Пираньи Неаполя - Роберто Савьяно Страница 5

Раньше или позже их все равно накрыли бы. Облава случилась под Рождество. Работал Агостино. Николас как раз подъезжал, чтобы сменить его. Их не успели предупредить. Дежурный наряд полиции остановил машину якобы для проверки, а потом неожиданно обрушился на них, они даже не успели избавиться от “дури”.

Позвонили отцу Николаса, тот пришел в полицейское управление. Стоял и отрешенно смотрел на сына, но постепенно взгляд его тяжелел и наполнялся злостью. Николас же потупил глаза и долго не решался взглянуть на отца. Когда же наконец он поднял голову, в этом взгляде не было смирения, и отец отвесил ему две оплеухи – сильно, наотмашь, ударом теннисиста. Николас не проронил ни звука, только на глазах выступили слезы – от боли, не от раскаяния.

Вскоре прибежала разъяренная мать. Заняла собой весь дверной проем – уперлась руками в дверной косяк, будто подпирала здание. Муж отошел в сторону, уступая ей сцену. Она подошла к Николасу, медленно, как подкрадывается зверь. Приблизившись вплотную, как будто хотела обнять, зашипела ему в ухо: “Стыд, позор!” И еще: “С кем ты связался, с кем?” Муж слушал и не слышал ее. Николас рванулся в сторону, тогда отец снова набросился на него, прижав к стене:

– Полюбуйтесь! Пушер малолетний. Да как ты мог?!

– Пушер хренов, – прошипела мать, оттащив отца. – Позорище.

– А откуда, по-твоему, – вырвалось у Николаса, – все эти вещи из “Фут Локера” у меня в шкафу? Я что, по выходным на заправке подрабатывал?

– Дерьмо. В тюрьму сейчас отправишься, – сказала мать.

– В какую еще тюрьму?

И тут она дала ему пощечину, хлесткую и звонкую, хоть и не такую сильную, как отец.

– Замолчи. Больше никуда тебя не отпущу, только под контролем. – Это сыну, а потом мужу: – Никакого пушера нет, понятно? Нет и не должно быть. Сейчас все уладим и вернемся домой.

– Проклятье, этого еще не хватало, – пробормотал отец. – Адвоката теперь нанимать!

Николас вернулся домой под конвоем родителей. Отец шел чуть впереди, задрав подбородок в праведном гневе, думая о тех, кто встретит их дома: Летиция и Кристиан, младший сын. Пусть полюбуются на негодяя, пусть вглядятся ему в лицо. Мать же шла рядом с Николасом, потупившись.

Едва завидев брата, Кристиан выключил телевизор и вскочил с дивана, преодолев расстояние до дверей в три шага. У них был свой ритуал рукопожатия, как в фильмах, – ладонь, рука, плечо – верные друзья, братья. Но отец остановил его испепеляющим взглядом. Николас едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Для младшего брата он был кумиром, он представил себе, что вечером в спальне им будет о чем поговорить. Проболтают допоздна, а потом Николас взъерошит братишке волосы, как всегда, перед тем как пожелать ему спокойной ночи. Летиции тоже хотелось обнять Николаса и спросить: “Ну как? Из-за кого это?”

Она знала, что Николас сбывает “дурь”. Конечно, кулон, который он подарил ей на день рождения, стоил недешево, но она не представляла, что ситуация такая сложная, хотя на самом деле ничего особенного не случилось.

На следующий день после обеда они сидели вместе, и Летиция размазывала по щекам и губам Николаса крем “Нивея”. “Чтоб скорее прошло”, – так она говорила. Эти нежности сближали их еще больше. Он готов был съесть ее, так и говорил: “Я как вампир из «Сумерек»!” – но к ее девственности относился серьезно. Смирился с тем, что решение зависело от нее, так что они вдоволь целовались, ласкали друг друга, используя дополнительные стратегии, и часами вместе слушали музыку, поделив наушники.

Из полиции их всех отправили домой, освободили до суда, даже Агостино, который попался с поличным и серьезно рисковал. В последующие дни они пытались вспомнить, о чем переписывались в чатах, поскольку телефоны у них конфисковали. В итоге нашлось очень простое решение: Альваро возьмет на себя всю вину. Копакабана подстроил наводку, и карабинеры нашли в подвальчике у Альваро наркотики. Признался он и в том, что привлек к сбыту мальчишек. Когда Копакабана сообщил Альваро про тюрьму, тот ответил: “Что?! Опять? Черт побери!” И только. В качестве компенсации ему был обещан скромный ежемесячный оклад в тысячу евро. И перед отправкой в Поджореале – румынская девушка. Однако он выразил желание жениться на ней. На что Копакабана дал односложный ответ: “Посмотрим”.

Тем временем они приобрели по дешевке новые смартфоны, ворованные: надо было как-то работать дальше. Снова создали группу и договорились не писать в чате о случившемся, особенно на тему, беспокоившую всех, но только Чёговорю решился выразить это словами:

– Парни, Низида [9] по нам плачет. Рано или поздно все туда попадем.

Каждый из них хотя бы раз в жизни представлял себе путешествие в тюрьму для малолеток. Проехать в полицейском фургоне по длинному каменному мосту, соединяющему остров с материком. Отсидеть там год и выйти другим человеком. Зрелым. Настоящим мужчиной.

Некоторые считали это геройским поступком и были готовы даже подставиться на какой-нибудь ерунде. Впереди целая жизнь, времени хватит.

Первый свой поединок мальчишки выдержали достойно, держали рот на замке, из переписки их тоже ничего не всплыло. Так что Николас и Агостино наконец-то получили приглашение от Копакабаны в ресторан “Новый махараджа”. Но Николас рассчитывал на большее: он хотел увидеть босса лично. Агостино собрался с духом и попросил родственника об этом. “Конечно, как же не познакомиться с моими ребятками!” – ответил Копакабана. И Николас с Агостино отправились в “Нового махараджу” в его, Копакабаны, сопровождении. Николас представлял его себе старым, но тому было едва за сорок. В машине по дороге в ресторан Копакабана говорил, что очень доволен их работой. Он относился к ним как к своим курьерам, разговаривал вежливо. Николаса и Агостино это интересовало мало, все их внимание было поглощено предстоящим событием.

– Ну как? Как там? – спрашивали они.

– Ресторан, – пожимал плечами Копакабана, но они хорошо знали, как там, внутри. На Ютубе были выложены видео с вечеринок и концертов, так что они уже ознакомились. Вопрос мальчишек “Как там?” подразумевал: что значит быть там, иметь отдельный кабинет, быть причастным к миру “Нового махараджи”, к вожделенной мечте?

Копакабана провел их с отдельного входа в свой личный кабинет. Конечно, они приоделись и даже похвастались родителям и друзьям, словно были приглашены на важный прием, на придворный бал. В какой-то степени так оно и было – все сливки Неаполя собирались там. В таком месте ожидаешь увидеть жуткую безвкусицу, низкопробный китч. Ничего подобного. Интерьер был весьма элегантным: местную традицию майолики пастельных тонов дополняла забавная цитата из традиций Востока. Название “Новый махараджа” появилось благодаря гигантской картине в центре зала. Ее привезли из Индии, художником был какой-то англичанин, который потом переехал в Неаполь. На картине сидел настоящий раджа – усы, разрез глаз, борода, шелковые одежды, мягкий диван, изящные украшения, драгоценные камни, сабля у пояса. Для Николаса, зачарованного огромным изображением махараджи, жизнь началась там.