Наложницы. Гарем Каддафи - Анник Кожан Страница 48

— Ни одна из девушек не провела ночь в резиденции.

Он их считал и пересчитывал. Речь шла всего-навсего о «вечере с захватывающей беседой о ливийской культуре и религии». Беседой?

— Ну конечно же! — настаивал он, когда я позвонила ему в Рим. — Вождь чувствовал, что его страну не признают и не понимают. Поэтому у него было только одно желание: сблизить культуры и инициировать диалог между молодежью Ливии и Запада. Он попросил публику задавать ему вопросы и отвечал с терпением и тактом. Я вас уверяю, что для девушек это был уникальный опыт!

— А что насчет ислама?

— Ах, он был хитрец! Он отлично понимал, что его призыв обратиться в ислам ни к чему не приведет. Но он понимал также, что это вызовет огромный резонанс в масс-медиа!

И действительно, он повторил опыт, и за четыре вечера более тысячи девушек выслушали диктатора. Некоторые даже сказали, что готовы принять ислам и дали номера своих телефонов персоналу, который их немедленно записал. Но Вождь на этом не остановился, с агентством были установлены тесные связи, что позволило последнему организовать с десяток поездок в Ливию для групп от двенадцати до двадцати человек. Все расходы на проживание были оплачены, ведь целью было «расширение культурных связей». Чудесные каникулы, расскажет одна из девушек, англо-итальянская актриса, которая была счастлива разделить завтрак с Вождем (верблюжье молоко и финики) во время «тайного бегства в пустыню», убежденная, что «в Ливии с женщинами обращаются лучше, чем где-либо». Некоторые настолько поверили ему, что потом участвовали в римских демонстрациях против ударов НАТО. Небольшая группа во главе с директором агентства отправилась на свои собственные средства в Триполи в августе 2011 года, чтобы выразить свою поддержку, не страшась бомб. Из этой поездки Алессандро Лондеро вернулся потрясенным и привез спрятанное в багаже, врученное ему Абдаллахамом Мансуром письмо с призывом о помощи, которое Каддафи написал 5 августа в адрес Берлускони, непосредственно перед своим поспешным отъездом из Баб-аль-Азизии. Директор модельного агентства в роли последнего посланника диктатора в бегах… Безусловно, это ирония судьбы.

8 Мабрука

С первой встречи с Сораей осенью 2011 года меня преследовало одно имя: Мабрука. Его звучание мне было непривычно, хотя я знала, что по-арабски «Мабрук» означает «благословенный». Это слово часто произносят во время празднования разных событий, желая всего самого наилучшего. Но в Мабруке из рассказа Сораи не было ничего хорошего. Она произносила это имя низким голосом, жестким тоном, а в глазах ее стояла тень тревоги при воспоминаниях, которыми невозможно было поделиться, так что теперь оно ассоциируется у меня со всем самым темным и неприемлемым. Кем все-таки была эта женщина, готовая на любое преступление, лишь бы удовлетворить своего сумасшедшего хозяина? Какие были между ними отношения? Было ли это подчинение? Восхищение? Колдовство? Двигали ли ею амбиции и жажда богатства и власти, либо нужно воспринимать ее рвение предвосхищать желания, потакать фантазиям и извращениям диктатора как нечто более сложное и темное? Компенсировала ли она личное унижение и тайные раны? Брала ли она реванш? Какой была ее жизнь до Баб-аль-Азизии?

Сорая ничего о ней не знала или знала слишком мало, чтобы натолкнуть меня на след. Мабрука была ее похитительницей, тюремщицей, ее палачом. Она сознательно и безвозвратно разбила ее жизнь и за пять лет ни разу не сделала ни единого жеста сострадания или человечности. Она не могла не знать об изнасилованиях, она создавала для них благоприятные условия. Она знала о надругательствах, расправах, дикости; она была их свидетелем и участвовала в них. Один сотрудник Каддафи мне скажет: «Это была содержательница публичного дома в самом страшном смысле этого слова». И никто не сомневался, что она была любовницей Каддафи. Но нужна ли была интимная связь с Вождем, чтобы знать его? Вне стен Баб-аль-Азизии Мабрука устраивала себе «прогулки на свежем воздухе», слыла одной из самых близких советниц Полковника и использовала дипломатов.

