Музыка тишины - Андреа Бочелли Страница 44

Однажды летним вечером, вместе с Кристиано и Марио, давним приятелем с Сардинии, к которому Амос был очень привязан, они отправились в Боскетто, в ресторан под открытым небом, где играть было одно удовольствие из-за того, что там всегда собиралась хорошая компания и можно было вдоволь подышать свежим воздухом. Марио пребывал в шаловливом расположении духа, что с ним случалось нечасто. Он склонился к Амосу и прошептал ему в самое ухо, стараясь говорить как можно тише, чтобы звук голоса не достиг стоявшего почти вплотную микрофона: «Тут две девчонки хотят непременно с тобой познакомиться, и они очень даже ничего…» Он прервался и покосился на двух девушек, которые уже стояли на ступеньках, ведущих к оборудованной для пианиста сцене. Марио подал знак, чтобы они поднялись, и представил их Амосу, который, как часто бывает в таких случаях, даже не расслышал имен: он протянул им руку, сказал пару вежливых фраз и пообещал, что во время перерыва посидит с ними немного. Девушки попрощались и тут же вернулись на свои места.

Спустя примерно четверть часа Амос сидел за столиком и радостно улыбался своим друзьям и девушкам, с которыми только что познакомился. Он и знать не знал, что эта встреча многое изменит в его жизни.

Он быстро понял, что Клаудия и Элена – симпатичные и веселые девушки. Обе были невероятно грациозны в своих летних платьицах, обнажавших загорелую кожу и подчеркивавших их юную свежесть. Со свойственной их возрасту искренностью девочки признались, что им только исполнилось по семнадцать лет; Элене в будущем году предстояло сдавать экзамены на аттестат зрелости, а Клаудия, которая училась в техникуме, жаловалась, что впереди у нее еще целых два года учебы. Ему нравилось слушать эти немного инфантильные, школярские разговоры, нравились их смущенные смешки, нежные голоса, и он довольно свободно поддерживал разговор заинтересованными вопросами, короткими замечаниями или подходящими комментариями по поводу планов девушек и высказанных ими мыслей… Их болтовня была столь приятной, что Амос даже не заметил, что его перерыв продлился дольше обычного; тут владелец заведения взял стул, придвинул к их столику и сел рядом с ним.

Амос все понял и быстро встал, но хозяин любезным тоном поинтересовался, не желает ли он выпить чего-нибудь перед тем, как продолжать работу, а потом, поскольку Амос отказался, посчитал своим долгом сказать несколько приятных слов в адрес сидевших рядышком девушек: «Сыграй что-нибудь и бери скорее следующий перерыв, чтобы вернуться сюда – девушки этого заслуживают!» Смеясь, он посмотрел на двух подружек, которые, честно говоря, не обращали на него почти никакого внимания и даже, напротив, были слегка смущены его присутствием.

Пока Амос играл, Марио, оставшийся сидеть за столиком, старался выяснить, в какую сторону простираются интересы этих двух симпатичных школьниц. Амос же, как только освободился, с некоторой растерянностью признался Марио, что не представляет себе, как можно проводить время с такими молоденькими девочками, чистыми и невинными, к тому же из хороших семей и вряд ли заинтересованными в общении с мужчинами такого возраста и особенно такой репутации. Не стоило забывать и о том, что отец Элены – известный адвокат. «Эдак мы закончим за решеткой!» – пошутил Амос, хотя Марио вовсе не разделял его мнение.

Вообще-то, Амос и сам говорил одно, а думал совсем другое: он не мог дождаться, когда можно будет снова вернуться за столик, где незадолго до этого общество Элены и Клаудии, их искренность, простая и прямая манера общения, их чистые лица, не тронутые косметикой, произвели на него эффект глотка холодной воды в знойный день. Но когда он спустился со сцены и направился к столу, так неохотно покинутому им час назад, ему пришлось задержаться с другими людьми, которые хвалили его или просили сыграть их любимую песню; потом его перехватил хозяин, который повел его в бар, чтобы представить каким-то важным людям. Бедный музыкант сидел как на иголках, но был вынужден оставаться с ними и быть любезным, как обычно, прекрасно понимая, насколько важны в любом деле связи.

