Комната волка - Габриэле Клима Страница 5

Вот почему никто не мог называть его Трамонтаной.

Никто. Только она.

Обычно отец успокаивался через три дня. Столько же времени понадобилось Христу, чтобы воскреснуть. Затем всё начиналось заново.

В тот день Нико был у Клаудии.

Он хотел узнать школьные новости, потому что в ближайшее время посещение школы ему не грозило.

– Ты почти ничего не пропустил, – сказала Клаудия. – Один урок с Диказио, один с Писати, новая тема. – Она рассмеялась. – Хотя нет, кое-что произошло. Амброзини забыл тетрадку, и ему было не на чем писать новую тему. «Что же мне делать? – спросил он у Брунати. – Можно я попрошу у кого-нибудь листок?» «Твои проблемы», – ответила она. Ну, ты знаешь, как она обычно отвечает. Брунати сказала, что он может писать хоть на туалетной бумаге. И Абмрозини пошёл в туалет и вернулся с рулоном.

Клаудия рассмеялась, тряхнув головой. Казалось, её волосы вобрали в себя весь свет в комнате.

– А Брунати? – спросил Нико.

– Ничего, разрешила ему. Ты же знаешь, на чём бы Амброзини ни писал, хоть на туалетной бумаге, он получит высший балл.

Клаудия снова рассмеялась. Затем она развернулась и подняла рюкзак с пола.

– Нет, – сказал Нико.

– Что «нет»? Ты ведь даже не знаешь…

Он вырвал рюкзак из ее рук и спросил:

– Плыви-небо?

– Сейчас? – улыбнулась Клаудия.

Но Нико не ответил. Он встал, взял Клаудию за руку и вывел её во двор.

Играть в плыви-небо.

Играть в плыви-небо непросто. Это не самое естественное занятие. Ты ложишься на землю, выбираешь облако на небе – любое, которое тебе нравится, – и смотришь в одну точку за этим облаком. Пока твоё облако плывёт по небу и исчезает вместе с другими, нужно продолжать смотреть в эту точку, не отрывая глаз, не смещая взгляд ни на миллиметр. Тем временем твоё облако уплывает прочь.

Это нелегко, потому что глаза сами следят за тем, что движется. За самолётом, за мошкой, за птицей, за катером. Человек всё время смотрит на конкретный предмет, это врождённый рефлекс. Вот почему удерживать взгляд неподвижно на одной точке, пока мир уплывает прочь, – не самое простое и естественное занятие.

– Я всё видела.

– Что?

– Ты посмотрел в сторону.

– Неправда.

– Правда. Ты отвёл глаза. Я заметила.

– Тогда ты тоже.

– Я? Я уже полчаса смотрю в одну точку.

– И как же ты увидела, что я посмотрел в сторону?

В этот момент завибрировал телефон.

Нико слегка дёрнул подбородком.

Не отвечать.

Смотреть на небо.

Телефон продолжал вибрировать.

Ни о чём не думать, отпустить весь мир.

Телефон всё ещё звонил.

– Что ты хотел, па?

– Где ты?

– У Клаудии, где ещё я могу быть?

– Вы уже закончили заниматься?

– Ещё нет. Что ты хотел?

– Поговорить с тобой.

Ну вот. Три дня. Как Иисус.

– Нико?

– Да.

– Ты понял меня?

– Да.

– Когда ты вернёшься?

– Не знаю, па.

– Возвращайся к ужину, Нико. Мы с мамой тебя ждём.

Нико выключил телефон и положил его на землю экраном вниз.

Клаудия молчала. Она смотрела в одну точку на небе, пока окружающий мир уплывал прочь. Нико фыркнул. Сегодня он проиграл.

– Мне пора идти, – сказал он, приподнимаясь на локте.

Клаудия слегка повернулась к нему и прижалась к руке.

– Мы встретимся завтра?

Нико поцеловал её и ушёл.

Клаудия продолжила смотреть на небо. В отличие от Нико она всегда легко удерживалась на своей точке. Нико же это только злило.

«Мы с мамой тебя ждём». Плохой знак, если папа впутывает в их дела маму, потому что мама хорошая.

Папа – это папа. С ним Нико ругался, порой очень грубо. Папа был строгим, никогда не менял своё мнение, отказывался смотреть на ситуацию с его стороны. С ним Нико спорил и кричал, когда понимал, что никакими выяснениями проблему не решить.

Но с мамой всё было иначе. Нико никогда не кричал на маму. Она никогда не повышала голос, и все решения принимал папа. По правде говоря, они вместе обсуждали проблемы, но именно папа сообщал о решении Нико, поэтому ему казалось, что мама никогда не вмешивалась. Нико это устраивало. Лучше ругаться с одним человеком, чем с двумя.

Папа положил на тарелку вилку и протёр её салфеткой.

– Ну? – спросил он.

«Что „ну“?»

– Всё хорошо, па. Что случилось?

– Всё хорошо? Ты уверен?

– Ну да. Что я сделал, па?

– Что ты сделал? Ты серьёзно не знаешь, Нико?

«Говори яснее, папа, что ты хочешь?»

– Ты снова про парту? Сколько можно? Я же сказал, что не виноват.

Папа снова протёр салфеткой вилку.

– Нико, мы с мамой решили, что тебе стоит встретиться с одним человеком.

– С кем?

– Он тебе поможет. Вы вместе разберётесь в ситуации.

Нико посмотрел на маму.

– Какой ситуации? – переспросил он.

– Нико, пожалуйста.

– В чем дело, па? В какой ситуации? Я швырнул парту. Меня отстранили от школы. Диказио – идиотка. О чём речь?

– Ты же знаешь, Нико, что дело не в парте.

– А в чём?

– Нико… – вмешалась мама.

Папа вздохнул и смял салфетку в руке.

– Я говорю о враче. Мы бы хотели, чтобы ты сходил к психотерапевту. Просто чтобы понять, что делать, как себя вести.

Нико перевёл взгляд на папу.

– К психотерапевту, – повторил он.

Мама ласково улыбнулась, но её улыбка ничего не меняла.

– К психотерапевту? Из-за парты? – спросил Нико.

– Нико, ты же знаешь, дело не в парте. Дело во всём остальном.

– В каком ещё остальном? – Нико ударил рукой по столу. – В каком ещё остальном!

Папа развёл руками.

– В этом, Нико, в этом. Мы говорим об этом.

– Это из-за того, что я выхожу из себя? Из-за этого? – Он снова ударил рукой по столу. – Как будто ты никогда не выходишь из себя.

Конец ознакомительного фрагмента