Мне потребовалось немного времени, чтобы найти ее на нескольких фотографиях агентства. Она всегда находилась в тени, пока Вождь вышагивал по красному ковру, разостланному перед трапом самолета на иностранной территории. Она оставляла почетные места пухленьким амазонкам, но хищным взглядом следила за всем происходящим, стоя немного позади в своем мрачном черном платке. Темные волосы зачесаны назад, правильные черты лица, никакого макияжа, жесткий рот — она показалась мне невзрачной и безвкусной. Но один европейский дипломат сказал мне, что она не была такой. Плохо одетая, конечно, «в безвкусных нарядах», без единого признака кокетства или роскоши, «никогда не выступала в роли соблазнительницы». Но «она, наверное, была красива» — как ему казалось; и от этой красоты еще что-то осталось. Он давал ей около пятидесяти лет.

Многие главы государств, министры и дипломаты встречались с ней во время официальных поездок, африканских саммитов, международных конференций. Европейцы и французы — в частности, Сесилия Саркози — общались с ней во время долгих переговоров по поводу освобождения болгарских медсестер, несправедливо обвиненных ливийцами в том, что они привили детям вирус СПИДа. Ее представляли как руководительницу службы протокола, но все знали о ее близости — почти интимной — к Каддафи. Ясно, что она была его ушами; следовательно, ее использовали для передачи посланий. Впрочем, она делала все, дабы показать, что ее власть превышает периметр протокола, что она является «доверенной женщиной Вождя», что она может вмешаться в назначения послов или кого-то еще, играя большую роль в политике. Случалось так, что она звонила в Елисейское дипломатическое отделение, требуя разъяснений о французской политике в Мали или Нигере. Ее также подозревали во влиянии на дело туарегов, с руководителями которых она была знакома в Ливии, а также и в других соседних странах, таких как Алжир, Мали, Нигер и Мавритания. Итак, ни к чему уточнять, что к ней относились с предубеждением, хотя в записях французских служб, следивших за ней во время визитов в Париж, ее упоминали как «вербовщицу», а один посол сказал мне холодно: «Она приезжала сюда на шопинг». Шопинг? «Она собирала девушек для Вождя». Да, именно так и было. Мабрука останавливалась в роскошных отелях на Елисейских Полях — например, в отеле «Фуке» — и задействовала все свои связи с невероятной самоуверенностью. Встречалась ли она когда-нибудь на приеме с Каролин Саркози, сводной сестрой президента? Она неожиданно явилась к ней в офис, без предварительной записи, в компании переводчика и шофера ливийского посольства, попросив ее подписать свою книгу по декору для Каддафи. «Нашему брату, Вождю. Надеюсь, вы получите удовольствие от этой книги о красивых парижских домах». В августе 2011 года, когда мятежники ворвутся в Триполи, они найдут это произведение на шикарной вилле Аиши, старшей дочери Каддафи. Мабрука, безусловно, намеревалась однажды завлечь эту красивую молодую женщину в ливийскую столицу. Знала ли она заранее, что принцесса арабского двора — Саудовской Аравии, Кувейта — находится в Париже? Она сразу же отправлялась к ней с визитом в отель «Ритц» или в «Четыре сезона». Встречалась ли она однажды с министром юстиции Рашидой Дати, имевшей магрибские корни? Она хотела увидеться с ней в отеле «Фуке». Безусловно, она составила список министров и влиятельных женщин, в первую очередь принадлежащих к мусульманской культуре, и посещала одну встречу за другой. Она звонила Сальме Милад, которая оставалась в Триполи рядом с Каддафи: «Попроси Вождя разблокировать счет принцессы Х». Или же: «Пришли мне ящик подвесок для посольских жен». Она прогуливалась по магазину «Сефора», где покупала заказанные гаремом духи, и снова звонила Сальме, чтобы узнать, чего не хватает Вождю. Пудры, тонального крема, средства против темных кругов под глазами американской фирмы МАС? «Это для мужчины определенного возраста, — уточняла она продавцу. — Господина примерно вашего типа». Тот совсем не мог себе представить, что крем предназначался Каддафи, и это очень веселило переводчицу.