38 1/2 . 1 муж и 2 любовника - Ксения Каспер Страница 48

– Может, бокал вина?

– Да, вина и воды, пожалуйста, – говорю я, проходя за ним в кухню.

Мне немного забавно наблюдать за мужчиной, в которого я так сильно влюблена. Я спрашиваю себя: откуда взялась его сдержанность? Он так же волнуется, как и я? С бокалом вина и сигаретой я выхожу на балкон. Макс разговаривает по телефону. Я наблюдаю за мамой, которая пытается убедить своих детей, что трехколесный велосипед не нужно брать с собой в супермаркет. Она проигрывает. На балконе этажом выше стоит человек и громко рассказывает кому-то по телефону обо всех прелестях прошлой ночи. Блин, я завидую! Во дворе какая-то парочка оставляет свои велосипеды. Они целуются и исчезают в дверях. Я затягиваюсь сигаретой и констатирую факт, что во всяком случае в отношении жилья мне можно позавидовать. Снова появляется Макс.

– Хорошо, что ты без проблем можешь приходить в эту квартиру. Думаю, это не так-то просто, если живешь в своем доме.

Я ошарашена: я разве сказала, что хочу сюда переехать?

– Нет, конечно, никаких проблем, я же здесь только в гостях. К тому же многие мои подруги живут в квартирах.

И вот наконец оно! Он обнимает меня и целует так, что у меня подкашиваются ноги, а по спине бегут мурашки. И мы начинаем искать прямой путь к кровати. Солнце уже заходит, и я отправляюсь, чтобы принять душ, в единственную комнату, где до сих пор не была. Ванная длинная и узкая, как кокон. Рядом с дверью – умывальник, над которым висит (как по мне, то слишком высоко) шкафчик из грушевого дерева. Теперь я хорошо могу представить, какого роста была эта Одетта. Она, должно быть, выше меня сантиметров эдак на десять, иначе бы за все это время ни разу не смогла взглянуть на себя в зеркало. Я осматриваюсь. Ванна с ярко-желтой занавеской, рядом старомодная, почти уже снова вошедшая в моду щетка для туалета. Над ней – бачок. Я в отчаянии ищу крепление для душа, зову Макса и узнаю, что его нет и душ нужно держать в руках. Я иду наудачу: задергиваю шторку, кручу краны, пока не добиваюсь нужной температуры, и – о ужас! Шторка прилипает к моему телу, словно вторая кожа. Что тут сказать, меня чуть не стошнило. Это фиаско! Я быстро отодвигаю занавеску, при этом душ выскальзывает у меня из рук, ударяется о стену, падает на дно ванны и там еще несколько раз извивается, заливая водой почти всю комнату. В полном отчаянии я пытаюсь снова направить струю на себя и замечаю, что гель для душа стоит в другом конце ванной на полочке. Твою мать… Итак, я скольжу на ягодицах, крепко зажав в руке душ, и издаю при этом противнейший звук. Выпрыгиваю из ванны и, конечно, душ я держу неправильно – теперь уже и туалет весь мокрый. Через десять минут я выиграла битву со шторкой. Быстро вытерла все в ванной и, надеюсь, замела следы своего бесчинства. Макс сидит за письменным столом в белом банном халате, отвечает на e-mail'ы и ждет меня.

– Есть хочешь?

– Да, я бы сейчас съела все, что есть в меню, включая десерты.

