Арабская кровь - Таня Валько Страница 46

– А что с любовью? – спрашивает Марыся, потому что не может поверить, чтобы такой красавец не приглянулся какой-нибудь девушке.

– Была одна в Англии, но все кончено. Узнала, что я грязный араб, вонючий ливиец, не стоит даже мечтать о постоянной связи, – говорит он сдавленным голосом и на этом хочет закончить свой рассказ.

– Почему? – допытывается Марыся.

– Жили вдвоем два года, и она забеременела. Тогда оказалось, что наш союз был временным, основанным в основном на сексе, беззаботности и недолговечности. Конечно, она, не посоветовавшись со мной, сделала аборт. С того времени я решил, что хватит с меня противоположного пола. Хотя свахи готовы высадить дверь. Но я не буду себе покупать жену. Не хочу, чтобы союз основывался на старых добрых арабских принципах. Я хочу женщину-партнера и настоящую любовь, – добавляет он и несмело улыбается. – Веришь во что-то такое?

– Я вышла замуж за мужчину, окруженного всем блеском арабской мишуры.

– Ты влюбилась или тебе его выбрали?

– Мне казалось, что я его люблю, но знала ли я действительно, что это слово значит и какое это чувство? Мне было всего девятнадцать лет…

Дальнейшие признания прерывает телефонный звонок.

– Алле! – Марыся подскакивает.

– Я уже свободна. Ты где? – слышит она голос матери.

– Я? – Она не может успокоить мысли и чувства. – Подъезжай к арке Марка Аврелия, хорошо? Через сколько будешь?

– Может, минут через десять.

– До свидания. – Рашид своими горячими ладонями крепко сжимает обе руки Марыси. – Надеюсь, что еще когда-нибудь увидимся одни, без спутников или десяти членов семьи, и окончим наш прерванный разговор.

Он смотрит на нее чувственным взглядом, пылающим и проникновенным.

– Наверняка. После сегодняшнего дня я попрошу не сокращать наше пребывание. Случай, думаю, вскоре представится.

В порыве чувств она целует его в царапающиеся щетиной щеки, нежно прикасаясь к ним губами.

Дорота с Марысей не могут заснуть и крутятся на большом супружеском ложе в апартаментах семейной виллы. После отъезда Наджли и Навин огромный дом кажется пустым и брошенным. Слышно только, как стены дышат, заборы потрескивают, тяжелые шторы ударяются об открытые окна, деревянные жалюзи отбивают свой неровный ритм, а уличный шум отдается в висках.

– Спишь? – спрашивает Дорота.

– Нет, не могу.

– После недавнего выхода в город ты какая-то хмурая. Что-то произошло, случилось что-нибудь плохое?

– Что ты! – Девушка садится на кровати, прислоняется к ночному шкафчику и включает лампу. – Очень приятно провела время.

– Встретила кого-нибудь? – Сердце матери все чувствует.

– Наткнулась на двоюродного брата Рашида, и мы вместе посмотрели Турецкий базар и старый центр. Все было прекрасно.

Марыся задумалась и, вспоминая приятные минуты, смотрит отсутствующим взглядом в пространство.

– Угу… – Дорота терпеливо ждет продолжения.

– И я начала думать, что… – говорит после паузы Марыся и снова умолкает.

– Что?

– Не чересчур ли поспешно я вышла замуж, – признается Марыся с дрожью в голосе. – Ведь я лишилась всех переживаний и опыта молодости. Я закрыла все двери. Но щеколда опустилась, что ж делать, – вздыхает она.

– Хамид – порядочный человек, – становится Дорота на защиту зятя. – Ты сама так всегда говорила, а после того, как я узнала его ближе, у меня не осталось никаких сомнений на этот счет. Просто сейчас у вас первый супружеский кризис, и только. Во взрослой жизни не все складывается идеально.

– В моей никогда не было идеально, мама. Что в детстве, что в подростковом возрасте – всегда было тяжело, всегда мне доводилось проходить через какие-то испытания. Один неверный шаг влек за собой целую лавину.

– Ты имеешь в виду супружество?

– Нет, то, что не пошла тогда на этот проклятый праздник Святого Николая в посольство и не выехала еще ребенком вместе с тобой и Дарьей. Сейчас я наверняка была бы другим человеком.

– Нечего плакать над разлитым молоком, доченька.

Мать подвигается ближе, осторожно притягивает расстроенную дочку к себе, кладет ей голову на плечо и нежно гладит густые вьющиеся волосы.

– Если бы ты знала, как все обернется, то согласилась бы. Я пару раз в моей жизни тоже совершала возмутительные ошибки. В принципе, одна была решающей… – прерывает она себя. – Но знаешь, о чем я на сто процентов никогда не сожалею?

– О чем? – Марыся чуть отстраняется и смотрит матери прямо в ее голубые глаза, невинные и искренние.

– Что у меня две прекрасные доченьки – ты и Дарья. А не будь того первого неправильного шага, который я сделала в молодости, вас бы не было. Поэтому хорошо так, как есть, самое главное – это упасть на четыре лапы и наконец-то принять верное решение. Но не поспешно, помни.

– Легко сказать! – Марыся каменеет и садится, опираясь о подголовник.

– Я не хочу вмешиваться, но советую как человек, умудренный опытом.

– Знаю, знаю…

– И еще… Я думаю, что мы должны сократить пребывание и как можно быстрее отсюда выезжать.

– Сейчас я не выеду, об этом не может быть и речи! – Девушка стискивает губы и решительно мотает головой.

– Ты не спрашиваешь, что там у Зоськи, с которой я провела последние пару часов, поэтому расскажу тебе, что все, услышанное нами о манифестациях, правда. Она показывала мне объявления и призывы в Фейсбуке. Это не шутки! Семнадцатое февраля должно стать Днем гнева и восстания свободного ливийского народа. Говорят, все готовятся к этому, особенно молодежь.

– Ну и что? В Тунисе и Египте революции прошли спокойно. Если кто-то не хотел соваться в опасные места, то с ним ничего не случалось. А здесь должно быть только мирное шествие. Не паникуй, мама!

– Я вошла на интернет-страничку египетских авиалиний. На ближайшую неделю уже нет ни единого места. Все расхватали в последние дни. Еще минуту тому назад можно было достать билет без проблем. Сейчас хоть бы на двадцать седьмое что-нибудь нашлось.

– Бессмысленно переносить отлет на один день, да еще тратить деньги на отмену брони.

Марыся вздыхает с облегчением, понимая, что преждевременно из Ливии им не выехать. У нее будет еще не одна возможность встретить Рашида.

– Зоська и пара других моих старых подруг-полек тоже пренебрегают этими выходками «дерьмократии», как они это называют.

– Ну, вот видишь! – Марыся от радости подскакивает на кровати.

– Ты, моя девочка, хочешь просто еще раз с ним встретиться, и только.