Хью Лори: От «Дживса и Вустера» до «Доктора Хауса» - Энтони Банко Страница 44

Хью наслаждается ролью Хауса. Кажется, что он справляется с ней абсолютно без усилий. Его герой – самый привлекательный телевизионный антигерой всех времен. «Меня восхищает возможность говорить то, о чем все мы время от времени думаем, но боимся высказать, – говорит британский актер. – Возможность наблюдать за окружающими дает огромную свободу. Это очень приятно, особенно, когда я получаю возможность разговаривать гораздо более интеллигентно, чем в нормальной жизни. В возможности быть доктором Хаусом есть много такого, что меня инстинктивно привлекает. Мне симпатична его угрюмость».

Несмотря на то, что сам Хью был сыном врача, то, с чем доктора сталкиваются изо дня в день, стало ему понятно только во время съемок «Доктора Хауса». После этого он стал относиться к этой профессии по-другому. А профессия актера стала казаться ему самой бесполезной из всех. «Профессия врача – это настоящее дело. Я всегда испытываю смущение от того, насколько беспомощны и бесполезны актеры. Мы постоянно притворяемся – делаем вид, что обладаем глубокими познаниями и опытом в медицине, хотя на самом деле большая часть актеров, снимающихся в «Докторе Хаусе», неспособна даже пластырь на царапину наложить без инструкции». Хью говорит абсолютно серьезно, без тени улыбки: «Иногда актеры этого стыдятся. Нам стыдно, что мы не владеем никакими конкретными навыками, никаким опытом, который позволил бы нам спасать жизни, строить мосты или объяснять, как устроен мир».

Как и Хаус, Лори с подозрением относится к альтернативной медицине. «Я – настоящий скептик, и это во многом связано с почтительным отношением к отцу и к его вере во все рациональное, логическое и эмпирическое, – говорит он. – Я не верю в травы, акупунктуру и тайны Востока. Я ходил на сеансы иглоукалывания, добавлял травяные настои в ванны и занимался всей этой чушью. Поэтому любовь ко всему восточному меня страшно раздражает. Если я чихну на площадке, человек сорок протянут мне настойку эхинацеи. Но я скорее проглочу карандаш, чем буду принимать эту дрянь».

Хью абсолютно убежден в том, что Хаус – человек героический. Человек, который готов пожертвовать дружбой и всем, чем угодно, во имя истины – научной или психологической. Хью говорит: «Я действительно считаю этого парня героем. Он не задумывается о вежливости. Он – не тот, кого хочется пригласить домой и познакомить с матерью. Но он ищет истину, и эта истина однажды может спасти твою жизнь или жизнь близкого тебе человека. Я не хочу сказать, что я хочу или могу быть таким, но я считаю его настоящим героем».

Хью не считает Хауса занозой в заднице. Хаус для него – человек, который любит поступать по-своему и которому нет дела до того, нравится он людям или нет. «Я завидую этому его качеству. Чаще всего Хауса нельзя назвать хорошим человеком. Это сложный и чаще всего неприятный человек, но в этом и кроется секрет его привлекательности. Хаус – не типичный ангел, которых так много на телевидении».

Хью говорит, что не возражал бы против того, чтобы в жизни его лечил такой врач, как Хаус. «Если на кону твоя жизнь или жизнь близкого тебе человека, то ты готов выдержать любое обращение, лишь бы работа была сделана качественно и жизнь была спасена».

И Лори не одинок в своем желании стать пациентом такого доктора, как Хаус. Недавно был проведен опрос на тему о том, кому бы из телевизионных докторов зрители доверили бы свою жизнь в случае опасности. И 36 процентов респондентов назвали Грегори Хауса.

