Санаториум (сборник) - Людмила Петрушевская Страница 49

Там была партия «Яблохо», и в ней оппозиционный блох, но им все время угрожали: «Блохудра, а не хо, сблохочешь по блохаре?» И дела «Яблоха» стали блоховаты.

И блохи блдумы блохоговеют перед своим верховным блоханом за то блошенство, которое испытывают, живя на пищеблохе (на соб. или кошк.), они там ведут свое блохозяйство, т. е. пьют, на закусь берут блохарчо и блохинкали, и у них есть даже День блоходарения, когда они поют блохором и ходят с блозунгами блохороводами по блошиному рынку. И повсюду видны блоходарные блохари.

И, напившись красненького, они читают вслух своего поэта, Александра Блоха, «по вечерам над ресторанами горячий воздух блох и сух»…

Как результат, все друг друга ублохотворяют, добиваясь неземного блошенства, дело не блохитрое, и возникает многоблошие – т. е. все неблохо.

И если ты не лох на букву «б», не блошизик, не блошара и не блохам, не враг блохобществу, ты сможешь неблохо прожить в своей блохате, т. е. пить в заблоховременно блохоустроенном жилом блохе (на соб. или кошк.).

И тогда можно будет просто облохотиться на всё. Пускай у всех все блохо, у нас блоходенствие.

И над тобой проплывут облоха. Блохокрылые блошадки.

И, выражаясь неблохородно, это будет блохуенно!

Правда, ныне наступили неблохополучные времена.

Потому что ежели пить неблохонамеренно, совершать облошности, т. е. блохищения, то блоходетель, этот блохастый пищеблох (соб. или кошк.) начинает блохоискательство.

И это блохамство!

Пищеблох сблошь и рядом погружается в блохань с антиблохином или опрыскивается облохом яда, то есть совершает блохохульство.

И блохутатам в блохударственной блдуме твердят: «Опять сблоховали!»

И говорят: «Не сблохуй и не сблохуен будешь!»

Но там сидят такие блохитрые, что добывают из недр пищеблоха прямо блоханками, на блохаляву. И не слушают блохоразумных блох, как бы облохнув, т. к. считают, что если пришло блохополучие, то надо жрать. И они пьют, пока совсем не поблохеет!

А блохеры приводят цифры в своих блохосферах в Сети, кто блохапнул и сколько.

И пишут, что надо бы на пищеблохах ставить свои блохпосты, чтобы заблохировывать такие незаконные блохозяйства.

Правда, потом у блохеров дела идут блохерово, ими начинает интересоваться блохударственная блохуратура.

Так что главные блохи блоханства пьют без ограничений.

Пьют кровь и даже ее проливают.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ОН

ОНА

ОНА. А вам как работается на новом месте? Но я вас нашла. Слава богу. Да святится имя твое.

ОН. Слушайте, я вам не мальчик, таскать меня на скамейку. У меня пять минут. Что вам? У нас в отделении свободных вакансий нет. Вы полтора часа назад звонили.

ОНА. Простите. Пришлось нам покормиться. Чтобы не плакать (кивает на коляску).

ОН. И зачем вы приехали?

ОНА. Я хотела вам кое-что сказать. Во-первых, я вас как любила, так все и осталось.

ОН. Так. Вы сказали, что хотите мне очень важное для меня передать.

ОНА. Да. Вот, это книга (достает из коляски толстый том).

ОН. Том Ключевского?

ОНА. Помните, вы по телефону звонили в книжный? Что у вас нет третьего тома? Я искала вам, и я нашла.

ОН. Зачем? Вы что, думаете, что я сам не получу того, что мне надо? У меня давно уже дубликат. Я вам мальчик, что ли, вызывать меня на свидание?

ОНА. Я договорилась с одними людьми, обменяла вам.

ОН. На что?

ОНА. На фантастику.

ОН. На какую?

ОНА. Не знаю, у нас дома стояла. Отец раньше собирал.

ОН. Какого года?

ОНА. Не посмотрела.

ОН. Кто автор?

ОНА. Я же говорю, было некогда.

ОН. Во молодежь пошла.

ОНА. Я не люблю фантастику.

ОН. Спасибо, конечно, за Ключевского… Но я не возьму. За любой подарок надо отплачиваться, а мне нечем.

ОНА. Оставьте ее себе. Она ваша.

ОН. Да мне зачем?

ОНА. Посмотрите внутри.

ОН (заглядывает). Это кто?

ОНА. Это мы. Вон, оригинал лежит в коляске. Решила вас познакомить наконец.

ОН. Зачем? Простите за прямоту.

ОНА. Вам на память.

ОН. Зачем эта подпись?

ОНА. От меня и нашей дочери.

ОН. Простите за откровенность, я вас не помню. Вас как зовут?

ОНА. Я же сказала вам по телефону свое имя.

ОН. Я не расслышал. Вы только сказали, что нашли мою книгу, которую я потерял.

ОНА. Вы помните, как вы мне говорили про Ключевского? Что это единственный правдивый учебник истории, и рассказывали из него разные моменты. Со мной так никто не разговаривал, с такой дружбой… Папе было некогда. Мама вообще только замечания делала.

ОН. Не только я с вами говорил. Врач Мишкин тоже.

ОНА. Да ну, я никогда его не слушала. Я таких громких не любила никогда. Он за всеми девчонками бегал.

ОН. Извините за прямоту! Но он лишил вас девственности!

ОНА. Это он сказал?

ОН. Да. Он мне сказал. Можешь действовать, я открыл дорожку.

ОНА. И вы ему поверили? Вы же сами никак не могли это надо мной сделать, вы сами бормотали, что это, как это. Что оперативно придется решать. У вас есть друг-гинеколог. И после того, как вытирали салфетками стол, где я лежала? И на мне, и на себе?

ОН. Мало ли, я понял, что ты подгадала, когда придут месячные. Ты ведь долго мне не уступала. Мишкин сказал – она тянет, ждет, когда у нее будет это дело. Чтобы симулировать девственность.

ОНА. Может так случиться, что вы видите меня в последний раз. И зачем так обижать ни в чем не повинного человека.

ОН. И последние разы могут длиться часами. Ну что, прощаемся. Ребенок этот на фото похож на Мишкина.

ОНА. Понимаете? Последний раз вы меня видите. Вот посмотрите, доктор! (Расстегивает блузку спиной к зрителю.)

ОН (отворачиваясь). Застегнитесь, увидят, здесь же клиника, все окна сюда выходят. Нечего меня соблазнять своей грудью кормящей матери.

ОНА. Я больна. Я скоро умру. Уже неоперабельно.

ОН. Да хватит. Я врач, мне жалость незнакома. Больны – надо лечиться.

ОНА. Когда мне врач сказала, я больше никуда не ходила, а поехала к вам.