А это должно кое-что значить, потому что десертов я не ем никогда. Пока Макс в душе, я одеваюсь, обуваю сапоги, расчесываю волосы и… всё. Хороший, неимоверно хороший секс плюс нужная порция влюбленности – и никакой макияж не понадобится. Через каких-нибудь полчаса мы выходим на улицу, сияя, как два медных гроша, и устремляемся на штурм ближайшего итальянского ресторана. За красным вином и всякими деликатесами Макс рассказывает о своем сыне. Юльен остался с матерью после их развода, который ему довелось пережить в нежном возрасте – шести лет. Макс времени даром не терял и стал проводить время с другими представительницами женского пола, и, как мне кажется, его больше интересовало собственное благополучие, чем благополучие Юльена. Потом он познакомился с небезызвестной Одеттой и с тех пор мало заботился о судьбе сына. Причиной этого стала его благоверная, которая, ко всему прочему, ревновала его к сыну. Мне кажется, их отношения обстоят далеко не лучшим образом. Как мать двоих детей, я ужасно сердита. Как может мужчина не видеться с собственным ребенком? И какой глупой должна быть женщина, чтобы к нему ревновать? В конце концов, она же знала, что у него есть сын от первого брака. Мне приходится очень постараться, чтобы не высказать все, что я об этом думаю. Но мой приговор уже вынесен – бесчувственная дура. Макс рассказывает дальше. Оказывается, Одетта не могла управляться даже с домашними обязанностями – стиркой, уборкой и прочим, все было на Максе. Я резюмирую: она губит отношения своего мужа с сыном, совершенная растяпа, да к тому же в постели настолько бездарна, что даже ни разу не смогла получить оргазм. Результат заставляет меня задуматься. И эту женщину мой дорогой Макс настолько любил, что прожил с ней тринадцать лет, да еще и очень расстроился, когда она ушла от него к молодому мальчику? А что ему от меня тогда нужно? Я полная противоположность Одетте. Я справляюсь с домашней работой одной левой, а правой готовлю. Я чемпион по организаторским способностям, кроме того зарабатываю неплохие деньги. А что до секса… Если верить тем мужчинам, которые имели счастье… Знаю, это нескромно, но скромность украшает, когда нет других достоинств, а их у меня не перечесть.

На следующее утро я еле поднимаюсь с постели. Опираюсь рукой о стену и замираю: на овальной поверхности сантиметров сорока в диаметре наклеены желтые дельфинчики, полумесяцы и звездочки.

– А это еще что такое? – не могу сдержаться я.

– А, это Одетта сделала. Она думает, что это романтично… Эти штуки светятся в темноте, – объясняет мне человек, с которым я только что провела чудесную, не лишенную энергии ночь.

Я настолько ошарашена, что без всяких комментариев отправляюсь в ванную. Прямо свет в ночи! Она что, совсем того? Не хватает еще только колыбельной Брамса на рингтоне. Да, думаю я, сидя на унитазе. Ко всем уже известным характеристикам госпожи Одетты добавилась еще и детская страсть к светящимся дельфинчикам. И я снова спрашиваю себя: как мог Макс полюбить такую женщину? Фу, я не хочу и не буду пытаться с ней соперничать. А может, мне вообще лучше упаковать чемодан и смыться? Мое сердце в панике кричит: «Нет!» Нет, все же таким недоумком он не может быть. Он взрослый мужчина, уважаемый экономический обозреватель и, соответственно, умный. Серые клетки буквально кипят у меня в голове, и я пытаюсь найти объяснение этому дурновкусию. Но как ни стараюсь, ничего не получается. Когда я выхожу из ванной, только очень наблюдательный человек может заметить, что со мной что-то не так.

Мы проводим чудесный день вместе, и эти мысли исчезают, как облака после летней грозы, потому что я твердо решила больше не думать. Я счастлива и сияю ярче солнца. Когда мы добираемся до маленького переулочка и заходим в его любимую пивную, любовь настолько переполняет меня, что я больше не могу сдержаться.

– Я люблю тебя, – шепчу я ему на ухо.

Макс улыбается во весь рот.

– Я так счастлив, – отвечает он.

– А теперь ты, – говорю я, потому что точно знаю, что видела любовь в его глазах.

– Знаешь, я еще не могу этого сказать. Я пока не уверен.

Как ни удивительно, но меня это не отпугивает. Когда-нибудь и он это скажет. В мой последний день в Мюнхене он спрашивает, не хотела бы, не могла бы, не должна ли я поехать с ним на несколько дней в Рим. Один его друг едет в Вечный город с женой, и ему хотелось бы, чтобы мы к ним присоединились. Пять-шесть дней рядом – звучит более чем заманчиво, и я с радостью соглашаюсь. Когда в понедельник я возвращаюсь домой, мое сердце растет от любви, как дрожжевое тесто, и грозит вот-вот лопнуть. Через три недели мы снова будем вместе, думаю я, прощаясь. Я не лечу сквозь густые грозовые облака, от которых самолет раскачивает во все стороны, нет, я сижу на одном большом, пушистом розовом облаке.