Дневник мотылька - Рейчел Кляйн Страница 46

Книги мне больше не интересны. Прежде я жить без них не могла. Между мной и окружающим миром стеклянная стена.

Я собиралась пойти к Люси, но прошлой ночью ей стало гораздо хуже. Теперь это невозможно. Насколько я могу судить со слов миссис Холтон, которым я не вполне доверяю, врачи не знают, что с ней. Они просто продолжают делать одно и то же, вливая в нее новую кровь, в надежде, что это поможет. Ей ненадолго становится лучше, а потом она снова слабеет. Сегодня я осознала вдруг, что миссис Холтон получает удовольствие, сообщая плохие вести. Это придает ей веса в собственных глазах.

Мне нужно ее увидеть. Кто знает, на кого она теперь похожа, неся в себе кровь стольких людей. Она уже больше не Люси. Я устала воображать, на что это может быть похоже. Кровь — это только твое, интимное. Теперь жизнь в ней теплится благодаря чужой крови.

Когда же я смогу увидеться с Люси. Вот все, что я хочу знать.

Каждый день — одно и то же: увидеть Люси нельзя. Могу уже и не спрашивать. Едва завидев, что я сижу в ее гостиной, миссис Холтон только качает головой:

— Пока нет. Вам следует запастись терпением.

— Но когда же я смогу ее увидеть?

— Надеюсь, что скоро. С каждым днем у нее понемногу прибавляется сил.

Я начинаю отчаиваться, боюсь, мне уже не суждено увидеть Люси до начала каникул. И я знаю наверняка, что в школу она уже не вернется. Прямо из больницы Люси заберут домой. И мне придется ехать к ней, в этот дом с ее отцом и собакой. Не знаю, смогу ли я это вынести.

Я смотрю на белый листок. Таким он и останется. Никаких новостей. Никаких новых мыслей. Мой дневник предал меня, когда он мне нужен больше всего. У меня нет желания писать.

Терпение лопнуло! Я уже десять дней не могу думать ни о чем, кроме Люси. Я должна ее увидеть!

А может, мне просто поехать самой в больницу и попытаться проникнуть к Люси в палату? Похоже, миссис Холтон никогда не позволит мне ее проведать.

Я убью эту миссис Холтон! Старая ведьма! Вот пусть только попадется мне, я схвачу ее за горло обеими руками и буду сжимать, пока у нее глаза не вылезут! За то время, пока я умоляла разрешить мне навестить Люси, она преспокойно позволила Эрнессе бывать у нее! За завтраком я подслушала, как Кики рассказывала Клэр и Софии, что Люси уже намного лучше. Я спросила, откуда она это знает. Она, конечно, совершила промашку, проболтавшись при мне.

— Не знаю, — сказала Кики, — просто слышала, и все.

София не выдержала:

— Ладно, перестань. Эрнесса ей сказала. Она проведывала Люси в больнице.

Кики пришлось признаться:

— Эрнесса на прошлой неделе была там пару раз, потому что она, как выразилась миссис Холтон, «очень близкая подруга Люси».

Да что она вообще знает, эта миссис Холтон?

— Она разжалобила миссис Холтон, и поэтому ей позволено делать что вздумается. Миссис Холтон разрешает ей прогуливать абсолютно все. У меня тоже умер отец! Об этом уже забыли? — Последние слова я уже кричала.

Все они прекрасно понимают подобного рода манипуляции. Я была в таком смятении, что убежала в свою комнату и громко захлопнула дверь за собой. Я сидела в кровати и рыдала.

Увидеться с Люси я не успела.

Я больше не могу плакать. У меня не осталось слез.

Во время тихого часа, когда миссис Холтон вышла, чтобы проверить, все ли на месте, я поджидала ее возле гостиной. Поначалу она повторила, что никому не разрешено видеться с Люси, но когда я сказала, что знаю — Эрнесса ходила в больницу, ей пришлось признать: да, Эрнесса посещала Люси, но лишь дважды и очень недолго.

— Люси спрашивала о ней.

Сколько злорадства было в этой фразе. Она знала, что ранит мои чувства. Когда я потребовала, чтобы мне разрешили увидеться с Люси, она ответила:

— Если нам придется продолжать этот разговор, лучше зайти ко мне в кабинет. — Она закрыла дверь и добавила: — Недопустимо, чтобы вы разговаривали со мной в подобном тоне. Это вас не касается.

Я сказала, что она солгала мне и я собираюсь обратиться к мисс Руд.

— Это совершенно ни к чему. Я не говорила вам, потому что щадила ваши чувства, я знаю, как вы эмоциональны, но Люси стало хуже. Она очень больна, очень. Доктора опасаются, что девочка не продержится и нескольких дней, так она слаба. В школе очень встревожены.

— Тогда я должна увидеть ее в последний раз. Попрощаться. Это необходимо! — Я уже кричала.

— Это невозможно. Ее могут навещать только члены семьи. — Она говорила это и улыбалась мне в лицо.

Я взяла со столика фарфоровую пастушку — белокурую куколку в розовом платье с посохом в руке — и, прежде чем миссис Холтон успела открыть рот и спросить, что я делаю, шваркнула пастушку об пол возле двери. Мы обе наблюдали, как фигурка разлетелась на кусочки, и только голова, по-прежнему целая, откатилась на край ковра. Я бы расколотила все на ее столе, но миссис Холтон схватила меня за руку, скрутила ее и заорала:

— Распущенная девчонка! Надо было тебя сразу выгнать!

Я вырвала руку и, выскочив из комнаты, бросилась бежать по коридору. Три часа подряд я проплакала. Я не пошла на ужин. Мне было плевать на все. Миссис Холтон догонять меня не стала. Она думала, что я пожалуюсь мисс Руд.

Эрнесса убивает Люси. Она хочет превратить Люси в нечто себе подобное, полностью присвоить ее. Убийство ничего для нее не значит. Это всего лишь средство достичь некоей цели. Смерть там, где Эрнесса настигнет Люси. И миссис Холтон распахнула перед ней все двери.

Люси вытянулась на больничной койке. У нее не осталось сил, чтобы пошевелить рукой или открыть глаза, но это уже не имеет значения, потому что ей незачем шевелить рукой, открывать глаза. Ее больше ничто не тревожит. Она совершенно безмятежна. Она готова.

Я жду, когда сообщат, что Люси умерла. Но ничего не слышно. Может быть, миссис Холтон нарочно сказала мне, чтобы помучить, зло подшутить надо мной. Наверное, Люси все еще жива, иначе мы бы уже знали. Новость обязательно просочилась бы. Сохранить секрет от нас невозможно.

Меня никто не наказал за разбитую пастушку. Когда я прохожу мимо миссис Холтон, она отворачивается. Она знает, что я знаю. Она боится встретиться со мной взглядом.