Тройка - Степан Чепмэн Страница 47

Цикад я развлекал анекдотами. Я начинал обычно так: «Если вы этот слышали, скажите сразу…» Цикады приносили мне еду и обучали разным вещам. Но я не мог есть их пищу, хотя кое-чему у них научился. Это касалось семьи, пустыни и убийства души.

— Я не могу это есть, — все время повторял я им. Но они думали, я так шучу.

Во время брачного сезона мужские особи становились голубыми и начинали светиться. Они висели на потолке, как мерцающие голубые созвездия. Вот интересно, это насекомые являются машинами или, наоборот, машины являются насекомыми? Некоторые из них могут летать, но не все, и то же самое можно сказать о машинах. Летающие машины могут убивать людей, но то же могут делать и летающие насекомые. Все постепенно сужалось в одну-единственную точку, но она не мерцала.

Весной у самцов появились крылышки, и они начали виться вокруг меня. Они подлетали, кружились у моего лица и вновь улетали. Они прорыли глубокие туннели в моей груди и втыкали свои жала в мой сервомеханизм. Когда я велел им прекратить, они ответили: «А ты попробуй нас останови! Трупы не могут отдавать приказы!»

Тогда я сказал им, что смогу их остановить. Они пронзительно завизжали, закружились вокруг и внутри меня, щекоча меня лапками.

Поднявшись, я схватил ведро и длинный шланг. Распахнув кухонную дверь, вышел во двор и направился в переулок. Стояла полная луна. Было светло как днем.

Осколки ветрового стекла скрежетали под моими бутсами. Я нацедил метанола из бака моего фургона и вылил его себе на голову. Цикады глупо захихикали.

Я вернулся в дом за спичками. Вскоре я полыхал ярким синим пламенем, как пудинг, политый бренди. Огонь перешел и на занавески. Поджаренные цикады цеплялись за мои руки и падали, дымясь, на пол. Их охватило буйное веселье, они хохотали, как безумный летчик, что выбрасывается из горящего бомбардировщика.

Меня окружила атмосфера бурлящего праздника. Цикады водили хороводы у моих ног, выкрикивая что-то одобрительное. Мое черное виниловое лицо потекло. Голубые капли синего пламени падали вниз, вызывая у насекомых приступы бурного ликования. Они буквально катались от хохота.

Из моих глаз посыпались искры. Коричневый дым заполнил весь дом. Я превратился в шатающийся каркас из отливающих серебром металлических штырей со свисающими черными ошметками одежды. Но я был рад, что развлек насекомых.

Я упал на пол. Пламя угасало. Цикады взобрались на мои обломки, чтобы отпраздновать событие. Отец-цикада в голубом хитине и мать-цикада в крахмальном белом чепчике танцевали вальс у меня на груди. Ребенок-цикада быстро высыпал тонкие щепки аптечного алтея на последние всплески пламени у меня на лице. Няня-цикада в юбке с оборочками стаскивала с моих ног расшалившегося младенца.

Под конец они раскинули тент над моим торсом и устроили цирковое представление с ходьбой по канату и качанием на тонких трапециях.

Лично я не придаю особенного значения ночным кошмарам. У всех бывают плохие сны. Даже у машин. Это форма тестирования пыткой. Ты переходишь от одного сна к другому. И к следующему. И к следующему.

Цель этой игры — победить Вражеский Эсминец Памяти прежде, чем он успеет потопить твою Подводную Лодку Снов. Ну что? Готовы? Готовы начать? Сесть на игрушечный грузовик в игрушечной пещере на дне моря? Думаете, сможете удрать прежде, чем умрете от удушья? А ты как считаешь, Алекс? Ты сможешь выбраться отсюда? Сможешь ли ты выбраться наружу?

ЗДОРОВЛЕНИЕОЗДОРОВЛЕНИЕОЗДОРОВЛЕНИЕОЗДОР

Как-то раз, осенью, я сидел на водительском кресле. Мой фургон был припаркован позади китайского ресторанчика, там у них были какие-то проблемы с тараканами. Я открыл бардачок и полез туда за инструментом.

Моя перчатка наткнулась на пластиковый пакет, который хлюпал. Я вытащил пакет из бардачка, и как вы думаете, что я там обнаружил? Сэндвич! И какой! Плавленый сырок и клубничное желе были намазаны на кусок белого хлеба с маслом. Внутри пакета копошились личинки. Я быстро вышвырнул его за окно.

Но так и не смог понять, откуда он мог там взяться. Я имею в виду, ну кто умудрился положить этакий сэндвич в мой бардачок? Кто?

Я так и не понял этого.

— Такие маленькие девочки, — сказал джентльмен, сидящий напротив нее (он был одет в белую бумагу), — должны знать, как себя правильно вести, даже если они не знают, как их зовут.

ЛЬЮИС КЭРРОЛЛ

Дорогой Алекс! Сегодня ночью мне приснилось, что я пишу тебе письмо.

В этом сне я была не бронтозавром, а маленькой девочкой, женщиной вроде Евы. Я была женщиной и писала тебе любовное письмо.

В этом сне как будто шел 1999 год и я не видела тебя на протяжении долгих девяти лет. Но я очень надеялась, что ты не забыл меня. Человеческая раса балансировала на грани жизни и смерти, но я думала только о тебе. О тебе, Алекс! И еще я думала, что, может быть, смогу отвлечь тебя от мыслей о превращении в машину.

Если бы я могла, я бы приехала к тебе, но нас ограничили в передвижении. Военные загнали всех нас в женскую военную тюрьму, что находилась на глубине полумили от поверхности антарктической ледяной шапки. Эта тюрьма почти не охранялась, поскольку из нее было невозможно убежать.

Ночью, лежа на койке под колючим одеялом, я покидала тело и уплывала в небо над ледяной шапкой. Там были потрясающие закаты. Они длились целыми днями. Еще там было Южное сияние, которое струилось волнами, будто длинные флаги колыхались на ветру на фоне звездного неба. Правда, луны там я так и не увидела. Может быть, оттого, что все время валил снег.

Иногда ночами я уплывала севернее, к океану, и потом перелетала через него, чтобы посмотреть, что происходит в мире. А в мире шла война, Алекс, мировая плазменная война. Высокочастотное излучение обрушивалось на людей, и они зажаривались, как в микроволновке.

Вообще-то, эти мазерные бумеранги были интересной технологией. Технари состряпали эти проникающие лучи из когерентного света, а затем подпитали их водородной плазмой, той самой, из которой сделано солнце. Такое излучение можно было использовать как ракеты «земля — земля», потому что свет изгибался. Это изобретение получило название Геодезическое кручение. Хотя на самом деле никто не смог объяснить этот феномен. Он нарушал сразу несколько законов физики. Но он работал.

А поскольку работал, то это использовали. Сначала еще были опасения, не засосут ли изгибающиеся лучи всю солнечную систему в искусственную черную дыру. Но оказалось, это полная чушь. Поэтому с помощью этих лучей продырявили добрую половину земной коры, которая превратилась в результате в застывшую лаву. Конечно, это создало большие неудобства для гражданских жителей, но большинство солдат к тому времени уже переправилось в район Северного полюса.

А туда их переправили потому, что мазерные бумеранги могли сжигать все только в направлении с магнитного севера на магнитный юг. И для победы над врагом нужно было занять позиции севернее неприятеля. Вот почему все самые тяжелые бои велись в Северном Ледовитом океане. Это была самая выгодная стратегическая область. Оттуда можно было зажарить что угодно в любой точке земного шара. А Антарктида оказалась наименее выгодным местом, потому нас и сослали сюда, на юг.