Пока он отсутствовал, Марио не терял времени даром и подверг новых подруг шутливому допросу, во время которого выяснил, что Элена очарована Амосом и его голосом. Впрочем, не только голосом. Тогда он вдруг встал, подошел к другу и, извинившись перед всеми за неожиданное вторжение, взял его под руку, отвел в сторону и, хохоча, звонко сказал со своим неподражаемым выговором жителя Сардинии: «Я тебе всегда говорил, что ты ни черта не смыслишь в женщинах! Ни черта!»

Амос заулыбался. Любопытство переполняло его, и Марио не стал долго тянуть: «Не такие уж мы старые! В особенности ты, как мне кажется! По-моему, у тебя неплохие перспективы».

На следующий день Амос организовал поездку на море, пригласив Клаудию и Элену. Когда они приехали на пляж в Чечину, Амос взял Элену под ручку и отделился с ней от остальной компании. На этот раз он говорил с ней более серьезным тоном, нежели накануне вечером. Он вынудил ее рассказать о себе, своем характере, своих мечтах, а потом настала и его очередь рисовать автопортрет. Он говорил и впервые чувствовал необходимость описывать себя с максимальной честностью, даже немного преувеличивая свои недостатки и замалчивая достоинства. Он чувствовал, что Элена видит в нем сильного и смелого мужчину, ощущал на себе ее нежный и ласковый взгляд, взгляд, которого он не считал себя достойным, в особенности когда задумывался о своем недавнем прошлом и том разгульном образе жизни и непозволительном легкомыслии, что сейчас не вызывали в нем ничего, кроме отчаянного стыда. Шаг за шагом, он начинал понимать, что в нем происходят какие-то перемены.

Солнце в зените нещадно обжигало их, и они смочили водой головы и плечи, а потом отправились назад, в поисках тени. Когда они наконец растянулись рядышком на песке, то внезапно почувствовали, что больше не чужие, напротив, они созданы друг для друга. Их губы соприкоснулись в нежном поцелуе, обещавшем обоим счастье и покой, невзирая ни на разницу в возрасте, ни на столь разнившийся жизненный опыт, ни на отличие во взглядах на жизнь… Элену привлекала зрелость Амоса, его уверенность в себе, его внешность; а Амос был покорен ее хрупкостью, робостью, незнанием жизни, ее наивным переливчатым смехом. Рядом с этой девчушкой, которая не пыталась опекать его, вести себя по-матерински, а, наоборот, хотела, чтобы он вел ее за собой, давал ей советы, защищал, лепил в соответствии с собственным идеалом женщины, который, похоже, разделяла и она сама, Амос, возможно, в первый раз почувствовал себя мужчиной, каким всегда безуспешно пытался стать.

Спустя несколько дней Элена в первый раз приехала в Лайатико. Амосу так не терпелось показать ей эти дорогие его сердцу места, с которыми были связаны самые чудесные воспоминания детства и ранней юности, что он решил немедленно повезти ее в родную деревню, несмотря на жаркое полуденное солнце и душную атмосферу конца лета.

Они пешком прогулялись по площади и зашли в бар на углу виа Гарибальди, чтобы освежиться стаканом холодной воды. В этот момент взгляды всех присутствующих – и клиентов, сидевших за столиками, и игроков в карты – были направлены на Элену, которую никто не знал и никогда раньше не видел. Разумеется, она сразу заметила это, и ей даже показалось вдруг, что окружающие резко понизили голос, хотя прежде говорили совершенно нормально, но это продлилось всего несколько секунд, а потом все стало по-прежнему.