Русская красавица. Анатомия текста - Ирина Потанина Страница 45

Часть вторая Анатомия текста

Уверенной походкой она направилась к машине. Ветер трепал модные рваные полы длинного светлого платья, голову и плечи защищал от солнца тонкий белый шарф. Ярко наведенные губы нервно усмехались, двигаясь отдельно от остального лица, отчего-то застывшего кукольной маской. Дама смотрела далеко вперед и нервно мяла пальцами фильтр сигареты.

— А еще мама просила передать, чтобы вы не приезжали больше, — совсем юная девушка с веснушками и русыми завитками на стыке лба с шевелюрой, застенчиво семенила за гостьей и говорила, широко открывая большой улыбчивый рот — Но это она не от зла. Ей кажется, что вы делаете коммерцию на Маринином имени. Я спорю. Говорю, что вы ее имя в веках запечатлеете — ну наподобие памятника там, или еще чего — а мама не понимает… Так что если вас что еще будет интересовать, вы сразу ко мне обращайтесь. Мама вам ничего не скажет, да еще и переживать будет сильно. Номер моей мобилки у вас имеется?

— Имеется, Алина, все имеется. Не переживай, мать нервировать больше не стану, а о тебе не забуду, разумеется. Ты мне сегодня этими фото очень помогла. И мне, и этому самому Марининому памятнику… Молодец, девочка…

Несмотря на лестные слова, в голосе дамы слышалось безразличие и даже немного раздражения. Необходимая информация была уже получена, разговор по сути — истек. Так к чему эти реверансы? Тут дама догадалась, извлекла из-под широкого рукава изящную сумочку, щелкнула замком.

— Не нуждаемся! — вспыхнула Алина, нахмурившись. — Я ради памяти сестры, а вы… Не вздумайте! Я вообще деньги беру только за репетиторство. У меня сейчас, между прочим, одновременно три ученицы, — девушка снова заулыбалась. — Серьезный заработок, кстати. Вы, я так понимаю, тоже из тех, кто уверен, будто наше поколение все на деньгах и наркотиках помешано? Нет, и книжки читаем, и музыку изучаем. Один мой одногруппник всерьез Баха все перемены в плеере слушает. Ну это крайность, конечно, а в целом мы тоже люди…

Дама рассеянно глянула на спутницу. Ей не совсем было понятно, чего эта девочка добивается. То есть вела себя сестра покойницы просто замечательно: говорила безгранично приветливо, фотографии требуемые из альбома вытащила, отдала втайне от матери, даже не оговорив сроки возврата… Это хорошо. Но вот зачем до машины пошла провожать и почему трещит без умолку, то про одногруппников своих, то про все это репетиторство, то про мать, которая переживает не со зла? Это сбивает как-то. Неясны намерения.

О том, что девчонке попросту интересно поближе пообщаться с особой, частенько мелькающей в телевизионном эфире и, к тому же, представляющейся близкой знакомой Алинкиной обожаемой и ныне покойной старшей сестры, дама как-то не подумала.

— Ну, конечно, за репетиторство, — вдруг догадалась она и запричитала сладко-обволакивающе, — Ты ведь со мной тоже, как с ученицей, занималась. Объясняла там всякие семейные предания, подбирала фотоматериалы. Считай, что у тебя временно на одну ученицу больше…

С таким подходом девчонке, конечно, проще было взять деньги, и тогда дама стала бы чувствовать себя намного увереннее. Подаренное, в отличие от купленного, всегда тяготило её, потому что к чему-то смутно обязывало. Нет, подаренное поклонниками, разумеется, воспринималось по-другому. На то леди в поте лица, да других частей тела и выращивают себе поклонников, чтоб было с кого полноправно кровь пить, да дары снимать… Со всех остальных — увольте, слишком непредсказуемы последствия…

— Да ну вас! — обиженно фыркнула Алина. — Говорю же, не нужно ваших денег…

— Гордая! — дама поняла, что промахнулась и сменила тон на серьезный. — Это хорошо, что жизнь тебя пока не переломила. Вообще-то от тех, кто сильней, брать не зазорно. Но не хочешь — твое дело. А в сумку я вообще-то за визиткой лезла, и нечего было так вздорно реагировать. Я решила, что ты так на оплату труда своего намекаешь… — она, конечно, врала. Но своего добилась — поставила девочку в неловкое положение, и та сразу присмирела. Снова теперь глядела на гостью с огромным уважением. Дама продолжала с видом победительницы: — Ладно, проехали. Вот тебе моя визитка. Если что — звони. Мы из тех людей, что добра не забываем…

Дама резко развернулась, подчеркнуто оставив Алину за спиной, щелчком ухоженных пальцев отправила сигаретный бычок в сторону, метко попала в ведро, и, довольная собой, быстро зашагала к машине. Алина вздохнула, глядя вслед, выудила окурок из ведра с водой для полива, отнесла в мусорку. Потом брезгливо вытерла руки о домашние джинсы и в очередной раз вспомнила, как была шокирована, узнав, что Марина курит, и как всерьез строила планы по отучиванию старшей сестры от вредной привычки. Все совещалась с одноклассниками — то ли петарды в сигареты подложить, то ли специальные никотиновые таблетки в кофе подмешивать, то ли… Совещаться можно было сколько угодно, одноклассники — сами преимущественно курящие и по части бросания опытные — давали много дельных советов. Но толку не было — Марина все не приезжала в родительский дом, замотавшись по своим взрослым столичным делам. Не приезжала, не приезжала, а потом, на тебе, приехала мертвая, потому как повесилась…

Глаза Алинки тут же помокрели и она скорей убежала в комнаты, чтоб занять себя чем-нибудь из уроков, или позвонить кому-то отвлекающему…

«Барская Лилия Валерьевна. Помощник депутата…» — мельком глянув на визитку, прочла Алинка. Депутат звался Геннадием, и ни имя, ни фамилия его ни о чем Алинке не говорили. «Вот уж о чем не знала, так о том, что эти как-то связаны с политикой. А зачем им тогда книгу о Марине издавать?» — раздраженно подумала Алина. В невесть откуда взявшемся припадке — обычно Алинка всегда спокойная и милая, но сейчас…. — девушка вернулась к мусорке, подражая даме, щелчком пальцев выбросила туда визитку, резко развернулась, что-то ворча себе под нос, и скрылась в доме.

Лилия всего этого, разумеется, уже не видела. Делать ей больше нечего — оглядываться на глупых пигалиц. Ясное дело, они и им подобные — вершители будущего. Но до этого будущего еще пыхтеть-тарахтеть, и ей, Лиличке— властительнице настоящего, не пристало тратить время на исследования приближающихся к дееспособности особей. Это вон, мужики, пускай, планируют регулирование будущего. Геники всякие, или еще кто. Она же, Лилия, всегда жила одним днем и никогда еще сильно не проигрывала… В случае звонка, поможет этой Алине, разумеется, слава богу связей теперь достаточно — ну там, зачет какой нужно будет организовать, или к хорошему гинекологу направить — что еще может понадобиться в таком возрасте? — а в душу пускать, или там дружбу заводить — это уж увольте, это Лиличке совсем не интересно и тягостно. И так полчаса ради всех этих фотографий пришлось разлюбезную и открытую подружку из себя строить. Тьфу!

— А визитку-то твою она выбросила!

Лилия моментально побелела и вздрогнула. Хриплый мужской голос, раздавшийся с заднего сидения, напугал ее до невозможности. Машина с диким скрежетом втерлась в обочину.

— Ты?! — Лилия развернулась всем телом, взобравшись коленями на водительское место. — Ты?!