– Кто это? – взмолился я. – Кого они взяли вместо меня?

Но Жуткая Бабс уже боролась с очередным приступом кашля.

– Прости, дорогуша, мне надо идти, – прохрипела она. – Я забыла свой ингалятор в сортире.

– КТО ЭТО?! – заорал я, но было уже поздно. Жуткая Бабс повесила трубку.

Я бывал в подобных ситуациях и знаю: главное – не терять головы. Если я в чем-то и хорош, так это в том, что никогда не принимаю ничего близко к сердцу и не позволяю таким вещам затрагивать мои чувства.

Моя жизнь взорвалась, моя карьера изодрана в клочья, и без всякого преувеличения можно сказать, что мой мир осыпался пеплом. Свет в конце туннеля погас, и я чувствую, как вокруг сгущается свинцовая мгла депрессии.

Даже не знаю, что хуже: то, что так и не удалось стать ведущим цикла «Вы – в пролете», или то, что на Рождество придется снова тащиться в Гримсби.

Я держался лишь благодаря будущему телешоу. Все остальное не имело никакого значения: ни увольнение из «Утреннего кофе», ни безответная любовь к Пиппе, ни даже грядущее отцовство. В подсознании все время была одна и та же мысль: «Ничего, по крайней мере, у меня всегда остается надежда на "Вы – в пролете"».

И вот теперь все, что у меня есть, – это Гримсби.

Интересно, кого же они взяли ведущим? Если это кто-то старше меня, кто-то, кого я уважаю и кем восхищаюсь, кто-то, чье имя действительно намного известнее моего, – что ж, возможно, я и не буду чувствовать себя так паршиво.

Вы даже не догадываетесь о той боли, что снедает меня изнутри, пока я пишу эти строки…

Я позвонил в контору Макса: хотел переговорить насчет Гримсби. Как всегда, ожидал услышать резкие хрипы Жуткой Бабс, а потому испытал что-то вроде шока, когда в трубке раздался молодой и приятный женский голос. Девушка объяснила, что ближайшие пару дней она подменяет Бабс, пока та отсутствует «по женским делам».

От одной лишь мысли о «женских делах» Жуткой Бабс меня едва не стошнило.

– Понятно. Тогда соедините меня с Максом, пожалуйста.

– Мне очень жаль, но он сейчас обедает.

Извиняющийся тон новой девушки был абсолютно искренним. Я немедленно воспользовался случаем.

– А с кем он обедает?

Будь это Жуткая Бабс, я ни за что не осмелился бы на подобную дерзость.

– Секундочку, пожалуйста… я посмотрю… м-м, да, вот оно. Он сейчас в ресторане с ведущим нового шоу. Называется «Вы – в пролете».

Я с трудом сглотнул.

– Ах вот как.

Я старался казаться бесстрастным, но мой голос прозвучал октавы на три выше обычного.

– И кто же это?

– Сейчас посмотрим…

В трубке послышался шелест бумаг.

– Да, вот оно… Рикардо Манчини.

Имя прогрохотало в мозгу груженым товарняком, платформы которого были под завязку набиты гневом, яростью, ревностью и негодованием.

– Какие у него могут быть дела с Максом?!

Крик, полный неверия и скептицизма: я даже не пытался скрыть, что киплю от злости.

– По-моему, босс только что подписал с ним эксклюзивный контракт на три года, – спокойно ответила девушка.

Макс никогда не предлагал мне эксклюзивных контрактов на три года; на самом деле он ни разу даже не пригласил меня на обед. Неужели Рикардо Манчини так и будет портить мне жизнь? Неужели он всегда будет на шаг впереди? Лишая меня девушки, агента, работы – всего, что по праву принадлежит мне? Бездарный, подобострастный лицемер. Почему, скажите на милость, именно его взяли на роль ведущего?

– Это Саймон Питерс?

– Да, это я. А кто спрашивает?

– Э-э, боюсь, мы не знакомы. Я друг Майкла Кларка, это он дал мне ваш номер и предложил вам позвонить.

– О, здравствуйте.

– Как вы?

– Отлично, – ответил я, все еще не понимая, с кем говорю.

– Вы в этом году выступаете в пантомиме?

Вопрос вроде бы вполне законный. Возможно, какой-нибудь театральный менеджер или продюсер хочет сделать мне предложение. В любом случае, это лучше, чем Гримсби.

– Да, у меня есть кое-какие варианты, но я всегда открыт для новых предложений.

– Насколько я знаю, в прошлое Рождество вы работали вместе с Мими Лоусон?

В голове набатом ударил колокол. Если бы колокола умели говорить, этот отбивал бы одно: «Журналист!»

– Простите, как, вы сказали, ваша фамилия?

– Я друг Майкла Кларка, – снова ответил он и тут же добавил: – Вы ведь работали с Мими Лоусон в… э-э… Гримсби, если не ошибаюсь?

Вот тут-то меня и стукнуло: а ведь я не знаю никакого Майкла Кларка. И никогда даже не слышал о таком. Просто имя, которое покажется знакомым любому.

– Да, я работал с Мими.

Я отвечал не торопясь, тщательно взвешивая каждое слово.

– Вы ведь были очень близки, не так ли?

Пауза.

– …алло? – сказал я.

– Алло, Саймон? Какие у вас были отношения с Мими Лоусон?

– …алло?

– Саймон, вы меня слышите?

– …алло? Простите, я вас совсем не слышу.

Я сам восхищался своей игрой.

– Саймон?

– Нет… простите, вы куда-то пропали. Я очень извиняюсь, но мне пора идти. – Напоследок я уколол его еще раз: – Увидите Майкла Кларка, передавайте от меня привет.

И быстро повесил трубку.

Последнюю пару ночей я так и не смог уснуть: из головы не выходил тот звонок журналиста. Вся эта история вкупе с Рикардо Манчини, укравшим мою передачу, заставила меня собраться с духом и потребовать у Макса аудиенции. Вначале Жуткая Бабс сказала, что ближайший свободный день у него 17 декабря, но не прошло и двух минут, как она снова перезвонила, чтобы сообщить: у Макса отменилась одна из встреч и он готов принять меня сегодня, если я «оторву свою ленивую задницу от дивана и примчусь сюда мухой».

Я умудрился добраться до конторы за сорок три минуты – мой личный рекорд.