У - Эрленд Лу Страница 49

— Сон является одним из жизненных условий множества организмов, — так начал Эвен. — Мышцы расслабляются, сердечный ритм и дыхание замедляются, уменьшается сжигание калорий и прекращается высшая психическая деятельность. Мы погружаемся в свое подсознание, — красивая мысль, как считает Эвен, — и впечатления прошедшего дня перерабатываются, превращаясь в сны, в ходе циклического процесса, в котором отдельные циклы занимают девяносто минут. Тело получает свое, а душа — свое.

Сон — одно из простейших и прекраснейших явлений. Очищенный, ты пробуждаешься от сна, чтобы начать новый день. Каждый день становится новым. Неиссякаемый источник дней! Такова наша данность. Нам ничего не дано, кроме дней. Разделенных периодами сна. Гениально в своей простоте!

В нормальных условиях сон прекращается, когда удовлетворена потребность в отдыхе. Против этого-то и направлены усилия Эвена. Он не может понять, почему ему никак не удается преодолеть точку «К». От чего зависит момент, когда отдых кончается? Очевидно, что не по твоей воле. Воля ко сну сильна, но тело ему противится. Тогда каким образом можно искусственно сконструировать такие условия, чтобы сон не прерывался, как только потребность в отдыхе оказывается удовлетворенной?

После окончания гимназии Эвен взял себе год отдыха в буквальном смысле слова и жил у друзей нашей семьи в Нидерландах. Несколько вечеров в неделю он посещал языковые курсы, — и все. Он пытался спать как можно больше. В конце концов довел сон до шестнадцати-семнадцати часов в сутки. Остальные часы тратил в основном на удовлетворение самых примитивных потребностей организма: питание, мытье, посещение туалета, а сверх того оставалось разве что немножко, чтобы с кем-то поговорить. Эвену было двадцать лет, и перед ним стоял сложный выбор, как устраивать свое будущее. Каким путем идти? Он не хотел принимать поспешное решение, сначала нужно было достичь полной ясности и свободы духа, и, главное, он хотел, чтобы подсознание тоже в этом участвовало. Поэтому нужно было спать как можно больше. Однако проспать больше шестнадцати-семнадцати часов ему не удавалось. Что будет, если он преодолеет этот рубеж? Что, если подсознание подскажет ему тогда нечто важное, выдаст что-то скрытое в самых глубинах души? Неужели он упустит подсказку только по той причине, что слишком рано просыпается? Разумеется, нет! Нужно пребывать во сне до тех пор, пока не будет установлен нужный контакт. Другого решения тут быть не может. Спать. Спать, спать! Тут, на острове, условия можно назвать ненормальными. И Эвен допускает возможность, что именно здесь что-нибудь произойдет. Но он хочет, чтобы мы его поняли, приняли его позицию и оставили его в покое. Не подумайте, мол, что это он только что выдумал. Нет, он работал несколько лет. И разные шуточки, вроде того, например, когда ему во сне вымазали рот зубной пастой, он не собирается принимать с добродушным юмором. Он говорит нам, что мы попытались подняться выше уровня школярского юмора. Если человек хочет спать, так оставьте его в покое. Взамен Эвен обещает не лезть в наши дела, разумеется, пока его не просят.

— За один обыкновенный день мы воспринимаем тысячи впечатлений, переживаем множество чувств и мыслей, — говорит Эвен. — Некоторые длятся всего лишь сотые доли секунды. Наше сознание не успевает зарегистрировать их даже приблизительно. Но тем не менее они есть. Каким-то образом они присутствуют. Мы разговариваем с множеством людей. Говорим «привет!» направо и налево, в связи с каждым разговором у нас возникают разные мысли о встреченных людях. К примеру: «А у нее хорошенький носик!» Или: «Если нам помериться силами в армрестлинге, то я его переборю». А потом идем себе дальше и не придаем никакого значения тем мыслям, какие нас посещали. Но потом эти мысли иногда снова приходят тебе во сне. Они нам либо мешают, либо помогают. Подсознание их просеяло, придало им значение какого-нибудь послания, выбрало их актерами, так сказать, в фильме про нас самих.

Тут мы с Эвеном встречаемся взглядами. Я даю ему понять, чтобы он не переборщил. Пафос штука опасная. У нас у всех на него аллергия.

Главное, что хочет доказать Эвен: люди, которые не удосуживаются посмотреть собственные сны, убогие и опасные личности. Эвен таким не доверяет. Ни на секунду. Нужно вообще относиться с долей скепсиса к людям, которые спят менее восьми часов в сутки. С ними никогда нельзя знать заранее, что они могут выкинуть. Ведь есть целый ряд политиков и вообще всяких торопыг, хвастающих, будто они спят всего три-четыре часа. Все остальное время они решают мировые проблемы. Маргарет Тэтчер была из таких. И сегодня, задним числом, никто не будет отрицать, что она никуда, на фиг, не годится. Возможно, она была бы больше похожа на человека, если бы не пожалела времени поспать еще несколько часов.

Обыкновенный день в жизни студента Эвена представляет собой нечто хаотическое и бессвязное. Так каковы же должны быть дни государственной деятельницы Маргарет Тэтчер? Эвен выхватывает лист бумаги и рисует на нем схему, иллюстрирующую потребность в сне в зависимости от того, что ты пережил за день.

— Ну вот, тут все видно, — говорит Эвен. — Сон совершенно необходим, и к нему нельзя относиться наплевательски. Подсознание соединяет все элегантнейшим образом. Без сна нас разнесло бы на кусочки.

Мартин подхватывает тему, затронутую Эвеном. Была у них в детском саду одна девочка, которая постоянно появляется в его снах. Она всегда выполняет роль морального стража. Она говорит: «Не делай этого, Мартин. Мне кажется, ты слишком часто занимался этим в последнее время». А в другом сне появляется учительница Мартина, которая преподавала у нас в старших классах. Она всегда говорит Мартину, что хорошо помнит его и страшно рада встрече. «Ах, это ты, Мартин!» — говорит она, а затем между ними начинается секс, и настроение у него отличное.

Подсознание всем заправляет. Нам мало что нашлось к этому добавить. Эгиль сообщает, что несколько лет назад ему снилось, как он занимается сексом с Мадонной. Но дело не сладилось, Мадонна стала выражать нетерпение и рассердилась. Это был неприятный сон. Эгиль не получил от него удовольствия, как, впрочем, по-видимому, и Мадонна.

Ингве только что тоже видел сон, уже тут, на острове: он спасал из горящего дома сексапильную цыганочку, чем-то похожую на Гвинет Пэлтроу. Она была полуголая, и у Ингве поначалу не было никаких задних мыслей. Такой уж у него характер. Героический. От природы. Но под конец все, разумеется, завершилось сексом. А цыганка покорно подчинялась и всю дорогу только его благодарила. Руар говорит, что просто слушать тошно.

Снова ночь. Перед тем как ложиться, я обращаюсь ко всем с просьбой подналечь на исследовательскую работу. Не то чтобы так уж спешно, но все-таки хорошо бы выполнить задуманное. И тогда в итоге мы сможем позволить себе несколько дней отдыха.

Мы плывем с аквалангами далеко от того места, где встретили мурену, но мы напряжены и на душе нехорошо. Мы не чувствуем уверенности. Повсюду подстерегают опасности. И вообще, кто может гарантировать, что доисторические выходцы из Южной Америки сбросили коньки после того, как миновали риф? К стыду нашему, нужно признать, что никто. С таким же успехом они могли снять коньки по ту сторону рифа, и в таком случае отыскать их будет почти невозможно. Это уже экстремальный спорт.