Совершенно очевидно, что у Лори и Хауса много общего. «Мы оба смотрим на мир, слегка приподняв бровь. Мы оба довольно серьезны, но в нас обоих живет мальчишка. Мы с ним – вечные подростки, но обладаем мрачной авторитетностью. Нам обоим нелегко веселиться, потому что мы думаем, что выше этого. Я часто вспоминаю сцену из фильма Вуди Аллена, где он едет в поезде и заглядывает в другой вагон, где полно веселящихся людей. Они пьют шампанское, кто-то играет на тромбоне. А Вуди в стороне от этого, он просто наблюдатель. Я бы сказал, что эта сцена идеально отражает мой взгляд на мир – и взгляд Хауса».

По мере показа эпизодов первого сезона газеты все больше писали о потрясающе достоверном американском акценте Хауса. Но говорят, что все могло быть по-другому. После того, как Хью был утвержден на роль, продюсеры и сценаристы подумывали о том, чтобы сделать Хауса англичанином, но эта идея не прижилась. Хью вспоминает: «Они позволили мне говорить по-английски, но не прошло и двенадцати секунд, как Брайан Сингер сказал: «Спасибо, достаточно».

Актерская игра – дело сложное. Играть же с иностранным акцентом просто мучительно. Именно так и чувствует себя Лори. Целый день говорить чуть ли не на иностранном языке ему очень тяжело. «Это все равно, что играть левшу. Или играть в теннис не ракеткой, а мороженым лососем. Мне постоянно кажется, что маленький эльф швыряет мне в лицо камешки – каждый раз, когда мне приходится произносить слова с буквой «р», – со вздохом говорит Лори. – Это очень отвлекает. Кроме того, это больно! А один раз такой камешек попал мне в глаз!».

Ему все еще трудно следить за акцентом – приходится проверять себя каждый день, в каждой сцене и в каждом предложении. «Одна часть моего мозга занята игрой, – говорит Хью, – а вторая постоянно прислушивается. Так происходит всю мою жизнь. Хотелось бы мне заставить первую часть замолчать. Или вообще избавиться от нее. У меня все еще бывают хорошие и плохие дни. В плохие дни мне приходится по-настоящему бороться с акцентом. Все слова с буквой «р» – это головная боль. «Приговор федерального суда» – это вообще настоящий кошмар! «Коронарная артерия» – это нечто непроизносимое. Каждый раз, когда эти два слова встречаются в сценарии, у меня сердце уходит в пятки. После такой сцены мне приходится минут двадцать лежать в темной комнате. «Нью-Йорк» – это ужас! Труднее всего мне даются тексты, где приходится повторять слова. Никогда не знаешь, какое слово станет проблемой. Впрочем, тому есть и другие причины – позавтракал ли ты, хорошо ли спал и все такое… Неожиданно выясняется, что не можешь сказать слово «стол», не говоря уже об «энцефалопатической гиперинсулемии». Когда я впервые попробовал произнести нечто подобное, у меня из носа пошла кровь».

Хотя большинство людей считает его акцент абсолютно естественным и натурально американским, сам Хью шутит, что в своей речи слышит «нечто венгерское и пакистанское – в зависимости от степени усталости». Но он добавляет, что это неважно, потому что «…я часто замечаю, что многие американцы и сами не слишком хорошо говорят по-американски. И это меня успокаивает». Случается и такое, что американцы упрекают его за неправильное произношение, но он тут же оправдывается тем, что его акцент и вполовину не так плох, как попытки Дика ван Дейка имитировать британский акцент в «Мэри Поппинс»: «Это было равносильно объявлению войны!»

Те м не менее Хью постоянно работает над своим произношением во время съемок. Всю неделю он старается говорить с американским акцентом, а к родному английскому возвращается только по выходным.

Еще больше усложняет задачу Хью Лори то, что американское телевидение гораздо более требовательно, чем британское. Сезон здесь длится в три раза дольше. «Расписание работы такое же, как на британском телевидении, но в Англии мы делаем только шесть эпизодов. Сериал, который идет девять месяцев, британскому актеру кажется странным. Я никогда не работал так напряженно, но тем не менее мне это нравится. Конечно, порой бывают дни, когда мысль о том, чтобы бросить все и улететь в Рио, кажется очень привлекательной!»