В погоне за счастьем - Крис Гарднер Страница 49

Так как же такое случилось? Почему я вдруг стал бездомным, имея работу в брокерской компании Dean Witter? Очень просто: в моем общежитии нельзя было проживать с детьми. И исключений из этого правила не делали ни для кого. В прошлом остались те дни, когда я мог переночевать на диване у друзей. Я и так утомил своих друзей просьбами переночевать у них, когда учился на брокера, но напроситься на ночлег, а потом добавить, что я, мол, еще и с маленьким ребенком, – это было бы слишком. Девушки, с которыми я встречался, были готовы принять меня одного, но появиться у них с активным и любознательным малышом было бы совсем неуместно.

Джеки оставила у меня Кристофера в пятницу. Мне еще повезло, потому что в ночь с пятницы на субботу меня бы точно не выгнали, и у меня было время понять, куда нам с Кристофером податься. Получалось, что за выходные надо было решить, где мы будем жить, и к понедельнику найти Крису детский сад.

В субботу мы вышли на улицу, обвешанные нашими вещами. Крис сидел в коляске, а я тренировался в новом умении балансировать с вещами в руках. Мы шли и по пути выясняли цены и условия проживания в самых разных мини-отелях и хостелах. В моей голове крутилось несколько вопросов, сводящихся главным образом к двум: «Что делать?» и «Как делать?». Я ни за что не брошу Криса. Внутренний голос говорил: «Чувак, даже не надейся, что тебе кто-нибудь поможет. Спасать тебя некому».

Детские садики по четыреста долларов в месяц были мне не по карману. Знал, что в любом случае придется потратить около шестисот долларов в месяц на оплату жилья, а прожить месяц без еды, детских подгузников и расходов на городской транспорт было нереально. Из телефона-автомата я позвонил нескольким знакомым и расспросил их о детских садиках. Мне посоветовали один детсад, но тот оказался слишком дорогим, и к тому же в него не брали детей, которые еще не научились самостоятельно пользоваться горшком.

– Не расстраивайся, дорогой, – сказал я сыну, когда мы выходили из детского сада на улицу. – Мы обязательно тебе что-нибудь найдем, хорошо?

Мы шли по улице, и я надеялся, что вскоре смогу оплачивать дорогой детский сад. Неожиданно увидел надпись: «Детский сад «ЩАСТЬЕ».

Некоторое время стоял в раздумье: смогут ли хорошо заботиться о детях в заведении, если его сотрудники даже название детского сада не в состоянии написать правильно. Меня мало волнует, как учились в школе те, кто так назвал садик, но хочу, чтобы мой сын говорил и писал правильно.

– Слово СЧАСТЬЕ пишется через СЧ, а не через Щ, – сказал я Кристоферу. – Понимаешь? Слово СЧАСТЬЕ правильно надо писать с буквами СЧ.

– Хорошо, пап, – ответил Кристофер и повторил по буквам: – С-Ч-А-С-Т-Ь-Е.

– Это серьезное слово, – сказал я. Надеюсь, что смогу обеспечить ему в ближайшем будущем счастливое детство, а себе достойную жизнь.

Впрочем, когда позвонили мисс Луеллен и мисс Бетси, которые держали у себя на дому небольшие частные детские сады, я уже не думаю о том, правильно ли они учат детей писать. Потом позвонил еще одной даме, которая живет на Тридцать пятой улице. У этой дамы, как и у предыдущих, нет лицензии на работу с маленькими детьми. Женщина на Тридцать пятой улице сказала, что я могу привести Кристофера в понедельник и платить ей можно в конце каждой недели. Она брала по сто долларов в неделю. У меня не было никаких накоплений, поэтому такая система оплаты меня устраивала. Я совсем не уверен, что это тот детский садик, в котором мне хотелось бы оставлять сына, но это лучше, чем ничего.

В ту ночь мы остановились в Западном Окленде в отеле «Пальмы». Во дворе отеля растет одна пальма, а другая – в пятидесяти метрах от здания на углу улицы. Насколько я понимаю, все местные обитатели – проститутки. Соседство с проститутками меня особо не волновало, тем не менее я запирал дверь номера на два оборота ключа и включал телевизор погромче, чтобы не было слышно звуков искусственной страсти из соседних номеров.

Комната стоила двадцать пять долларов в сутки. Там были телевизор, кровать, стол, стул и ванная. И теперь далеко вперед я не загадывал. Мы были за закрытой дверью, над головой крыша, вокруг стены, и это уже хорошо. Моя новая философия: где бы мы ни находились, надо радоваться тому, что есть.

Однако, когда стал задумываться, что нас ждет в будущем, должен был признать, что перспективы рисовались вполне неплохие. Я уверен в будущем, и меня не смущало, что оплата отеля и детского садика съест все наши деньги. Но как только мы вошли в помещение, где устроен детский садик, Кристофер начал плакать и кричать.

Это ужасно. Возможно, он почувствовал, что я не горю желанием оставлять его на весь день у незнакомых людей, но у меня нет другого выбора.

– Я вернусь, я вернусь, – твердил я, пятясь к двери. Я и сам был готов расплакаться, но только скороговоркой повторял: – Я вернусь, я вернусь.

Когда забирал его вечером, он несся мне навстречу и чуть не прыгнул мне на руки.

– Ну вот видишь, я вернулся, как и обещал.

На следующее утро Кристофер кричал еще громче по пути в детский сад. Едва мы свернули на Тридцать пятую улицу, он начинал вопить. А я повторял, как мантру:

– Я вернусь, я вернусь.

Ночи стали длиннее, а воздух холоднее. Когда забирал его из детского садика, мы отправлялись куда-нибудь поесть. Нам надо посидеть в тепле и съесть чего-нибудь дешевого и горячего.

– Не-е-т, чувак, – обращался я к нему, как взрослому. – Мы долго не сможем жить в отеле, он слишком для нас дорогой. Ты помнишь наш маленький дом в Беркли? Вот это был наш дом, мы его снимали. А жить в отелях – радость маленькая.

Кристофер смотрел на меня и хмурил лоб.

Мы жили в районе, в котором кругом проститутки, наркоманы и алкоголики. У нас не было своего дома, мы – словно дерево без корней. Нам никто не помогал, и мы могли рассчитывать только на самих себя. Вокруг постоянный шум и много света. Отель расположен в центре злачного квартала, машины сигналили, люди кричали, музыка гремела. Включенный телевизор немного заглушал уличный шум. Я сидел и думал, как жить дальше.

Впрочем, совершенно неожиданно в этом квартале я столкнулся с проявлениями человеческой доброты. Однажды мы с Кристофером возвращались в отель, и к нам подошла одна из чернокожих проституток. Видимо, она и ее подруги уже приметили нас раньше. Мы с Кристофером каждое утро отправлялись в сад и каждый вечер возвращались в отель. Папа-одиночка с сыном в таком квартале – большая редкость. Наверняка проститутки подобного в этих местах еще не видели.

– Привет, мелкий ты мой сводник, – сказала проститутка, обращаясь к Кристоферу, подошла к нему и протянула леденец: – На, возьми.

– Нет, нет, – возразил я, помня наказ Джеки не давать Кристоферу конфеты, – не надо ему ничего сладкого давать.

Кристофер, услышав это, начал плакать.

– Не плачь, – сказала девушка, достала из лифчика пятидолларовую банкноту и дала ее моему сыну.

Думаете, я стал возражать против подарка? Ничуть. Да и Кристофер, кажется, был рад деньгам даже больше, чем конфете. Молодец. Умница.