Домино - Иселин К. Херманн Страница 49

Доброе утро, мадам Коэн, вы собираетесь зайти? У мадам Маментовой резко выраженный русский акцент. Вы не считаете, что эти леса уже порядком надоели? И этот пластмассовый карниз крадет свет у моей работы. Сабатин тоже считает, что это продолжается слишком долго. Хотя она не знает, как долго.

Это напоминает мне о блокаде Ленинграда, и, поверьте, это не то воспоминание, которое доставляет радость.

Нет, конечно. Сабатин не знает, на что она отвечает, просто знает, что его уже нет за ее спиной.

В голову лезут всякие мысли, на душе становится тревожно, говорит старуха и, надавливая маленькой трясущейся рукой на сердце, рассказывает, какое беспокойство ее охватывает.

Конечно, ну, хорошего дня, мадам Маментова! Ступеньки скрипят. Когда она поднимается по лестнице, звонит телефон. Она знает, кто это.

Это Французская академия вывесок, добрый день.

Зэт, послушай. Во-первых…

И во-вторых и в-третьих, прерывает он ее, я по тебе скучаю.

Да, набежали проценты. Мгновение назад ты немного скучал по мне. И, в-четвертых, я не пойду забирать вывеску. Ничего хорошего не выйдет, если я не буду делать свою работу. Она кладет трубку. Телефон звонит снова. Она его не берет. И снова. Сабатин собирает сумку, убеждается, что у нее достаточно пленки. Она выключает мобильный. У ворот его нет.

Он стоит напротив. Она делает вид, что не замечает его, и ее поглощает утренняя толпа.

Эрик давно должен был сдать новеллу. Но было столько событий. Ему осталось только переписать ее. Сейчас, пока он рядом, он забегает проверить свой почтовый ящик. Не потому что он думает, что ему написала Роз. К его большому облегчению, она перестала это делать больше года назад. Но издательство посылает те книги, что он написал, на этот адрес. Сегодня там только письмо от них. Быть такого не может. Он садится на пластиковый стул. «Арлекин» расторгает договор, отчасти потому что его последние произведения были не очень хорошего качества, на одно из них даже поступали жалобы, а также из-за того, что он не сдает их в срок.

Телефон на дне сумке не звонит. Он выключен. Включается автоответчик.

Это автоответчик Сабатин Коэн. Если необходимо, оставьте сообщение. Спасибо.

Я никак не могу не оставить сообщение, потому что я считаю, что ты прекрасна.

Сейчас у нее съемка в театре. Она решила никогда больше с ним не встречаться. И сама верит в это. Почти. Чувствует облегчение. Прямо сейчас. Ей так кажется. Тот факт, что она проверяет телефон каждые полчаса, она оправдывает тем, что могут появиться важные рабочие дела. И проходит не больше двенадцати минут между тем, как он оставил сообщение, и тем, как она прослушивает его. «Ты прекрасна». Она отлично знает, как он выглядит, когда говорит это. Этот звонок неожиданно фокусирует ее внимание. Она может концентрироваться на том, на чем должна, и телефон остается выключенным до тех пор, пока она около восьми часов вечера не садится в поезд. Неотвеченный вызов от Берт. Три новых сообщения. Два от него и одно по работе. Он забрал вывеску и кое о чем хочет ее спросить. Новый заказ от издательства «Сёйль».

Напротив нее в метро сидит мужчина, у которого в голове играет целый оркестр. Он, должно быть, слышит, как звучит Второй концерт Рахманинова. Он читает ноты и слышит музыку. Она сидит рядом, и внезапно ей в голову приходит мысль.

Она улыбается. Не может не улыбаться. Дирижер смотрит на нее, она смущается и прячет улыбку в воротник пальто. Мужчина посылает ей взгляд, говорящий о том, что все в порядке, и снова погружается в музыку. Сабатин знает, что она не может быть верной своему решению. Ее разум сейчас не в ладах с действительностью. Неделями она рационально пыталась управлять иррациональным. Пыталась. Но решить проблему сердца головой — разве это не то же самое, что вкрутить винт молотком или вычислить уравнение с помощью русско-арабского словаря?

Она ужинает с семьей.

Мама, почему ты ничего не ешь? — спрашивает Фредерик с набитым ртом.

В половине одиннадцатого она идет в ателье. Обычно она так не делает. Но не сейчас. Уходит под тем предлогом, что хочет проявить некоторые из сегодняшних фотографий. Предлог, чтобы побыть одной.

Тишина — покрывало, в которое она заворачивается. Гудящие машины, включающиеся двигатели и сирены — белый свет города. Тишина большого города. Машина с сиреной останавливается прямо здесь, резко царапая тишину. Стук. В окно ателье. Она поворачивается медленно, как во сне, как будто двигается под водой. Это он. Зэт сидит в позе лотоса снаружи, на лесах. Окно в ателье не открывается. То, что он говорит, она не слышит. Фломастером он пишет наоборот и так быстро, как может: «Выходи за меня замуж?». Знак вопроса перевернут.

Тот факт, что она замужем, а он женат, и что все это полный абсурд, в данный момент не существует. Влюбленность не выбор, не преступление и не состояние, к которому медленно приближаешься. «Why did I fall in love», [20]поет Билли Холидей. Влюбленность — свободное падение. Влюбленность может прекратиться, но это занимает много времени.

И часто больше, чем ты был влюблен. Могла бы она привести доводы против этого? Могла бы она решить развлюбиться, забыть его? Могла бы она вернуться к той жизни, которой жила раньше, как будто она никогда не слышала, как он говорит: «Ты прекрасна»?

Там, на строительных лесах, он показывает ей, что ему нужно быстро спуститься. Твердое решение о том, чтобы никогда… Она выбегает из ателье, бежит вниз по ступенькам. Синее мигание полицейской машины ослепляет ее, когда она открывает ворота. Он обнимает ее за талию.

Просто я был вынужден спросить эту женщину, хочет ли она выйти за меня замуж, понимаете? Она не понимает ничего.

И каков ответ? Добродушный толстый полицейский поворачивается к ней.

Я не могу сказать прямо сейчас. Сабатин хмурится.

Ну, знаете ли, мы создали опасносную ситуацию на дороге и проехали по обочине, потому что ваш ухажер сначала сделал предложение женщине, которая думала, что на нее нападают и что ее квартиру взламывают, и поэтому позвонила в полицию. И вы говорите, что не можете ответить! Ну, уж извините.

Сабатин похожа на знак вопроса. Зэт смеется. Да, я постучался к твоей соседке.

К мадам Маментовой? Ты мог напугать ее до смерти.

Думаю, это почти случилось. Мой коллега пытается пробудить ее к жизни. Может быть, когда она узнает, что это был делающий предложение ухажер, а не какой-то там преступник, это станет смягчающим обстоятельством.

Зэт сообщает свои данные, их заносят в протокол. Я просто надеюсь, что это не… не будет иметь последствий. У Зэта морщинка на лбу, которую Сабатин никогда не видела.

Разве не на это надеются, когда просят руки?

Другой полицейский подходит к машине и говорит, что его могли обвинить в неумышленном убийстве. Он смотрит на него сердито.