Правдолюбцы - Зои Хеллер Страница 5

Когда родители на короткое время вышли из комнаты, Джоел повернулся к Одри и галантно объявил:

— Я прекрасно провожу время. Отец у вас просто потрясающий.

Испугавшись, что последнее замечание выходит за рамки всякого правдоподобия, он осекся, однако Одри не съежилась и не уличила его в чрезмерном великодушии.

— Да, — согласилась она. — Мой отец — очень хороший человек.

Такая лояльность поразила Джоела. Сам он даже сейчас, в возрасте тридцати двух лет, мог закатить глаза за спиной родителей, когда знакомил их с друзьями.

Спустя пару часов Одри сказала, что им пора. Миссис Говард удерживала гостей, но Одри была непреклонна. Им принесли верхнюю одежду, а на прощанье они опять жали руки друг другу. Миссис Говард поцеловала Джоела в щеку. Входная дверь со щелчком захлопнулась, и они оказались на улице, жадно вдыхая прохладу дождливого вечера. Джоел повеселел. По его мнению, он с блеском управился с этим странным походом в гости, и теперь, когда вырвался из парниковой жары и жуткой атмосферы гостиной Говардов, визит начинал казаться забавным: поездка определенно обогатила его новым и ценным опытом.

В поезде на обратном пути в Лондон Одри сидела молча, выпрямив спину, и ни разу не шелохнулась. Джоел исподтишка наблюдал за ней. Он бы обнял ее, но не знал, как подступиться, любое прикосновение выглядело бы вульгарным. Когда он представил неминуемое прощание на вокзале, впечатления от поездки начали окрашиваться в мрачные тона. В родителях Одри нет ничего интересного, думал он. Они — а также неизбывная и непонятная печаль, царившая в их доме, — просто ужасны. Надо же ему было так влипнуть! Так бессмысленно провести последние свободные часы в Лондоне, увязавшись за первой встречной девушкой! Через двое суток он уедет, и они больше никогда не увидятся.

На перроне вокзала Ватерлоо он обратился к Одри со смиренной улыбкой:

— Было здорово. Спасибо, что пригрели бедного скитальца.

— Не стоит благодарности, — ответила Одри, игнорируя протянутую на прощанье руку. — А теперь… пойдем к тебе в гостиницу?

Гостиница, где остановился Джоел вместе со всей американской делегацией, находилась в Бейсуотере — паршивенькое заведение с помпезным холлом. Владельцами были греки, и Джоел опасался, как бы не случился скандал, когда он поведет женщину к себе в номер, но гостиничный служащий, отдавая ключ, даже не взглянул на Одри.

В номере со спартанским убранством, высокими потолками, маленькой раковиной и зеленой мраморной плиткой вокруг текущего крана Одри сбросила промокшие ботинки, носки, а затем и куртку. Джоел впервые обратил внимание на ее руки — длинные, изящные.

— Странное местечко, — говорила она, когда Джоел наклонился ее поцеловать. — Тебе здесь не муторно одному?

Позже, когда они лежали в постели, ему вздумалось пошутить насчет разницы в возрасте между ними:

— Когда ты родилась, я был уже подростком. Тебя не смущает близость со стариком?

— Не нарывайся.

— А?

Одри прикусила кончик большого пальца.

— На комплименты, я хотела сказать.

Она не заметила, в какой момент их беседа превратилась во взаимные поддразнивания. Возможно, она первой начала, но теперь ей определенно хотелось положить конец этому игривому тону. В сексе она была новичком, в тонкостях постельного этикета разбиралась слабо, но всегда воображала, что разговору после соития следует быть откровеннее, нежнее.

Джоел принужденно рассмеялся. Ему уже надоело все время оказываться в дураках. Почему она вообще это сделала, удивлялся он. Ни одна женщина еще не отдавалась ему так скоро и практически без сопротивления. Она повела себя как… как шлюха. И даже сейчас в ней не угадывалось ни робости, ни стыда. Он подыскивал слова, которые восстановили бы его превосходство, а ее заставили бы покраснеть и утратить дар речи.

— Полагаю, я должен забрать тебя в Нью-Йорк, — объявил он.

Одри молчала, пытаясь свести воедино свои скудные познания об этом далеком бунтарском городе.

— Точно, — продолжил Джоел, — именно так я и должен поступить. Жениться на тебе и увезти в Нью-Йорк. Что скажешь?

Она села в постели, озираясь: из раковины торчала ее полиэтиленовая шапочка, отсыревшая юбка валялась на полу. Выйти замуж. Выйти замуж за этого человека!

— Так что скажешь? — усмехнулся он, довольный произведенным впечатлением.

Будущее развернулось у нее перед глазами. Они поселятся вместе в настоящем американском доме. Вероятно, в небоскребе. Плечом к плечу они станут сражаться за справедливость, вольются в самое главное движение и проникнутся страстями своего времени. Будут ходить на демонстрации и устраивать вечеринки с коктейлями, приглашая друзей-негров, всех до единого…

— Увези меня, — тихо сказала она.

— Что?

— Увези меня, — повторила Одри. — Я хочу уехать с тобой.

Ранним утром на верхнем этаже скрипучего дома в Гринвич-Виллидж спали Джоел и Одри. Полоска света, пробившаяся сквозь щель между занавесками, медленно укладывалась поперек одеяла. Одри еще плавала в далеком море сна. Джоел уже приближался к берегу, барахтаясь в шумном прибое. Волной его отбросило назад, в море; он застонал и сердито ударил ладонями по простыням. Вскоре, когда храп, похожий на клекот, достиг очередного крещендо, Джоел проснулся и поморщился от боли.

Вот уже два дня у него раскалывалась голова — в черепе пронзительно лязгало, будто какая-то остроконечная металлическая деталь отвалилась и теперь болтается, не находя себе места. Одри пичкала его «Тайленолом» и уговаривала пить побольше воды. Но не жидкость ему нужна и не таблетки, подумал Джоел, а механик. Он приложил ладонь тыльной стороной ко лбу и полежал так немного, словно нервическая героиня викторианского романа. Затем решительно сел и в хаосе, царившем на тумбочке, нащупал очки. Через несколько часов ему предстояло выступать в качестве адвоката на первом заседании по делу «Соединенные Штаты Америки против Мухаммеда Хассани». Вчера, перед сном, он внес кое-какие исправления в подготовленную речь, и теперь ему хотелось перечесть все заново.

Иногда, читал Джоел, в искреннем желании защитить нашу великую страну, мы, случается, хватаем через край. Иначе говоря, допускаем ошибки, грозящие гибелью тем самым свободам, которые мы стараемся сберечь. Я пришел сюда, чтобы сказать вам: привлечение к суду Мухаммеда Хассани — одна из таких ошибок.

Джоел оторвался от бумаг и, прищурившись, уставился в пространство, пытаясь оценить действенность этой риторики. Хассани был одним из Скенектадской шестерки — группы американских арабов из штата Нью-Йорк, побывавших в афганском тренировочном лагере Аль-Каиды весной 1998 года. Пятеро из группы уже успели заключить сделки со следствием. Но Джоелу сделки были отвратительны. Он уговорил Хассани проявить стойкость и не признавать себя виновным ни по одному пункту.