Смерть и прочие хэппи-энды - Мелани Кантор Страница 5

Динь-динь!

«Конечно. Насколько непростая? Принести тортик?»

«Да ((»

«Ох-х. У меня встреча, которая должна закончиться в 18.30, а потом сразу приду. Чизкейк?»

Если откровенно, торт – последнее, что мне нужно, но я думаю, что он может потребоваться Оливии.

«Прекрасно».

Я пока не могу отказаться от этого стиля общения.

Вернувшись домой, я долго глазею на свое отражение в зеркале ванной, словно проверяя, что это действительно я. То же отражение я видела вчера, и позавчера, и позапозавчера. Но сейчас я уже не такая. Все изменилось. И правда заключается в том, что я все еще не могу это принять. Я цепляюсь за отрицание, потому что оно безопаснее. Кто посмеет упрекнуть меня в этом? Но я должна открыться хоть кому-то. И под конец дня, когда вы одиноки, это то, на что подписывается лучшая подруга: в беде или в радости, в болезни и в здравии.

Оливия стоит на моем пороге, тяжело дыша, как будто бежала всю дорогу от офиса. Ее темно-рыжие волосы небрежно собраны на затылке, открывая раскрасневшиеся щеки.

Она одета в белую рубашку, открытый плащ и шелковые брюки цвета хаки с красной отделкой по бокам, подчеркивающие ее длинные стройные ноги.

Оливия работает в индустрии моды, что всегда было кстати, потому что я ходила с ней на все распродажи. Так что, хоть я и застряла в стиле офисных костюмов, по крайней мере они все были прекрасны. Обратите внимание, что я уже использую прошедшее время!

Оливия протягивает мне коробку, перевязанную лентой.

– Чизкейк, – поясняет она. – Что стряслось? Выглядишь дерьмово. Без обид.

– Я не обижаюсь. Хочешь выпить?

– Да. Чай. Бильдерс [5], пожалуйста.

– Я имела в виду настоящую выпивку.

– С чизкейком?

– У меня есть закуска.

Оливия глядит на меня с подозрением:

– Сейчас не подходящее время для чизкейка, да?

– Не совсем.

– Ты меня пугаешь.

– О, не волнуйся. Это не так ужасно, – лгу я, потому что ощущаю ее возникшую нервозность. Я не уверена, что должным образом подготовила Оливию к своему откровению. Да и разве к такому можно как следует подготовить? – Виски?

– Черт, дорогая! Мы же не пьем виски! Что происходит, Дженнифер? Тебя уволили?

– Сначала выпьем, – настаиваю я на своем. – И меня не уволили.

Мы наливаем себе в стаканы на два пальца односолодового виски, перемещаемся с ним из кухни в гостиную и садимся друг напротив друга.

Оливия пристально смотрит на меня:

– Мы поболтаем о погоде или перейдем сразу к делу?

Мою шею сводит спазм. Губы не двигаются. Я отпиваю виски для «голландской смелости» [6]. Что вообще означает это выражение – «голландская смелость»? Я пытаюсь подобрать определение.

– Дженнифер?

– Извини. Извини. Давай перейдем сразу к делу.

И я начинаю. Будто ныряю с самого высокого трамплина в бассейне, когда сердце трепещет и желудок подпрыгивает к горлу. Я в свободном падении, в ожидании шлепка о воду.

– Помнишь, на днях я ходила к доктору?

– Да…

– Ну, я получила результат моего анализа крови. Я думала, он скажет мне, что у меня дефицит железа или что-то в этом роде, но вышло так, что у меня необычная болезнь крови.

Оливия втягивает голову в плечи.

– О-о, – бормочет она. – Мне так жаль…

– И это в последней стадии.

– Шутишь!

– Хотелось бы.

Она молчит, ожидая продолжения.

А я не знаю, как отреагировать на это молчание. Интересно, есть ли какие-то советы по этикету, которые помогали бы друзьям в подобной ситуации?

– Господи, Джен! Ты серьезно?!

Она хватает меня за руку, мы смотрим друг другу в глаза и ошеломленно молчим, как будто кто-то нажал на кнопку паузы.

Затем этот кто-то нажимает кнопку «пуск».

– Мне так жаль, Джен… Я даже не знаю, что сказать…

– Я тоже не знаю, – говорю я. Отпускаю ее руку и беру свой бокал, потому что хочу как-то разрядить атмосферу неловкости.

– Тебе нужно узнать второе мнение, – решительно произносит она, выпрямившись, словно готовясь к схватке. – Нам надо найти лучшего специалиста по крови в стране. В мире!

– Признаться, я бы так и сделала, но доктор Маккензи тщательно изучил этот вопрос. Это невероятно редкое заболевание. И если нужны какие-то доказательства его правоты, то моя мать называла его нашим «золотым самородком», лучшим диагностом, которого только можно найти, и в ее словах не было резона сомневаться. К тому же я не уверена, что на это есть время.

Оливия хмурится:

– Конечно, есть. О каком сроке мы говорим? Это вообще обсуждалось?

– Это какие-то месяцы, Лив. Три. В лучшем случае.

Она зажимает рот рукой:

– Нет! Серьезно? Считая с этого дня?

– С этого дня. Ну… я чувствовала усталость.

Ее лоб перерезает морщина. Оливия поджимает губы:

– Дженнифер?

– Да?

– Ты плакала?

Я указываю на синяки под моими глазами:

– Все выходные. Думаю, я выплакала все, что можно. Я переплакала.

– Почему ты не позвонила мне? Почему плакала в одиночку?

Я пожимаю плечами:

– Не знаю. Я как будто застыла в своей панике. Ты думаешь, что сделаешь это – протянешь руку своей лучшей подруге, возьмешь телефон… Но ты не делаешь. По крайней мере, я не сделала. Не смогла.

Оливия наконец не выдерживает и сама издает мучительный всхлип:

– Мне так жаль… Так невероятно жаль… Ох, Дженнифер. Что я буду делать без тебя? Я не должна плакать, ведь ты такая смелая и…

– Лив? – Ее имя срывается с моих губ сдавленным шепотом. – Я сказала, что уже вдоволь наплакалась…

Она бросает на меня вопросительный взгляд из-под мокрых ресниц.

– Так вот, я соврала. Обними меня, пожалуйста!

Она молча кивает, придвигается, распахивает объятия и притягивает меня к себе.

Наконец-то я окутана любовью и могу не сдерживаться.